Кортунов С.В. - Современная внешняя политика России (стратегия избирательной вовлечённости) (1094457), страница 56
Текст из файла (страница 56)
Как следствие – снижение уровня безопасности людей приведет, в свою очередь, к самоизоляции государств – объектов террористической активности, закрытию границ и свертыванию позитивных интеграционных процессов. Возобладает мобилизационная идеология перманентного противостояния террористической угрозе. Международное право в этих условиях окончательно превратится в квазиюридическое средство оправдания вмешательства США во внутренние дела неугодных им государств и народов. Позиция Вашингтона по существу такая: «Мы готовы действовать через ООН, но только если ООН будет делать то, что мы скажем». В государствах – сателлитах США (и в самих США) резко вырастает роль спецслужб, которые ревизуют принцип habeas corpus (неприкосновенность личности) и могут полностью выйти из-под гражданского контроля.
Таким образом, «антитеррористическая операция» США может привести к результатам, прямо противоположным официально декларируемым. Эту опасность все отчетливее осознают массы людей в большинстве стран, включая самих США и их ближайших союзников.
Опросы показывают, что граждане свободного мира, ради которых, собственно, все и затевалось, не верили в реальность иракской угрозы. Там понимали и то, что светский режим С. Хусейна и религиозный экстремизм террористов – идеологически разные вещи. Конечно, авторитаризм С. Хусейна ни у кого не вызывал восторга. Но никто и не ставил знак равенства между авторитарным и террористическим режимом. Все прекрасно понимали и то, что иракская авантюра нанесет ущерб не только режиму С.Хусейна, но и мирному населению Ирака, интересам самого американского народа.
В этом контексте позиция России в 2003 г. представляется недостаточно артикулированной. Принципиально важно, чтобы эта позиция основывалась только на фактах и нормах международного права и не превращалась в предмет торга. Россия как держава, позиция которой во многом определяет решение центральных мировых проблем, не может позволить себе подменять объективные внешнеполитические интересы соображениями сиюминутной конъюнктуры. У России имеется исторический шанс занять нравственную позицию, встать на защиту международного права и гуманистических ценностей. Последовательная и достойная позиция России скорее спасет российско-американское партнерство, чем безоговорочная поддержка США, ибо партнерство предполагает взаимную ответственность и честный диалог. Формирование нового мирового порядка – пусть и при лидерстве Вашингтона – будет продолжено, причем при активнейшем участии России. В этом плане на первый план выходит доктрина «ответственного партнерства». Было бы совершенно неверно и безответственно оставить Америку один на один с ее лидерством, реальными и мнимыми угрозами для ее безопасности, с осаждающими ее призраками собственного величия и собственной уязвимости. США с их военной сверхмощью стали бы в этом случае не составной частью решения мировых проблем, а сами превратились бы в одну из проблем современного мира. Пассивная позиция проигрышна и по другой причине. Как подчеркивает Г. Мирский, «Россия как великая держава, имеющая немалые политические и экономические интересы на Ближнем Востоке, не может позволить себе оказаться исключенной из новой системы управления Ираком… Напротив, в эту систему надо будет включиться, исходя не только из наших интересов, но и из интересов самого иракского народа, будущее которое весьма неопределенно» 162.
На фоне этой картины национальные интересы России, представляется, выглядели и выглядят следующим образом, соответственно, на трех временных фазах иракского кризиса.
Фаза № 1. Предвоенная. У России были следующие ключевые интересы: 1) не поссориться с США; 2) не поссориться с арабским (исламским) миром; 3) сохранить партнерские отношения с Европой (Францией и Германией); 4) сохранить высокую моральную планку своей позиции; 5) сохранить СБ ООН как единственный полноценный источник международного права.
Первые четыре задачи были в целом решены. Пятая – нет. Военная акция США без санкции ООН, конечно же, серьезно подорвала эту организацию. Однако маргинализация ООН началась не сегодня, а после агрессии НАТО в Югославии. Кроме того, и раньше ООН не всегда оказывалась эффективным инструментом международной безопасности. И США, и СССР в годы холодной войны никогда не прибегали к использованию механизмов СБ ООН, когда они считали необходимым применять военную силу в разных регионах земного шара.
В целом же «предвоенную партию» Россия сыграла довольно удачно, на «твердую четверку».
Фаза № 2. Военная. Исход этой фазы был предопределен. И Россия влиять на ситуацию не могла. В этих условиях ее ключевые национальные интересы состояли в следующем: 1) не дать себя вовлечь в военные действия на чьей бы то ни было стороне; 2) удержать моральную планку своей позиции, не скатываясь к антиамериканизму; 3) укреплять связи с Францией и Германией и другими европейскими партнерами, позиции которых были близки к нашим; 4) по возможности остановить (или хотя бы замедлить) дальнейшую эрозию СБ ООН.
Эти задачи в целом также были решены.
Фаза № 3. Послевоенная. В условиях установленного в Ираке американо-британского протектората (Польша, разумеется, не в счет) у России было очень мало возможностей для маневра. Тем не менее, стремиться участвовать в послевоенном урегулировании было надо, исходя из следующих национальных интересов: 1) Россия заинтересована в стабилизации ситуации на Ближнем Востоке, предотвращении эскалации конфликта за пределы границ региона; 2) в наших интересах – сохранение российско-американского партнерства, что дает возможность участвовать в формировании нового мирового порядка; 3) важно сохранить, а затем и укрепить механизмы международного права, в первую очередь СБ ООН с тем, чтобы иметь возможность для коллективного (вместе с Францией, Германией, Китаем и др.) мягкого сдерживания «единственной сверхдержавы».
Реальными угрозами для национальной безопасности России, которые затрагивают и США, после войны в Ираке являются активизация транснационального терроризма (что и произошло), радикализация исламского мира и дальнейшее распространение ОМУ и ракетного оружия.
России следует трезво оценить сложившуюся ситуацию и понять, что возврат к предвоенному уровню сотрудничества с Ираком, получение нефтяных концессий, а тем более возврат иракских долгов невозможны. Что еще более важно трезво осознавать, мировой порядок после войны в Ираке – это мировой порядок ограниченного национального суверенитета. США серьезно усилили свои позиции в качестве «единственной сверхдержавы». Европа, скорее, их потеряла. НАТО более не является серьезным инструментом даже региональной безопасности и не имеет перспективы превращения в механизм безопасности глобальной. ООН обречена на дальнейшую деградацию в случае, если не будет проведена ее основательная реформа.
В этой ситуации, как это не кажется парадоксальным, но Россия может заметно усилить свои международные позиции, если будет активно сотрудничать с США по трем вышеперечисленным глобальным угрозам международной безопасности, которые в наибольшей степени касаются именно России и США (а, следовательно, именно здесь их национальные интересы полностью совпадают).
Если же Россия как ответственный партнер мирового сообщества добьется сохранения и укрепления ООН и предложит жизнеспособный проект ее реформирования, то появится надежда на то, что мировой порядок XXI века будет опираться не только на военную силу, но и на международное право. Такая задача поставлена Президентом России Д.Медведевым.
15.6. Что же дальше?
Следует в первую очередь разобраться с коренными причинами возникновения транснационального терроризма, который является порождением современной несправедливой и диспропорциональной, с точки зрения распределения мирового дохода, цивилизации. Поэтому это всерьез и надолго. Как справедливо подчеркивает С. Нанн, «Мы должны стремиться не просто свести на нет непосредственный риск терроризма, а добраться до его основ, выявить условия, порождающие сочувствие мировому терроризму и его поддержку… Страны мира должны действовать сообща, добиваясь ликвидации глобальны террористических сетей, лишая их возможности создавать свои формирования и заниматься подготовкой терактов. На практике он потребует длительного международного сотрудничества по целому ряду направлений, включая обмен разведданными, взаимодействие правоохранительных структур для пресечения деятельности террористических ячеек в разных странах и ареста конкретных подозреваемых, финансовые меры для отслеживания денежных потоков и их блокирования. Целесообразны также совместные военные акции для разрушения убежищ и центров подготовки террористов. Но для того надо дать определение, кого следует считать глобальным террористом; затем надо совместно выработать конкретные меры в отношении государств, поддерживающих глобальные террористические организации… На достижение наших целей, несомненно, потребуются десятилетия, но если мы хотим лишить потенциальных террористов и агрессоров сочувствия поддержки со стороны обездоленных и униженных народов, то действовать нужно немедленно» 163.
Ясно, что наглый вызов нового варварства не должен остаться безнаказанным. Он требует решительного ответа, способного хотя бы предотвратить дальнейшее разрастание терроризма. Трудно не согласиться с предостережениями США о том, что обстановка после окончания холодной войны беспрецедентна по своей непредсказуемости. Выжидательная политика равносильна созданию режима наибольшего благоприятствования для террористических организаций, приглашению их к новым катастрофическим терактам, и только упреждающие действия мирового сообщества способны минимизировать угрозу. По мнению В. Дворкина, «от транснационального терроризма нельзя защититься, только защищаясь… Поэтому эффективны, главным образом, упреждающие действия в отношении «проблемных» стран, включая разоружение, если получена достаточная и относительно достоверная информация о наличии в и распоряжении оружия массового уничтожения и поддержки ими международных террористов». Он полагает, что необходимы согласованные превентивные меры по принудительному разоружению, экстерриториальному подавлению опорных баз террористических организаций, а не только реакция на непоправимые последствия терактов. Полностью победить терроризм невозможно. Но довести степень угрозы до «приемлемого» уровня, не допускающего широкомасштабных катастроф, – одна из самых актуальных задач мирового сообщества. Для ее решения прежде всего необходимо лишить международный терроризм поддержки со стороны тоталитарных режимов. Силовое противодействие необходимо. Но оно не обязательно должно исчерпываться широкомасштабной боевой операцией против отдельных тоталитарных режимов. Американские аналитики разработали вариант ликвидации ОМУ в Ираке с использованием так называемого принудительного инспектирования. При таком решении инспекции проводятся в сопровождении аэромобильных боевых групп международных сил в любом выбранном районе, на любых объектах в любое время без ограничения его продолжительности. Выявленные запрещенные объекты подлежат разборке и уничтожению164.
Ясно, что в борьбе с терроризмом нельзя уповать лишь на военную силу. Военная мощь играет здесь важную, но не исключительную роль. Она должна быть подкреплена другими совместными и весьма дорогостоящими мерами в социальной, экономической, политической, информационной и т. д. областях. Эти меры еще предстоит совместно выработать. Что бы мы ни делали, какие бы альянсы ни создавали, сколько бы ни бомбили, – если механизм самовоспроизводства причин терроризма не ликвидировать, мы ликвидируем лишь внешнюю сторону этой болезни. Нам никуда не уйти от анализа глубинных причин, воспроизводящих терроризм. Необходимо, прежде всего, менять сложившееся положение, при котором 20% населения Земли, живущих в богатых странах, потребляют 80% всех мировых ресурсов, а в бедные страны в обмен на эти ресурсы к тому же закачиваются грязные технологии и ввозятся опасные и вредные отходы.
Похоже, что это начинают понимать и некоторые трезвомыслящие американцы. Так, бывший посол США в Москве А. Вэршбоу заявил в феврале 2003 г., что «для уничтожения корней, на которых вырастает террористическая деятельность, безусловно, необходимы объединенные международные политические усилия и выделение солидных экономических средств. Мы должны продемонстрировать следующему поколению, что помимо насилия имеются и иные подходы для достижения этих целей» 165. Г. Киссинджер справедливо полагает, что «война с терроризмом – не только преследование террористов. Прежде всего, это защита представившейся ныне уникальной возможности перестроить международную систему», ибо «как то ни парадоксально, терроризм вызвал к жизни чувство всемирного единения, чего не удавалось добиться теоретическими призывами к новому мировому порядку» 166.
Если богатые страны не готовы сменить философию «золотого миллиарда» и сформулировать широкую позитивную программу борьбы с бедностью, голодом и болезнями, то они должны примириться с тем, что будут жить с международным терроризмом вечно, всегда. Терроризм будет неизбежным спутником западного глобализма, его двойником.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
