Диссертация (Русская художественная проза ХХ ‒ начала ХХI века), страница 7

174].Центральной темой романа является созданная героем теория Антихриста:«Каждый человек до Христа, в своём чаянии Его пришествия был носителем духаХристова (частицы того, кто бы явился воплощением “любви, красоты, истины” ‒А.М.) Христос уже был <…> в человечестве и должен был вылиться в одно целое.После Христа точно также каждый отдельный человек является носителем духаАнтихриста <…> Прежде лучшими были те, в ком полнее воплощался Христос,потому что они по преимуществу приближали время Его пришествия, – теперьлучше тот, кто полнее воплощает в себе Антихриста...» [Свенцицкий, с.

114–115].Ощутив живущий в себе «быть может, более полно, чем в ком-нибудь другом»,дух Антихриста (воплощение «страха, безобразия и разрушения»), рассказчикполагает, что является «несомненным носителем прогресса» и непосредственноприближает время его «грозного пришествия» [Свенцицкий, с. 116]. «Заметный,32ускоренный прогресс, есть всегда симптом конца» 42, – замечает Вл. Соловьев в«Трех разговорах…».

Со временем мысль, приводившая героя в восторг: «Я –Антихрист» [Свенцицкий, с. 116], ‒ сменилась ощущением внутри себя чего-тоинородного, чего-то, что полностью поработило его личность. Это чувство авторобразно передает через изображение «отвратительных насекомых под названием“наездники”. Они кладут свои яйца в живых гусениц других насекомых, гусеницане умирает <…> но внутри неё уже живёт другая личинка, питается, растёт инаконец выводится вместо настоящей <…> я чувствую, что я именно такаягусеница с лицом человеческим и что меня проколол другой, и живёт во мне, и естдушу мою», – подытоживает повествователь [Свенцицкий, с.107–108].Конечный результат теории Антихриста напрямую перекликается с итогомтеории сверхчеловека Раскольникова.

В эпилоге романа «Преступление инаказание» Ф. М. Достоевский описывает кошмарный сон героя, грезившего,будто в мире появились новые микроскопические «трихины», вселявшиеся в телалюдей: «Никогда люди не считали себя так умными и непоколебимыми в истине,как считали зараженные <…> Все были в тревоге и не понимали друг друга <…>Не знали, кого и как судить, не могли согласиться, что считать злом, что добром»;«Все должны были погибнуть, кроме некоторых, весьма немногих, избранных» 43.Раскольников, постепенно осознавший болезненность и ложность своей теории,сумел найти силы для раскаяния и перерождения, тогда как другой герой –Свидригайлов, панически боявшийся смерти, в отчаянии лишился и воли к жизни.Данные два пути отсылают нас к вечному выбору веры (и ее сохранения вверности), раскрытому еще в евангельском повествовании на примере Петра иИуды.Свенцицкий оставляет открытой концовку романа, предлагая каждомусамостоятельно решить, какой же путь изберет герой.

С одной стороны, его жизнькончена: «Я не выхожу из дома и, как сознавшее себя животное, покорно4243Соловьев В. С. Сочинения: В 2 т. Т. 2. С. 705.Достоевский Ф. М. Полное собрание сочинений: В 30 т. Л.: Наука, 1972 – 1990. Т. 6. 1973. С. 419‒420.33дожидаюсь, когда моя “очередь”. Не живу – догниваю!» [Свенцицкий, с. 215].Растворивший собственную личность в образе Антихриста, рассказчик мог лишьпокорно, из «ничтожного уголочка» [Свенцицкий, с. 113] своей души, наблюдатьза его действиями и иногда делать жалкие попытки, подобные последнимсудорогам, что-то у него отвоевать.

И все же герой сохраняет «смутнуюнадежду»: «Можно ли узнать Христа, не пережив Антихриста?» – спрашивает он,заканчивая записки [Свенцицкий, с. 215].Данный вопрос является лейтмотивом всего повествования. От лицаНиколая Эдуардовича Свенцицкий утверждает, что путь настоящего «самогострашного» сомнения, когда человек «усумнится душой», потеряв чувстворазличия между Добром и Злом – это «трудный путь», но также путь ко спасению[Свенцицкий, с. 118].

В «Послесловии» автор еще раз подчеркивает основнуюидею произведения: «Узнать Христа можно только пережив Антихриста», встречаи смертельная схватка с которым «на пути ко Христу обязательна для всякого»[Свенцицкий, с. 224].К схожей мысли о познании добра через зло пришел Д. С. Мережковский втрилогии «Христос и Антихрист» (1895 – 1905): «Я теперь <…> знаю, – говоритписатель, – что надо было мне пройти эту ложь до конца, чтобы увидеть истину.От раздвоения к соединению – таков мой путь, – и спутник-читатель, если он мнеравен в главном – в свободе исканий, – придет к той же истине…»44.Между тем, Иисус Христос заповедовал обратное.

Так, единственнаямолитва, данная Им ученикам – «Отче Наш» – заканчивается строками: «<…> ине введи нас во искушение, но избави нас от лукавого» (Мф. 6: 9–13). То есть, вправославном понимании познание зла ‒ от лукавого.Правнук Валентина Свенцицкого – диакон Леонид Калинин ‒ критическиотозвался о главной идее книги: «Основанием неблаговидных поступков для44Мережковский Д. С. Собрание сочинений: В 24 т. М.: Типография Т-ва И. Д.

Сытина, 1914. Т. 1. С. VI.34героя романа стала пагубная мысль о том, что избегающему искушений не узнатьсвятости»45.Из биографии Свенцицкого известно, что идею познания добра через злописатель пронес через всю жизнь, лишь перед смертью осознав ошибочностьсвоих взглядов. Он прошел непростой и не каждому посильный путь от увлеченияидеямихристианскогосоциализмакглубокомудуховномукризису,пошатнувшему основы веры; от принятия священнического сана до разрываканонических отношений с митрополитом Сергием (Страгородским), а вместе сэтим, по его собственным покаянным словам, и до отпадения от соборногоединства Церкви. Однако незадолго до кончины о.

Валентин все же вернулся влоно Православной Церкви, призвав к этому и всю свою паству. За месяц досмерти в письме к родным и духовным детям он подвел итог своей жизни: «Развевы не знаете, как иногда вдруг все станет иным, и то, что было справа, становитсяслева, и что было слева, становится справа? <…> Как случилось, что у меняоткрылась вполне истина, – рассказать почти невозможно, но знайте, что этоимеет прямое отношение к моему концу, и, может быть, Господь меня сохранилперед смертью и дал возможность принести покаяние»46.1.2.2. Революционный апокалипсис в повести Б. В. Савинкова«Конь бледный»Среди многих художественно-философских сочинений начала XX векаотдельное внимание привлекают произведения Б. В.

Савинкова – революционера,политического деятеля и писателя – сумевшего «дать взгляд на революционноеКалинин Леонид, диакон. Предисловие [Электронный ресурс] // Свенцицкий Валентин, протоиерей. Диалоги.URL: http://pravbeseda.ru/library/index.php?id=148&page=book (дата обращения: 24.09.15).46Цит. по: там же.4535дело» не только «извне, а изнутри»47. Известный под множеством псевдонимов ипартийных кличек (Джемс Галлей, Вениамин, «Б.

Н.», Крамер, Ксешинский,Павел Иванович, Деренталь, Д. Е. Субботин, Рене Ток, Адольф Томашевич,Константин Чернецкий) в качестве писателя Савинков прославился под именемВ. Ропшина. Данный псевдоним ему подарила З. Н. Гиппиус с намеком напотенциальное цареубийство: Ропша ‒ это название усадьбы, где в результатезаговора был убит Петр III.Разочарование в жизни, переходящее в открытое отчаяние, запечатлено вповестях писателя «Конь бледный» (1909), «Конь вороной» (1923); романе «То,чего не было» (1912).

Начиная с 1903 года (рассказ «В сумерках»), литературноетворчество писателя находится в некотором противоречии с его революционнотеррористической деятельностью. В своих книгах Савинков подвергает сомнениюне только террористические средства к достижению целей революции, но и еесмысл как таковой. «Савинков действует, организует убийства.

Ропшин кается всодеянном»48, ‒ замечает о «террористе и писателе» Д. А. Жуков.Несмотря на внешнюю простоту фабулы, написанная в форме дневниковыхзаписей повесть «Конь бледный» представляет собой философско-эстетическоеразмышление автора о смысле жизни. В произведении отчетливо прослеживаетсяавтобиографическое начало. Основой для повествования послужил реальныйисторическийфакт:убийствовеликогокнязяСергеяАлександровича,совершенное И. П. Каляевым под руководством самого Савинкова. ИменноКаляев ‒ метальщик бомб и близкий друг писателя ‒ стал прототипом Вани.Осенью 1904 года Боевой организацией было решено организовать на СергеяАлександровича покушение.

Однако 2 февраля 1905 года Каляев не бросил бомбув карету, так как увидел сидящих в ней рядом с великим князем жену ималолетних племянников. Убийство было совершено 4 февраля, после чегоКаляева задержала полиция, и затем он был казнен. Ваня, метнувший в книгеДунаев М. М. Православие и русская литература: В 6 ч. Издание второе, исправленное, дополненное. М.,Христианская литература, 2001‒2004. Ч. V. 2003. С. 11.48Жуков Д.

А. Вступительная статья // Савинков Б. В. (Ропшин В.). То, чего не было: роман, повести, рассказы,очерки, стихотворения. М.: Современник, 1992. С. 3.4736бомбу в карету генерал-губернатора, также отказался от попыток взорвать жертвуво дворце, не желая смерти невиновных:– А люди? <...> семья его, дети.– Вот ты о чем... Пустяки...‒ Жорж. <...> Я не согласен... детей49.За образом химика-Эрны угадывается Дора Бриллиант, изготовлявшаябомбы для покушений.

Как и Дора, Эрна играет роль любовницы главного героя,выдавая себя за содержанку богатого барина. Отметим, однако, что любовь ееискренна.На протяжении повести рассказчик, действующий под псевдонимомДжорджаО’Бриена,илиЖоржа,даетподробныепсихологическиехарактеристики всех членов террористической ячейки. Его холодный рассудокотчаянно пытается не просто понять причины, побудившие других пойти втеррор, но прочувствовать эти причины, найти их внутри собственного сердца.Так, Федором – кузнецом с Пресни – движет чувство мести за убитуюказаками любимую женщину. Он ненавидит господ, полагая, что высшей «правдына свете» [Савинков, с.

335] можно достичь, лишь ударив по всем ним бомбой.Бывший студент Генрих пошел в террор ради победы социализма. Понаблюдению повествователя, для него «мир, как азбука, прост. На одной сторонерабы, на другой – владыки. <…> Хорошо, когда убивает раб. Дурно, когдаубивают раба. Будет день, рабы победят. Тогда, – рай и благовест на земле: всеравны, все сыты и все свободны» [Савинков, с. 370]. В этом рассуждении авторобнажает еретические ‒ точнее хилиастические ‒ корни утопического социализма.Однако, с точки зрения Вани, подобная материалистическая мечта слишкомпримитивна: «Это <…> все для Марфы, а что для Марии?» [Савинков, с. 320].ДаннымвопросомСавинковрасширяетвповествованиибиблейскуюпроблематику, отсылая читателя к Евангелию от Луки (Лк.