Рубинштейн (1000003), страница 90

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 90)

изолированности, в которой не может быть установлена его истинность, и

включается в систему суждений, т. е. в систему знания. Рассуждение является

обоснованием, когда, исходя из суждения, оно вскрывает посылки, которые

обусловливают его истинность и таким образом обосновывают его.

Рассуждение принимает форму умозаключения, когда, исходя из посылок, оно

раскрывает ту систему суждений, которая из них следует.

Умозаключение

Умозаключение представляет собой обычно более или менее сложный

акт мыслительной деятельности, включающий ряд операций, подчиненных

единой цели. В умозаключении с особенной заостренностью выступает роль

опосредования в мышлении. В умозаключении или выводе на основании

имеющегося знания, выраженного в посылках, приходят к новому знанию в

заключении: знание добывается опосредованно через знание, без новых

заимствований в каждом отдельном случае из непосредственного опыта. Из

того, что имеет место определенное положение, я могу вывести новое

положение - объективное знание, которое в исходном положении не дано. В

этом - основная ценность умозаключения. Заключение оказывается

возможным, очевидно, только в силу существования объективных связей и

отношений вещей, которые в нем раскрываются. Решающим моментом для

умозаключения как мыслительного акта опять-таки является следующее:

отношения, которые мы в выводе усматриваем, раскрываются в объективном

содержании предмета, - в этом основное отличие умозаключения от

ассоциативного процесса. Роль посылок заключается в том, что они

определяют или вводят некоторую объективную предметность, на которой мы

усматриваем новые отношения, исходя из тех, которые были даны в посылках.

Эта объективная предметность может быть введена в наше мышление

суждениями - несколькими или одним; она может быть также дана нам в

непосредственном созерцании, в восприятии.

В самом ходе умозаключения можно в психологическом плане

различать (по И. Линдворскому) три основных случая. Во-первых, исходное

положение, уже известное, данное в посылках, представляется наглядно, и

новое отношение открывается на этом наглядном представлении. А над В или

А больше В, представляется в виде образа, с которого мы затем как бы

считываем: В под А или В меньше Л. Во-вторых, то же отношение можно

установить, не прибегая к наглядности, оперируя только понятиями. В этом

случае вывод тоже не есть формальная операция, как его трактовала

формальная логика; он предполагает определенное содержательное значение

о свойствах тех отношений, на которых строится умозаключение, -

обратимости или необратимости, транзитивности и т. д., а обратимо ли или

транзитивно данное конкретное отношение, определяется закономерностями

его конкретного содержания. И наконец, в-третьих, в случаях, когда

соответствующие связи прочно укоренились (выше-ниже, больше-меньше),

переход от посылок к выводу может совершаться и сплошь и рядом

совершается первоначально чисто ассоциативно, подчиняясь главным образом

автоматизму речи, которая, по выражению поэта, "за нас творит и мыслит" .

Но именно в этих последних случаях эксперимент особенно ясно показал, что

умозаключение по существу отлично от ассоциативного процесса. Когда

переход от посылок к выводу совершается ассоциативным путем, его

результат представляется субъекту лишь как возможное следствие из посылок

и выпадение собственно акта умозаключения заставляет проделать обратный

путь - от предположительного вывода к посылкам, т. е. прибегнуть к его

обоснованию.

Для того чтобы имело место умозаключение, нужно, чтобы субъект

соотнес содержание заключения с содержанием посылок и в его сознании

отразились объективные связи между ними. Пока содержание посылок и

заключения дано в сознании рядоположно, умозаключения - несмотря на

наличие и посылок и заключения - еще нет.

Развитие умозаключающего мышления означает, что содержание

объективной действительности перестало быть для субъекта рядоположением

отдельных элементов, что между ними раскрылись связи и образовались

включения.

Наглядные схемы играют значительную роль в процессе

умозаключения. В простых умозаключениях, как показало экспериментальное

исследование, на основе посылок обычно возникает более или менее

схематическое представление о фактическом положении вещей; с него мы

затем как бы "считываем" новое содержание заключения. Такими наглядными

схемами пользуются не только тогда, когда речь в умозаключении идет о

наглядных свойствах вещей - пространственных или временных, а также и

тогда, когда операция умозаключения совершается над такими отношениями,

как-то: более или менее одаренный, умный, ценный и т. п., которые, не будучи

сами наглядными, могут быть наглядно представлены. Если умозаключение в

логическом плане может совершаться не на основе наглядной схемы, то в

своем фактическом протекании оно нередко совершается при помощи такой

схемы.

Традиционная теория формальной логики, которая разрывала

взаимосвязь дедукции и индукции и целиком сводила умозаключения к

дедукции, выносила общее положение из единичного контекста и считала, что

всякий вывод совершается на основании предшествующих ему общих

положений. Экспериментальное психологическое исследование процесса

умозаключения показало, подтверждая житейское наблюдение, что

фактически умозаключение не всегда совершается на основе такого

предпосланного общего положения в силлогической форме; это не есть

первичная, естественная форма, в которой обычно протекают наши

умозаключения. В тех случаях, когда в сознании бывают даны общая формула

и частные положения, как только и одно и другое осмыслено, понято, их

соотношение перестает осознаваться как умозаключение, а представляется (и

вполне справедливо) как тавтология.

Роль готового запаса общих положений в фактическом протекании

процессов рассуждения и умозаключения аналогична роли наглядных схем:

общее положение, превращенное в формулу, по которой совершается

умозаключение, является, как и наглядная схема, средством, но не основанием

умозаключения. Оно как бы регулирует ход рассуждения, направляя его в

сторону тех отношений, которые должны быть раскрыты в заключении. Но по

мере того как мыслительный процесс приближается в фактическом своем ходе

к схеме традиционной логики и превращается в приложение, в более или

менее автоматическое накладывание общей формулы к единичным случаям,

он, будучи выводом по внешней своей форме, по своему внутреннему

содержанию психологически перестает быть умозаключением.

Умозаключение осознается в своей объективной обоснованности,

поскольку оно не сводится только к формальному применению общих

положений как готовых схем, а осуществляется путем оперирования

отношениями, заключающимися в единичном случае. Для того чтобы

обоснованно приложить общие положения к единичным случаям, нужно

знать, что данное общее положение приложимо к данным единичным

случаям, а для этого нужно вскрыть исходные, определяющие общие

положения внутри самого единичного; дедукция и индукция неразрывно

связаны между собой; они входят моментами в единство одного процесса.

ОСНОВНЫЕ ВИДЫ МЫШЛЕНИЯ

Мышление человека включает в себя мыслительные операции

различных видов и уровней.

Прежде всего весьма различным может быть их познавательное

значение. Так, очевидно, неравноценны в познавательном отношении

элементарный мыслительный акт, посредством которого ребенок разрешает

встающие перед ним затруднения, и система мыслительных операций,

посредством которой ученый разрешает научную проблему о

закономерностях протекания каких-либо сложных процессов. Можно, таким

образом, различать разные уровни мысли в зависимости от того, насколько

высок уровень ее обобщений, насколько глубоко вместе с тем она переходит

от явления к сущности, от одного определения сущности ко все более

глубокому ее определению. Такими разными уровнями мышления являются

наглядное мышление в его элементарных формах и мышление отвлеченное,

теоретическое.

Теоретическое мышление, раскрывающее закономерности своего

предмета, является высоким уровнем мышления. Но было бы совершенно

неправильно сводить мышление в целом исключительно к теоретическому

мышлению в абстрактных понятиях. Мы совершаем мыслительные операции

не только решая теоретические проблемы, но и тогда, когда, прибегая к

абстрактным теоретическим построениям, мы с более или менее глубоким

учетом объективных условий осмысленно решаем любую задачу, оставаясь в

рамках наглядной ситуации. Существует не только отвлеченное, но и

наглядное мышление, поскольку в некоторых случаях мы разрешаем стоящие

перед нами задачи, оперируя в основном наглядными данными.

Наглядное мышление и мышление отвлеченно-теоретическое

многообразными способами переходят друг в друга. Различие между ними

относительно; оно не означает внешней полярности, но оно существенно.

Всякое мышление совершается в более или менее обобщенных,

абстрактных понятиях, и во всякое мышление включаются более или менее

наглядные чувственные образы; понятие и образ-представление даны в нем в

неразрывном единстве. Человек не может мыслить только в понятиях без

представлений, в отрыве от чувственной наглядности; он не может также

мыслить одними лишь чувственно-наглядными образами, без понятий.

Поэтому нельзя говорить о наглядном и о понятийном мышлении как о

внешних противоположностях; но тем не менее, поскольку представление и

понятие не только связаны друг с другом, но и отличны друг от друга, внутри

единого мышления можно различать, с одной стороны, наглядное, с другой -

абстрактно-теоретическое мышление. Для первого характерно то, что

единство представления и понятия, единичного и общего осуществляется в

нем по преимуществу в форме наглядного образа-представления; для второго

так же характерно то, что единство наглядного образа-представления и

понятия осуществляется в нем по преимуществу в форме общего понятия.

Будучи различными уровнями или ступенями познания, образное и

абстрактно-теоретическое мышление являются вместе с тем в известном

смысле разными сторонами единого процесса и равно адекватными

способами познания различных сторон объективной действительности.

Понятие отвлеченного мышления отражает общее; но общее никогда не

исчерпывает особенного и единичного; это последнее отражается в образе.

Поэтому мысль, особенно последовательно проведенная в системе Гегеля,

будто образ является только низшим уровнем познания, который на высшем

должен и может быть безостаточно заменен понятием, является заблуждением

рационалиста, ошибочно воображающего, что можно исчерпать

действительность понятием. Мы поэтому различаем наглядно-образное

мышление и абстрактно-теоретическое не только как два уровня, но и как два

вида или два аспекта единого мышления; не только понятие, но и образ

выступает на всяком, даже самом высшем, уровне мышления.

В том, что образ обогащает мысль, можно убедиться на примере любой

мета форы. Всякая метафора выражает общую мысль; понимание метафоры

требу ет поэтому раскрытия в образной форме ее общего смыслового

содержания, так же как при употреблении метафорического выражения

требуется подыскать образы, которые бы адекватно выразили общую мысль.

Но метафорические выражения были бы совершенно никчемным украшением

и собственно излишним балластом, если бы образ ничего не прибавлял к

общей мысли. Весь смысл метафоры - в тех новых выразительных оттенках,

Характеристики

Список файлов книги