диссертация (Роль польской диаспоры в современной мировой политике (на примере США)), страница 13

В отличие от других исследовательских парадигм, постмодернисты невысоко оценивают роль территориипроисхождения в процессах становления диаспор. Механизмом передачи исохранения исторической память, опыта переселения и нередко дискриминации, в больше степени оказывается «генеалогия» или идея общего происхождения. В прошлом (особенно это касается выходцев из Африки) мигрировалиЕсли миграция самих представителей и происходила, то в рамках одного государствадиаспоризации как таковой не происходило.

Этот процесс был отложен и произошелпрактически моментально после исчезновения единого политического пространства. Поскольку сами представители «новых» (или, по Брубейкеру, «случайных») диаспор неучаствовали напрямую в демонтаже единого многонационального государства, их обращение к диаспоре во многом вынужденное. Подробнее см.: Brubaker R. Accidental Diasporas and External ‘Homelands’ in Central and Eastern Europe: Past and Present // Transnationalism: Diasporas and the Advent of a New (Dis)order. Ed.

by Ben-Rafael E. and Sternberg Y. –Leiden and Boston: Brill, 2009. pp. 461-46411954в основном мужчины, так что концепция «генеалогии» подразумевает гендерный дисбаланс, то есть некую ошибку в деконструировании феноменадиаспор120. Также распространена критика «парадоксального» подхода с позиций постколониализма: классические теоретические установки в исследованиях диаспор сформулированы в странах «глобального Севера», что подразумевает сохранение колониализма в интеллектуальном пространстве. Соответственно, необходим поиск теоретических подходов к понятию диаспор (и,шире, для всех форм социального и политического разнообразия) на «глобальном Юге»121.Предпринято немало попыток найти компромисс между различнымиподходами в изучении диаспор.

Одна из наиболее перспективных попытокпредпринята британским социальным антропологом С. Вертовецом. По егомнению, под диаспорой подразумевают социальную форму (сплоченность наоснове исторического опыта), форму сознания (представление о связи странснациональным и полицентричным сообществом) и форму производствакультуры (некую разновидность «новой» или гибридной этничности) 122.

Приэтом, С. Вертовец призывал не останавливаться на изучении диаспор, а вписать это направление исследований в более широкий контекст анализа транснациональной миграции. По его мнению, что сравнение различных типовтранснациональных социальных (и политических) форм может принестибольшую пользу, способствовать взаимообогащению существующих теоретических подходов, в том числе к понятию диаспоры 123. Таким образом, С.Вертовец признал все поле транснациональных взаимодействий гибридным,что снижает степень уникальности диаспор, но предоставляет исследователям новый методологический инструментарий.Heimreich S. Kinship, Nation and Paul Gilroy’s Concept of Diaspora // Diaspora: A Journalof Transnational Studies.

– 1992. – Vol. 2, №2. рр. 246-247121Ndhlovu F. A decolonial critique of diaspora identity theories and the notion of superdiversity// Diaspora Studies. – 2016. – Vol. 9, №1. pp. 35-38122Vertovec S. Three Meanings of Diaspora: Exemplified Among South Asian Religions // Diaspora: A Journal of Transnational Studies. – 1997. – Vol. 6, №3. pp.

278-290123Vertovec S. Migration and Other Sides of Transnationalism: Towards Conceptual CrossFertilization // International Migration Review. – 2003. – Vol. 37, №3. рр. 644-64512055По мнению Х. Тололяна на современном этапе дискуссии в рамках различных подходов к понятию диаспоры ведутся по следующим пунктам. Вопервых, методологическая борьба между синхронным и диахронным анализом. В рамках первого исследователи анализируют и сравнивают существующие на данный момент сообщества, а в рамках второго необходимо выделить определенные стадии развития диаспор и сравнение проводить междусообществами на близком уровне развития. Во-вторых, конкурируют концепции мобильности и оседлости (детерриториальности и территориальности). Либо диаспоры – это отражение масштабного перемещения лиц и даже«траектории» миграции, либо это сообщества, значительная часть активностикоторых сводится к попыткам освоиться на новом месте проживания.

Втретьих, далеким от разрешения остается вопрос о факторах формированияидентичности диаспор. В качестве таковых называют внутренние институтысообществ, индивидуальный выбор мигрантов и их потомков, влияние «принимающего» общества и территории происхождения, культурное наследие ивоспроизводство, экономические и социальные условиях проживания. Вчетвертых, остаются разногласия насчет этнической и неэтнической (расовой, лингвистической) природы диаспор124.

В этой связи А. Делано и А. Гэмлен рекомендуют изменить методологическую стратегию: сравнивать не сами диаспоры, а то, в каком соотношении на них влияют государства происхождения и пребывания, как определяется членство в таких сообществах икак различаются социальное, политическое и экономическое положение мигрантов и основного населения страны их происхождения. Такой подход, вероятно, позволит не только уточнить расхожее мнение о «детерриториализации» наций, но и детально соотнести процессы пространственного распределения властных функций и формирования идентичности и принадлежности копределенным группам 125.Основные работы по изучению диаспор ведутся по нескольким направлениям (моделям), подразумевающим акцент на следующих аспектах: консоTölölyan K. The American Model of Diasporic Discourse.

pp. 54-55Delano A., Gamlen A. Comparing and theorizing state-diaspora relations // Political Geography. – 2014. – №41.pp. 48-4912412556лидация сообществ на основе опыта миграции, сопротивление ассимиляции вее различных формах, образование трансграничных связей между родственными группами и политическая мобилизация в интересах достижения целейв государстве происхождения или стране пребывания. Такой исследовательский фокус оставляет без внимания проблематику различий между различными поколениями в рамках диаспор, их склонности к ассимиляции, гибридности и многосоставности идентичностей, идеологического оформленияборьбы за политические цели126.В целом, по сравнению с предыдущим этапом исследования и трактовки рассматриваемого понятия необходимо отметить следующие изменения.Во-первых, произошел отход от исключительно этнологического восприятиядиаспор.

У диаспор сложносоставная и нестатичная идентичность, нередкообозначаемая различными прилагательными с приставкой «транс» (транснациональная, транскультурная). Во-вторых, вместо понятия, описывавшегострадания еврейского народа или христиан, «диаспора» стала единицей анализа. Это позволило частично отойти от еврейской диаспоры как исследовательского эталона, что приводит к выводу о наличии нескольких типов диаспор, различных путей и механизмов их возникновения и воспроизводства. Втретьих, появилось понимание методологических проблем в исследованиидиаспор – наличия различных уровней анализа, хронологических рамок иучета опыта социальных дисциплин.

Именно этим обусловлен интерес исследователей к активности диаспор и их представителей в основных сферахдеятельности общества (особенно, в политической). В-четвертых, в восприятии исследователей выравнивается баланс внутренних и внешних факторов,влияющих на формирование идентичности диаспор: связей внутри сообщества, между диаспорой и территорией происхождения, а также между диаспорой и «принимающим» государством.Bauböck R. Cold constellations and hot identities: Political theory questions abouttransnationalism and diaspora (Chapter 15) // Diaspora and Transnationalism: Concepts,Theories and Methods / Edited by R. Bauböck and Th. Faist.

– Amsterdam, 2010. pp. 314-316;Laguerre M.S. Diaspora, politics, and globalization. – New York, 2006. рр. 49-52126571.3. Современный этап эволюции понятия «диаспора» в отечественнойнаучной литературеПовышенное внимание к феномену диаспор в зарубежном академическом сообществе обусловило интерес к затронутым выше темам и у отечественных исследователей. Появление профильного журнала «Диаспоры»(1999 год) и дискуссия на страницах журнала «Этнографическое обозрение»(2000 год) оказали большое влияние на развитие изучения диаспор в Россиии способствовали распространению западных подходов к рассматриваемымпроблемам.

Все же, несмотря на активное заимствование у зарубежных коллег, российские (и шире – постсоветские) специалисты по диаспорам склонны отстаивать этническую природу диаспор, пусть и с некоторыми оговорками. Приведем наиболее распространенные дефиниции:- «устойчивая совокупность людей единого этнического происхождения, живущая в иноэтническом окружении за пределами своей историческойродины (или вне ареала расселения своего народа)» (О.Д. Волкогонова, Ю.И.Дин, О.С.

Козлова),- «сети формальных и неформальных связей, основанных на общей этничности» (И.Э. Захарян),- «этнокультурные сообщества, сумевшие самоорганизоваться в новыхусловиях своего существования» (Д.Д. Квициани, С.Я. Сущий),- «особая форма этничности, возникающая на стыке адаптационных иэтнокультурных стратегий поведения индивидов» (А.С.