Диссертация (1098185), страница 76
Текст из файла (страница 76)
141 p.768См. об этом: Black Sh. Ishiguro's Inhuman Aesthetics // MFS (Modern Fiction Studies). 2009. Vol. 55. № 4. Pp. 785807; Jerg M. Giving Form to Life: Cloning and Narrative Expectations of the Human // Partial Answers: Journal ofLiterature and the History of Ideas. 2008. Vol. 6.
№ 2. Pp. 365-393; McDonald K. Kazuo Ishiguro's Never Let Me Go As«Speculative Memoir» // Biography. 2007. № 30.1. Pp. 74-83.769Эта точка зрения косвенно подтверждается интервью Исигуро, в котором он говорит о философском признаниипредначертанной смерти как общего человеческого удела, идеи, наиболее сконцентрованно выраженной в романео клонах (Mullan J. Kazuo Ishiguro Talks to John Mullan [Электронный ресурс] // The Guardian.
2006. March 11.Режим доступа: http://blogs.guardian.co.uk/ culturevulture/ archives/ 2006/ 03/ 23/ guardian_ book_ club_kazuo_ishiguro_ talks_ to_ john_ mullan.html).766338прослеживаласьспецифическаясистемаавторскихмотивно-тематическихкомплексов770.Следует особенно оговорить: мотив «донорства – разъятия на части»,несомненно, главный сюжетогенный мотив текста.
Но принципиально значимойдля нас является другая концепция мотива, заявленная Е. Фарыно. Выявлениевозможностей для вторичной семантизации в тексте мотива «разъятия на части» иформирование парадигмы концептуализирующих мотивов станет целью нашегократкого рассмотрения романа, попыткой ответа на вопрос «за счет чего, какимифункциямиикакимисмысламинагружаютсяобнаруженныеподобия(повторы)»771.Мотивные комплексы данного романа связаны с системой персонажей,рассказчицей Кэти и ее школьными друзьями Рут и Томми, каждый из которыхимеет свой мотивный ряд, но также объединен с двумя другими вариацией мотива«разъятия на части».Будучи воспитанниками школы, герои не до конца посвящены в детали ихвзрослой жизни. Опекуны Хейлшема 772 обходят потенциально опасную темусанкционированного обществом добровольного самопожертвования.
Так, сразувыявляемая читателями интрига романа, закрепленная лейтмотивом «говорят и неговорят»773, прежде всего, связана с сокрытием правды о судьбе героев-клонов,созданных специально для последующей трансплантации здоровых органов.Ретроспективная аналитическая позиция рассказчицы Кэти, с первых страницсвоей исповеди-воспоминания дающей читателю все «ключи» к пониманиюправды (тридцатилетняя Кэти сообщает, что работает помощницей доноров, чтоне так давно после очередных «выемок» она потеряла любимых ею Рут и Томми),770См. об этом работу, использующую принципы структурной и порождающей поэтики Е. Фарыно: Dzhumailo O.―Never-Let-Me-Go‖ Wounds: Leitmotifs in Kazuo Ishiguro‘s Novels / O. Dzhumailo; eds.
by Ch. Bimberg, I. Volkov //Textual Intricacies: Essays on Structure and Intertextuality in Nineteenth and Twentieth Century Fiction in English. Trier:WVT Wissenschaftlicher Verlag Trier, 2009. Pp. 73-103.771Фарыно, Е. Повтор: свойства и функции // Алфавит: Строение повествовательного текста. Синтагматика.Парадигматика. Смоленск: СГПУ, 2004. С.
15.772В названии школы актуализируется семантика подмены и обмана, что связано и с идеологическиоправдываемым обманом воспитанников относительно их будущего, и клонированием как «подменой»,копированием оригинала: англ. hail – сущ. приветствие; гл. происходить, быть родом; англ. sham – притворство,симуляция.773Исигуро К. Не отпускай меня. Спб.: Домино, 2010. С. 114, 119.339вводит в рассказ о прошлом героев трагическую иронию. В отличие от читателя ирассказчицы, воспитанники Хейлшема еще не знают о неминуемой смерти врезультате физической неспособности продолжать жизнь. Мотив расследованиятого, что «говорят и не говорят» опекуны постепенно трансформируется вфилософско-экзистенциальный вопрос о том, что знают герои, что знает о своейсудьбе человек.Хейлшем будто «хранит» их от страшного знания о будущем разъятии начасти.
Но будущее это проступает в страхах: «В худшие минуты казалось, что лесотбрасывает тень на весь Хейлшем. <…> О лесе ходили всевозможные страшныелегенды. Однажды, незадолго до того как нас привезли в Хейлшем, какой-томальчик поссорился с друзьями и убежал с территории. Два дня спустя в томсамом лесу нашли его привязанный к дереву труп с отрубленными ступнями икистями рук»774.Вдвойне иронична ситуация с Томми, отличающегося от остальных ребятстранными приступами бешенства.
Именно он раньше всех поймет убийственнуюправдуосведенности«Я»к«телу»исомнительностивозвышенныхпредставлений о значимости индивидуальной одаренности и «выявленностидуши»775, культивируемые в Хейлшеме. Припадки Томми, о котором с сарказмомговорят, что «он ничего не подозревает. Надо же – совсем ничего»776, напротив,представляются свидетельством знания о трагической редукции всего «Я» кнабору «телесных фрагментов». Только Томми не участвует в коллективныхшутках воспитанников по поводу донорства; именно над ним, поранившимлокоть, издеваются мальчишки: «Ты разве не слыхал? Если вот так прямо на774Там же. С. 71.
Любопытно, что в первом романе Исигуро «Смутные очертания холмов» с зыбкими границамиснов и реальности, воспроизведенных в повествовании героини, неоднократно появляется образ повешенного надереве ребенка; кроме того, здесь с очевидностью прочитывается семантическая проекция будущего расчлененияна части; возможно также, что отрубание рук с «линиями судьбы» еще один знак лишения потенциальнойидентичности клона и одновременно воспитательная мера – «от судьбы не убежишь».775Там же. С.
235.776Там же. С. 15.340локте, может вывалиться. Согнешь быстро руку – и готово. Не только это место,весь локоть вжик – и расстегнется, как молния у сумки. Думал, ты знаешь»777.КажущеесянемотивированнымбешенствоТомми,егонежелание«зубоскалить» имеет ясную причину – герой знает о том «что он есть». Важныйдля романа мотив «фрагментов-отбросов-дерьма» впервые появится в связи состранной реакцией подростка Томми, пригвоздившего шутницу Лору «страшнымвзглядом» после того, как та назвала прилипшие к рубашке Томми комки глины«какашками» 778 . Вроде бы «проходной» эпизод входит в реляции с наконецозвученной в финале романа правдой, до того лишь прозреваемой Томми.
Послеразговора с Мадам, бывшей патронессой школы, тридцатилетние Томми и Кэтокончательно понимают неизбывность своего положения. Но последовавший запризнанием «срыв» Томми неслучайно сопровождается уже знакомыми деталями:«Томми <…> бесновался, кричал, махал кулаками, пинал воздух ногами <…>выбросив в очередной раз ногу, он поскользнулся и упал, исчез в черноте. <…>От тебя несет коровьим дерьмом»779.В связи с Томми возникает и особый «проект» нахождения основ длясамоидентичности. Отказываясь от участия в навязываемых школой творческихформах проявления «Я» (здесь творчество выявляет «душу», а, значит,свидетельствует в пользу человечности клонов), Томми неслучайно заслуживаетреплики «Зверюга бешеный»780. Но еще будучи подростком, Томми делает никемне оцененные попытки зафиксировать свое «Я» – он рисует нелепых«фантастических животных».
Описание существ неизменно сопровождается777Там же. С. 115. Роман дает возможность и для воскрешения архаических трактовок мотива разъятия на части,или «спарагмос», «расчленения животного», связывающего семантику жертвоприношения (здесь – донорства) инадежду на воскресение через поедание. Среди подростков Хейлшема распространилась шутка по поводубудущего донорства: «<…> представление о ―расстегивающейся молнии‖ и о чем-то, что ―вываливается‖ <…>.Картинка такая: в нужный момент ты просто расстегиваешь у себя какое-то место, почка или что-нибудь ещевываливается тебе в ладонь, и ты это отдаешь. Собственно, смешного мы в этом видели не так уж много – скорееэто был способ портить друг другу аппетит.
<…> Однажды Гэри Б., который слыл невероятным обжорой,вернулся со второй добавкой пудинга, и практически все за столом принялись что-то в этот пудинг из себя―вываливать‖ – а Гэри знай себе наворачивал» (Там же. С. 118-119). Еда и жертва, как нечто «метафорическое,нечто, связанное с узлом образов о жизни и смерти» (Фрейденберг О.М. Поэтика сюжета и жанра. М.: Лабиринт,1997. С. 57), с перспективой неминуемой смерти будущих доноров, о которой знает читатель, становятся еще болееамбивалентными. Телесная расчлененность с последующей за нею метаморфозой здесь взывает к архаическомумотиву воскресения.778Исигуро К. Не отпускай меня. М. Эксмо; Спб.: Домино, 2010. С.
125.779Там же. С. 364-365.780Там же. С. 21.341упоминанием о том, что они «крохотные». До конца своей жизни Томми рисуетфантастических животных так, чтобы из фрагментов создавался их целостныйобраз: «Не сразу даже понятно было, что это живые существа. Первоевпечатление – как если убрать заднюю стенку у радиоприемника: крохотныеканальцы, переплетающиеся сухожильица, миниатюрные ―винтики и колесики‖были нарисованы с тщательностью, доходящей до одержимости, и толькоотодвинув страницу подальше, можно было увидеть, что это, скажем, птица илиподобие броненосца»781. Трогательное достоинство в попытке поиска идемонстрации уникального и целостного «Я» поразительно человечны, нонисколько не романтизированы.
Томми ищет «Я» в уникальной сочлененностивсех фрагментов тела, а не в идеализированной духовной субстанции. Именнопоэтому более всего его пугает тотальная разборка на части, утрата целостности:«после четвертой выемки, даже если ты завершил в техническом смысле, какой-тоэлемент сознания в тебе, может быть, все равно сохраняется, и там, по другуюсторону черты, – новые выемки, одна за другой, множество, но никаких ужепомощников, реабилитационных центров, приятелей, и тебе только и остается,что смотреть на эти выемки до конца, до полного отключения»782.И все же на вопрос о том, из чего он состоит, Томми ответил бы – из«фрагментов» тела.
Деградация и разрушение телесной целостности – удел, окотором он никогда не забывает.Принципиально иначе видит возможность для самоидентификации Рут. Длянее это, прежде всего, нахождение некоего идеального человеческого «Я».Идеалистичность и иллюзорность грез Рут показана через ситуационные мотивы,связанные с рядом условных сентиментальных сюжетов. Иначе говоря, Рут«выдумывает»своюсудьбу,полагаясьнаготовыемелодраматическиеконструкции: сюжет о спасении от похищения в молочном фургоне любимойопекунши мисс Джеральдин; сюжет о «настоящей любви», разрушающей барьеры(история с пеналом, якобы подаренным ей лично мисс Джеральдин; вера в781782Там же. С. 251.Там же.
С. 271.342отсрочку донорства при доказательстве настоящей любви); сюжет об идеальнойдружбе (копирование дружеских жестов у героев телесериалов) и пр. Вспоминаяее, Томми скажет Кэти: «Мы с тобой с самого начала, даже в детстве, вечнопытались до чего-то дойти, до какой-то правды <…>. Но Рут – она была другая.Ей все время верить хотелось, так она была устроена»783. Подчеркнем также и то,что в своем придуманном идеальном «Я» Рут, как и Томми, видит целостность.Эта иллюзия трагически разрушается.Центральный мотивный ряд, связанный с Рут, – одержимость поисками«возможного Я», человека, гены которого были использованы для созданияиндивидуального клона.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
