Кортунов С.В. - Современная внешняя политика России (стратегия избирательной вовлечённости) (1094457), страница 52

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 52)

Вместе с тем, очевидно следующее:

• Мы имеем дело не просто с какими-то дилетантами-фанатиками, а с разветвленной и законспирированной сетью с серьезной финансовой подпиткой. Ей следует противопоставить, может быть, не новые, но действительно изощренные и достаточно дорогостоящие методы противодействия.

• Ни одна из известных террористических организаций, в т. ч. самых мощных, не могла в одиночку провести эти акции. Речь идет о «сетевом противнике», за которым не может стоять только Бен Ладен.

• По оценке компетентных экспертов, операция готовилась 18, а более вероятно, 24 месяца, а участвовало в ней не менее 500 человек. Трудно представить, что ни один из этих людей не был связан с хотя бы одной из ведущих спецслужб, которая могла бы в этом случае заблаговременно сообщить о готовящейся акции своему политическому руководству. Это позволило бы избежать трагедии.

• Исполнители терактов – люди, которые получили образование в западных учебных заведениях и много лет жили в Европе, а также в США.

• Социальная среда для появления камикадзе есть и в избытке. Однако эти люди опасны лишь потенциально. Они становятся исполнителями преступлений лишь при наличии серьезного заказчика и соответствующей идеологии.

• Реальными заказчиками терактов являются те, кто хотел нанести мощнейший удар по американоцентричной концепции нового мирового порядка, по однополюсной глобализации; кто хотел показать необоснованность заявки США на мировое лидерство в ХХI веке.

Последнее во многом удалось. Роль, на которую претендовали США, и, как казалось, довольно обоснованно, была поставлена под сомнение. Сокрушительный сбой произошел во всех системах национальной безопасности США: внешней разведке, внутренней безопасности, защите авиалиний. А колоссальная военная и экономическая мощь сверхдержавы (на долю США сегодня приходится 40% всех мировых военных расходов и 20% мирового ВВП), как оказалось, мало чего стоит, поскольку она не смогла защитить простых граждан в центре своих главных мегаполисов от небольшой группы террористов¹³⁸.

По психологическим последствиям данная трагедия оказалась для США не меньшей, если не большей национальной катастрофой, чем поражение в Перл-Харборе, став потрясением для самосознания всего американского народа. И хотя в дальнейшем это потрясение превратилось в мощный фактор консолидации нации, представление об американской неуязвимости и всемогуществе рухнуло как в мире в целом, так и в самих США. Душа Америки травмирована на долгие годы вперед. Спонсоры террора, по меткому определению Г. Павловского, сумели «спроектировать, профинансировать и построить конвейер террористов-смертников, «живых бомб», которых надо рассматривать как абсолютное средство доставки (по мнению многих военных экспертов, как «средство стратегической бомбардировки»). Именно последнее свойство было продемонстрировано всему миру 11 сентября 2001 г. на Манхэттене. В таком варианте речь идет об экспериментах с новым, дешевым видом оружия массового поражения – мегатеррором». И далее: «Шахид – это хорошо управляемое, серийно производимое комбинационное оружие. Максимальная боевая применимость – мегатеракт, подобный манхэттенскому. Эффект мегатеракта типа 11 сентября – военно-экономический морально-политический шок, соединенный с обширными потерями на фоне экономической рецессии. Мегаатаки террористов меняют массовое сознание и государственную политику почти так же, как мировая война. Такой удар переносится страной как национальная катастрофа» ¹³⁹.

Очевидно, что современный терроризм, т. е. гипертерроризм, стал возможен в контексте процессов глобализации, хотя он и не является ее порождением. Основными объективными факторами, неразрывно связанными с этими процессами и влияющими на облик и характер действий современного международного терроризма, являются следующие:

• резкая дифференциация государств: на очень богатых и очень сильных, и на очень слабых и очень бедных, оказавшихся в силу особенностей исторического развития в ареале мирового ислама¹⁴⁰. Как известно, в конце ХIХ – начале ХХ-го веков индустриальная революция в Европе, породив общественное расслоение и огромную массу социальных изгоев, вызвала мощный протест против богатых людей в виде революций, потрясших многие европейские страны, в том числе и Россию. Подобно этому, в начале ХХI века опасный разрыв в уровне жизни между богатым «Севером» и бедным «Югом» создает основу для формирования международного террористического «интернационала» под зеленым знаменем ислама¹⁴¹;

• региональная нестабильность, которая является горючим материалом для эскалации вооруженных конфликтов, спровоцированных террористическими актами;

• информационная революция, широкое распространение электронных СМИ и возможность их превращения в инструмент манипуляции массовым сознанием. Еще в начале 60-х годов три четверти населения мира, живя в перманентной нужде, стоически относились к этому, поскольку даже в отдаленной степени не представляли себе, как живут в благополучных странах. Ситуация стремительно изменилась в результате информационной революции, когда практически в каждый дом пришло телевидение. Тогда бедные впервые увидели, что такое богатство и каков масштаб разрыва между ними и промышленно развитыми странами;

• обострение противоречий между различными системами ценностей: с одной стороны, системой западных ценностей, и далеко не всех устраивающих в качестве универсальных; с другой стороны, – системой ценностей, с которыми себя ассоциирует так называемый «исламский мир», и который при всей своей неоднородности вдохновляет исторический проект, альтернативный западному.

Нельзя не согласиться и с теми экспертами, которые считают, что всплеску терроризма в мире, особенно в его нестабильных регионах, способствует складывающийся миропорядок переходного периода, представляющий дополнительные возможности самореализации для международного терроризма и стоящих за ним сил. Разрушение старых глобальных и региональных структур международной безопасности, присущих прежней схеме биполярного мира, во многих случаях сопровождается расшатыванием и развалом государственных образований. Мир вошел в этап крайней нестабильности, неопределенности и пониженной безопасности. Механизмы государственного, регионального и международного контроля за происходящими в мире процессами все чаще дают сбои. Их место пытаются занять силы, которые хотели бы использовать фактор нестабильности и частичной утраты контроля для ускоренного решения собственных задач, как правило – деструктивных. Подобных геополитических пустот и зазоров, особенно в силовой сфере, в мире появляется все больше. Зоны, где они появляются, и темные социальные закоулки в них становятся объектом пристального внимания международного терроризма.

Основными субъективными факторами, влияющими на характер и облик современного терроризма, являются следующие:

• протест бедных стран против глобализации, плодами которой они не могут воспользоваться, а также против натиска ТНК, активно ей способствующих;

• активизация криминальных транснациональных структур: в их деятельности возникают ситуации, когда нужна опора на военную силу, которой у них нет, методы же терроризма им доступны;

• возникновение исламского радикализма, идеологически подпитывающего международный терроризм, что отчасти является реакцией на попытку вестернизации мусульманского мира, на многолетнее пренебрежение его интересами со стороны богатейших стран Запада.

С другой стороны, должно быть ясно: массовые теракты – это не «конфликт цивилизаций» и не столкновение на межконфессиональной основе. Цивилизации вообще никогда не воевали между собой. Самые страшные и кровавые драмы ушедшего столетия происходили в рамках одной и той же цивилизации. Со времен крестовых походов не было прямых столкновений между христианством и исламом.

15.3. Возможные сценарии и их последствия

Некоторые эксперты считают, что в Афганистане и в Ираке США провели блестящие военные операции, продемонстрировав высочайшую мобилизационную готовность и то, как надо воевать в ХХI веке. Сценарий продемонстрированной США «войны ХХI века» примерно следующий. Поставленные цели достигаются, в первую очередь, политическими способами, подкрепленными мощными финансовыми ресурсами и угрозой применения силы. Максимально мобилизуются все местные людские ресурсы (Северный альянс). В крайнем случае применяется прямая военная сила, однако, в виде авиации, высокоточного ракетно-бомбового оружия и дальнобойной артиллерии. Участие наземных войск планируется с минимально возможными потерями и сводится к серии отдельных операций, выполняемых спецподразделениями. Решив локальные военные задачи, армия вновь уступает место дипломатам и деньгам, которые обеспечивают закрепление достигнутого результата и влияние на ситуацию.

Другие специалисты полагают, что США не достигли своих целей и война с терроризмом в 2001 г. только началась. Последующие события показали, что они были правы. Это, кстати говоря, подтвердили затем и представители США в своих выступлениях, включая Дж. Буша. Однако, похоже, уже тогда поняли все: одни лишь военные удары, не подкрепленные другими действиями, ничего не решают и, более того, могут привести к опасным последствиям. Уничтожать следует не только и не столько конкретных террористов, сколько питательную среду для их возникновения путем активной организации совместного политического, экономического и военного противодействия терроризму со стороны ведущих стран международного сообщества. Ничего подобного в действиях антитеррористической коалиции не наблюдалось и не наблюдается до сих пор.

Что касается США, то сразу после 11 сентября 2001 г. они решали другие задачи: во внутренней политике – ответить на призыв «американской улицы» и покарать организаторов терактов, а в политике внешней – продемонстрировать силовое решение проблемы транснационального терроризма, что должно было подтвердить претензии на «глобальное лидерство» и насаждение нового мирового порядка «по-американски». При решении этих задач не обязательно было выявлять подлинных виновников трагедии, главное – сделать внешние решительные шаги и показать свою готовность и способность «защитить демократию», пусть и с нарушением основополагающих норм и принципов международного права.

Философию современной американской политики тонко уловил английский журналист М.Херш: «Некоторых из европейских комментаторов утешает мысль, что Америка отказалась от политики изоляционизма. Это правда. Но политика односторонних действий и изоляционизм – идеологические близнецы. Она черпает силу из одного и того же источника исключительности бьющего из самой глубины американского недоверия к остальной части мира, особенно к Европе. Политически склонность к односторонним действиям в наши дни более приемлема, но международная система для нее также, как и для изоляционизма, - не более, чем помеха, которую можно устранить».¹⁴²

Новая американская доктрина превентивных действий, утвержденная сразу после событий 11 сентября 2001 г., вообще отрицает национальный суверенитет и исходит из неоспоримого права США наносить упреждающие удары в случае, если, по их оценке, возникает угроза для их безопасности в самом широком смысле этого слова. Комментируя «доктрину Буша», «Монд дипломатик» отмечает, что она «восстанавливает право на превентивную войну, которое использовал Гитлер в 1941 г. против СССР и которое использовала Япония в том же году против США в Перл-Харборе. Она также полностью отменяет один из базовых принципов международного права, установленных «Вестфальским договором 1648 г., согласно которому суверенное государство не вмешивается, особенно вооруженной силой, во внутренние дела другого государства» ¹⁴³. Такой подход уже беспокоит многих трезвомыслящих американцев, в частности, С.Нанна, который заявил в 2002 г.: «Вашингтону еще предстоит понять, что для сверхдержавы нет ничего опаснее искушения политикой односторонних действий».¹⁴⁴ Избранный США силовой путь приведет к полной дестабилизации системы международных отношений, активизирует стремление многих государств к обладанию ядерным оружием. Коль скоро американская доктрина превентивных действий отрицает национальный суверенитет и исходит из неоспоримого права США наносить упреждающие удары в том случае, если, по оценке самих американцев, возникает угроза для их безопасности, то едва ли не единственной гарантией суверенитета и безопасности для многих стран становится наличие собственного ядерного оружия.

Помимо Ирака, как считает заместитель Председателя Комитета начальников штабов США П. Пейс, США должны еще разобраться по крайней мере с Ираном, Сомали, Суданом, Ливаном, Сирией, Ливией, Колумбией, Малайзией, Индонезией, Филиппинами, Северной Кореей и Саудовской Аравией как с государствами, якобы, практикующими терроризм. Все это представляет собой правовой абсурд. Президент США, выступая в конгрессе в октябре 2001 года сказал: «Мы достанем государства, которые предоставляют помощь или убежище терроризму. Сейчас каждая страна должна принять решение. Либо вы с нами, либо – с террористами. Начиная с этого дня, любое государство, которое будет продолжать предоставлять убежище или поддерживать терроризм, будет рассматриваться Соединенными Штатами в качестве враждебного режима» ¹⁴⁵.

Пригрозив, что любой режим, укрывающий терроризм, заплатит за это высокую цену¹⁴⁶, США присвоили себе право наказывать все подозреваемые страны без всяких санкций ООН¹⁴⁷. Такая постановка вопроса находится в вопиющем противоречии с нормами международного права. При этом получается, что те страны, которые не одобряют действий США, автоматически заносятся в разряд «пособников терроризма» с соответствующими для себя последствиями. Министр торговли США осенью 2001 года прямо пригрозил торговыми санкциями тем странам, которые не поддержат Вашингтон в антитеррористической операции. По меткому выражению М. Ховарда, США «напоминают пьяного, который, потеряв часы в темной аллее, ищет их под фонарем, потому что там светлее» ¹⁴⁸.

В то же время в своей внутренней политике США начали наступление на казавшиеся ранее незыблемыми либерально-демократические институты. Права человека, многие свободы начали ущемляться; возникли другие «свободы», полицейские: прослушивание телефонов, вскрытие почты, банковских счетов и т. д. Причем рядовые американцы добровольно и легко пошли на все эти меры. Они согласились с тем, что полиция без видимых причин может остановить и обыскать любого человека на улице. Министерство юстиции добилось права на прослушивание телефонных разговоров и проверку электронной почты без судебного решения. Правительство США приняло закон, который позволяет любого иностранца либо задержать на неопределенное время, либо выслать из страны – тоже без суда и следствия.

Характеристики

Список файлов книги