Диссертация (1098196), страница 102
Текст из файла (страница 102)
В итоге полная утрата веры, падение нравственности,сатанинская гордыня и самообожествление «будущих великих человечков».902Этот первый вариант поэмы, местонахождение которого нам неизвестно, вероятно, отличался отпозднейшего списка РГАЛИ (о датировке последнего см. ниже).903Выражение из прозаического вступления к поэме.904Эпизод восходит к «Истории монашества» Руфина (345–410) и имеется почти во всехжизнеописаниях Макария, в т.ч. в «Прологе», у свт. Димитрия Ростовского и др. В отличие от Глинки, здесьбес несет лакомства для искушения монахов.905Духовные преполезные беседы о совершенстве, христианам приличном и о снискании которогостараться надлежит / Пер.
с еллиногреч. яз. в Моск. акад. [свящ. Моисея Гумилевского]. – М., 1782. – Ч.1–2;Изд. 2-е. – М., 1839.417Идейный пафос поэмы – в обличении технократической европейской цивилизациии,вособенности,безверияиновыхполитическихифилософскихучений,свидетельствующих о ее глубоком духовном кризисе. В общих чертах этот пафос, напервый взгляд, согласуется с антизападнической программой «Москвитянина».
Вупоминавшейся рецензии, написанной по поручению Погодина, Глинка полностьюсолидаризировался с программной статьей Шевырева «Взгляд русского на современноеобразование Европы»906, с удовольствием процитировал его слова о «будущем трупе»,которым «уже пахнет» Запад, но закончил такой сентенцией: «Едва ли мы не дожили ужедо того, что мнение, которое передавалось шепотом, произносится вслух? Смелееприподымая маску, уже начинают проповедовать, что поэзия должна быть безнравоучения, философия – без веры! Посмотрим, куда мы придем с поэзиеюбезнравственною, с философиею безверною?»907«Смелееприподымаямаску»,«мнение,котороепередавалосьшепотом,произносится вслух», «посмотрим, куда мы придем», «едва ли мы не дожили уже» – этивыражения выдают иное умонастроение и задают иную, чем у Шевырева, перспективу –эсхатологическую, которая видится провиденциально неизбежной и в которой едва лиесть место шевыревской историософии и «русской идее»908.
Зато это та же перспектива,которая определяет внутреннюю динамику «Видения Макария Великого»: зло постепенносмелеет, перестает притворствовать и лицемерить, чтобы явиться, наконец, во всем своемторжествующем бесстыдстве (в заключительных параграфах)909. Глинка претендует наглобальное осмысление современности («Здесь идѐт речь о человечестве – и судьбахчеловека!..» – эпиграф к поэме) и выступает критиком цивилизации Нового времени вцелом и противником прогресса в любых его проявлениях. Из египетской пустыни первыхвеков христианства борьба России и Запада видится не более чем эпизодом земнойистории человечества.
Упования Макария, выслушавшего предсказания беса ивернувшегося к молитве, обращены лишь к тому, что находится за пределами этой906Москвитянин. 1841. Ч.1. №1. С.219–296.Глинка Ф. Москвитянин // Московские ведомости. – 1841. – №16 (22 февраля.
– С.133, стлб.1.908«Русскую идею» Шевырева А.М.Песков резюмировал следующим образом: «…России предстоитстать новым духовным лидером человечества. Она должна осуществить синтез Божественного ичеловеческого начал, христианской веры и западной гуманности. <…> Русское «всечеловечество»(воплощение слитности человеческого и Божественного) – залог будущего спасения человечества в«обратном» соединении языков» (Песков А.М. Русская идея русской словесности. С.П.Шевырев // ПесковА.М.
«Русская идея» и «русская душа»: Очерки русской историософии. – М., 2007. – С.70).909Это один из композиционных принципов, не позволяющих основной части поэмы до концараспасться на ряд самостоятельных нравоописательных фрагментов (к чему она тяготеет). Другой – этопостепенный переход от рассказа о преимущественно внешних изменениях в жизни людей (техническиеновшества, социальное устройство, экономика и т.п.) к преимущественно внутренним изменениям(недоверчивость, насмешливость, оскудение любви, тоска, тяга к самоубийству и т.д.).907418истории. Критике европейской цивилизации в качестве конструктивного начала оказалисьпротивопоставлены только апокалипсические ожидания. Первое должно было встретитьсочувствие в кругу «Москвитянина», второе лишало поэму актуального смысла в борьбеза утверждение исконно русских «начал».В отличие от «Иова» и «Таинственной капли» – поэм «библейских», в которых«материи чисто религиозные» (парафразы Священного Писания, христианская проповедь,нравоучение), «Видение Макария Великого» – попытка высказаться о спорных вопросахсовременности, причем в жанре «религиозной поэмы», основанной на древнем церковномпредании.
Парадоксальность замысла, двусмысленность исполнения (откровения обудущем человечества сообщает подручный «отца лжи», пусть и принужденный к этомусвыше) и отсутствие в поэме конструктивной позиции по вопросам, расколовшимлитературную общественность на западников и славянофилов, – все это могло навлечь наГлинку лишь неудовольствие читателей, даже наиболее расположенных к «нравственномунаправлению» его поэзии. Вероятно, понимая это, а не только предвидя неизбежноевнимание духовной цензуры, Глинка отложил мысль об издании поэмы.3.В единственном сохранившемся авторизованном списке «Видение МакарияВеликого»состоитизпредисловия«От«Прибавлениями», и самого текста поэмы.сочинителя»,дополненногодвумяПредисловие носит публицистическийхарактер и открыто связывает полуфантастические пророчества беса о последнихвременах с «нашим веком».
Оно написано позже поэмы и, очевидно, тогда, когда авторвернулся к мысли о ее издании.Список предисловия и поэмы выполнен одним и тем же почерком, листы сшиты водну тетрадь. Создан список в 1847 г., поскольку в нем упоминается перепись населения вБельгии 1846 г., цитируется энциклика папы Пия IX «Qui pluribus» от 9 ноября 1846 г., ноотсутствуют упоминания литературных новинок 1847 г. и событий 1848 г., которые,напротив, присутствуют в многочисленных дополнениях и исправлениях, сделанныхрукой Глинки.
Все они внесены в течение 1848 г., последние – не позднее осени: вовтором, «Позднейшем прибавлении» к предисловию идет речь об «исключительномположении Франции в августе 1848 года» и используется выражение «в сем 1848-м419году».910 При этом в основе стихотворной части, т.е. самой поэмы, был некийпервоначальный вариант, написанный в 1840 г.Таким образом, сохранившийся текст «потаенной» поэмы Глинки «ВиденияМакария Великого» может быть датирован как создававшийся с 1840 до 1848 года.***В приложении помещены предисловие и сам текст поэмы.
Исправления идополнения, сделанные рукой Глинки, заключаются в квадратные скобки []. Исходныйтекст при этом в большинстве случаев густо зачеркнут и не читается, поэтому от мыслисохранить его в примечаниях пришлось отказаться. В угловые скобки <> заключены нашиединичные исправления, расшифровки сокращений и предположительные чтения.Подчеркивания передаются курсивом. Сохраняются, при отсутствии разнобоя междуписарским и авторским написаниями, некоторые значимые особенности орфографии(кохти, инова и др.); сохраняется буква ѐ – везде, где она есть в оригинале, и формаместоимения ея. Также сохраняются особенности пунктуации, не затрудняющиепонимание текста. В постраничных сносках даются некоторые наши пояснения.910Список, несомненно, предназначался для публикации. В контексте европейских событий 1848 г.«апокалипсически сумрачная» поэма нашла бы сочувствующего читателя.
Но с октября 1848 г. Глинкаприступил к важнейшим для него хлопотам об издании «Таинственной капли», и подготовленное к печати«Видение Макария Великого» осталось неопубликованным.420ПРИЛОЖЕНИЕ(к главе 15)Ф.Н. ГЛИНКАВИДЕНИЕ МАКАРИЯ ВЕЛИКОГООт сочинителя.В те времена, когда инок Макарий, прозванный Великим, процветал в пустыняхЕгипетских, случилось ему раз сидеть на холме в благочестивом созерцании неба. Вдруг видит он,что на тропинке, извивавшейся у подножия холма, какое-то существо украдкою скользило мимоего с престранною ношею за плечами.
Это было – ни тень, ни существенность: это был один из техобразов, которые являются во сне и видимы наяву только очам просветленным. Знакомый сподобным явлением, Макарий узнал, кто это был.– Куда идѐшь? – спросил инок.– В мир! – отвечал идущий.– А что там у тебя за плечами?– Сам видишь: сткляницы с питьем, от которого дуреют люди; удицы для уловления душ;да сеть, да капканы, да еще кое-какое снадобье.– Когда же престанешь ты ходить в мир, треклятый?[– Не кляни меня, сын пустыни! Ты велик пред Богом, но всѐ-таки ты человек и смотришьна вещи, как и все близорукие дети Адама. Книга времен не раскрыла тебе печатей своих.
Мывидим далее и я скажу, что придѐт время, когда мне и братии моей незачем уж будет ходить в вашмир! – Попомни слова мои: придѐт, говорю тебе, время, когда бесы станут заходить к людям разветолько затем, чтоб дивится на людей, чтоб у них учится!..Вот краткий очерк легенды!.. Прочтя еѐ, невольно задумаешься о свойстве и приметахвремени, на которое указывало таинственное существо. Поищем же, разыщем и, может быть,доищемся примет этого времени. Спросим прошедшее, допросим настоящее и посмотрим, что быэто было за время? – Было ли уже оно или еще будет? Прошло ли оно или еще придѐт? – И когдаже это странное будущее (если это еще будущее?) сбудется так, что бесы станут приходитьучиться у людей?! –Вот вопросы, которые имел в виду Автор «Макария».]Не называйте его ни раскольником, ни старовером.
Он просто наблюдатель, и еслирисунки и очерки, им выставленные, затронут вашу любовь к какому бы то ни было времени ипорядку вещей, то сознайтесь, что, видно, они – эти очерки – верны с подлинником: [иначе вы необратили бы на них внимания!]Автор отнюдь не восстает против наук (хоть иногда и повторяет, про себя, с Грессетом:«Хоть меньше знать, да лучше б жить!..»911), он доказывает или желал бы только доказать, чтонауки [(по данному им теперь направлению)] и успехи в жизни общественной не всегда идут рядомс успехами нравственными и что комфорт – [этот] представитель материальности – не [должен]быть [любимою] целию ни человека, ни общества.912[Подтвердим мысль эту словами Шекспира – этого мудреца всех веков и любимца нашеговремени.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
