автореферат (Современный религиозный плюрализм теоретико-социологический анализ), страница 12

Леманн), парадигма «спасающей веры»,которой сформировалась под воздействием сил глобализации на основедеятельности пятидесятнических и католических миссионеров. Показано, что37глубокие качественные отличия «южного» христианства от христианстваЗапада, количественный перевес и тренды роста дают повод ученымименовать феномен как «следующее христианство». Д. Мартин, П. Бергер,М. Борг, Ф. Дженкинс, П. Фристан, Д.

Леманн придают большое значениепреобразующей роли «южного» христианства, соизмеряя ее современнуюфункцию с ролью, которую сыграл ранний протестантизм в развитиизападной цивилизации, что существенно отличает его от большинствахристианских церквей Запада и объясняет бурное развитие в ЛатинскойАмерике, Африке и Азии. Причем их современное процветание в условияхмодернизационных процессов стран третьего мира С. Хантингтон называет«побочным продуктом урбанизации».

Важна возможность этих церквейпредоставлять убежище, в смысле обучения и практики (защиты отпревратностей жизни). Активное членство в этих церквях приноситощутимые выгоды для людей, чем жизнь вне ее общины. Г. Дэйви называетих «промежуточными станциями на пути вверх по социоэкономическойлестнице». Е. Бруско доказывает их роль в сохранении института семьи.

Вразвивающихся странах, где альтернативные средства социальногообеспечения редки и недоступны, эти комбинации доказали своюэффективность и обусловили стремительный рост. Вместе с тем,консерватизм создает условия для зарождения и распространениярелигиозного фундаментализма. Диссертант рассматривает «южное»христианство как фактор культурного конфликта и обосновывает, что егораспространение в страны Запада является реальным вызовом для западногохристианского мира, поскольку стремится ре-евангелизировать евроамериканский мир, а разногласия между «южным» и «западным»христианством создают препятствия для наиболее крупных конгрегацийЗапада, стремящихся к глобальной идентичности.

Ф. Дженкинс полагает, чтобурные конфликты внутри христианства, вызванные противоречиями междудвумя ветвями, оставят более глубокий след, чем конфликты междухристианством и исламом. Обосновывается, что обозначенные тенденцииоказывают влияние на институт католической церкви и его руководство.В четвертом параграфе «Современные формы религиозности»исследуются тенденции трансформации религиозности и образования ееновых форм.С опорой на исследования Т. Лукмана, Д. Поллака, Л. Халмэна и О.Рииса, П. Хииласа в диссертации доказывается, что институциональнаярелигиозность,снижаясь,уступаетместовнеинституциональнойрелигиозности, которая растет и приобретает множественные формы. Вчастности, Д. Поллак проследил на примере ряда европейских стран, как38менялся уровень посещения церквей в течение последних 30-ти летпрошлого столетия.

В период с 1975-го по 1998 годы доля верующих,регулярно посещающих церкви, снизилась почти в два раза – в среднем с39,5% до 21%. Вместе с тем, разрывая постоянные связи с традиционнымицерквями, европейцы не перестают демонстрировать довольно высокийуровень религиозной самоидентификации. Диссертант вводит понятие«фуззи» религиозности как наиболее релевантную характеристикусовременной внецерковности.

Она репрезентирует довольно обширную икачественно неоднородную зону. Данный термин довольно точнохарактеризует неопределенность, диффузность, синкретичность, текучестьрелигиозного сознания человека, живущего в современном мире, гдесекулярное переплетается с сакральным, вера – с неверием, а в мозаичнойвере (бриколаже) традиция сосуществует с новыми формами религиозности.Приводятся количественные оценки масштаба «фуззи» зоны на примере рядастран Европы, России и США, а также представлена интерпретацияфеномена через призму теорий «заместительной религии» Г. Дэйви и«коллективной памяти» Д.

Эрвье-Лежер. «Фуззи» пространство качественнонеоднородно. Широкое распространение духовных практик, новыхрелигиозных движений «Новый век» (New Age) позволяет утверждать, чтозападная часть мира не перемещается по направлению к секуляризации, апереживает «духовную» революцию (П. Хиилас). Термин «духовность»появился в последние десятилетия, чтобы определять доминантное и, в то жевремя, неотъемлемо множественное и чрезвычайно индивидуализированноесовременное религиозное явление, которое выходит за или находится награнице институциализированных религий. По определению Б.

Тернера,«новаядуховность»представляетсобойгетеродоксальные,урбанизированные, коммерциализированные формы религиозности, обычносуществующие за пределами традиционных церквей. Идея «духовности»обеспечила динамичный подъем ряда институционализированных религий.Наиболее динамично развиваются сегодня те традиционные религии, гдеидеи персональной харизмы и духовной силы заложены в их «Символыверы».

Анализируя данный феномен на примере США, Д. Миллер предложил«новую парадигму церкви» – сочетание философии и технологий движения«Новый век» и организационных традиций евангельских церквей СШАсоздало условия для образования так называемых «мега-церквей»,«постденоминационных церквей» и даже «постмодерн традиционалистских».С опорой на исследования М. Колодзески, С.

Кэйли, Б. Тернера, а такжеанализ информационной стратегии Ватикана показано влияние Интернета накоммерциализацию религии, создание глобального религиозного кибер-39рынка. Конкуренция в кибер-пространстве оказывает давление натрадиционные религии, склоняя их к децентрализации, большейдемократизации своих организаций. Интернет признается традиционнымирелигиозными институтами как эффективный ресурс коммуникации собществом, поддержания и распространения влияния. Принципиально новымявлением является образование новых видов религиозных кибер-сообществ икибер-религиозности. Делается акцент на перенос ведущей ролиинтерпретатора священных смыслов в среду Интернет, что оказываетнепосредственное влияние на формирование мозаичного религиозногомировоззрения и, в то же время, несет в себе риски для религиозногоплюрализма, поскольку предоставляет информационную среду дляраспространения фундаменталистских религиозных идей, угроз, а такжеразличного рода фальсификаций и призывов, наносящих вред благополучиюнаций и мирному сосуществованию социальных групп и обществ.

В связи стенденциями к смене координат социального пространства религиозности иее современными качествами автор обозначает проблему валидностипараметров «членства» и «посещаемости» в измерении религиознойпринадлежности и жизнеспособности религии.В Главе III «Теория «религиозной экономики»: инновационныйподход к анализу современного религиозного плюрализма» раскрытыновые ракурсы интерпретации контекстов религиозного плюрализма идинамики религиозных изменений.В первом параграфе «Смена эпистемологических координатисследования плюрализации религии» сделан акцент на вкладе теории«религиозной экономики» в обновление и плюрализацию научного дискурсарелигии в последнем десятилетии XX века, преодоление «монополии»парадигмы секуляризации в социологии религии.Теория «религиозной экономики» (Р.

Финке, Р. Старк, У. Бейнбридж иЛ. Ианнакконе) повлияла на преодоление методологического тупика всоциологии религии, достигшего своего пика в конце XX столетия. Раскрытовлияние социальных и научных контекстов на выстраивание новыхпринципов и логики анализа религиозной среды. Импульсом к созданиютеории послужила необходимость объяснить причины «исключительности»США, где религия продолжала играть заметную роль в отличие отевропейских стран, что не укладывалось в рамки интерпретаций,предлагаемых парадигмой секуляризации. Новому ракурсу способствовали иособенности социального контекста США, где обеспечены условия дляактивного вхождения высокоорганизованных религиозных институтов врыночные отношения, свободно функционирующей конкуренции на40религиозном рынке огромного числа деноминаций.

Интеллектуальной базой«новой» парадигмы стали достижения в области социально-научноготеоретизирования второй половины прошлого столетия: теорий социальногообмена Д. Хоманса и П. Блау, «новой бытовой экономики» американскогоэкономиста Г. Беккера и теории рационального выбора Д. Коулмана.Раскрыты положения этих теорий применительно к анализу религиозногополя – понимания природы поведения религиозных акторов в условияхразнообразия религиозных рынков и роли в этих процессах «человеческогокапитала».

В совокупности отмеченные факторы способствовали тому, чтобыавторы нового подхода взглянули на предмет своего анализа через новуюпризму – функционирования рынков и экономического поведения(рационального выбора, спроса и предложения), что кардинальным образомотличает ее от всех ранее существовавших теорий религии. Такжераскрываются аргументы и доказательства, опровергающие положенияпарадигмы секуляризации, на основе которых выстроены логика и базовыеположения теории «религиозной экономики»: во-первых, рассмотрениесекуляризации как долгосрочного и линейного процесса, который долженбыл развиваться в соответствии с траекторией модернизации; во-вторых,интерпретации секуляристами религиозного плюрализма и рационализациикак разрушительных для религии эффектов модернизации; в-третьих,утверждений, что продолжающаяся секуляризация должна наблюдаться нанескольких уровнях – от индивидуального сознания (что должно отразитьсяна снижении степени выживания локальных религиозных общин и церквей)до институционального (что должно проявиться в ослаблении авторитета исилы религии в обществе).