Диссертация (Генерал-губернаторы Европейского Севера место и роль в системе органов государственной власти и управления Российской империи (1820–1830 гг.)), страница 10

В. Предтеченским мысль о невозможности противопоставлять предвоенный и послевоенный периоды правления Александра I как либеральный и реакционный; вовторых, акцентировал внимание на неопределенности во взаимоотношениях между министрамии генерал-губернаторами; в-третьих, объяснил неудачу «эксперимента» Балашева в своем генерал-губернаторстве законодательной нерешительностью Александра I. Но самое главное, Н.

П.Ерошкин пришел к заключению, что характерными чертам и российского абсолютизма первойполовине XIX в. «были гибкость, способность к лавированию и реформам расшатавшегося государственного аппарата»68.Такой новый концептуальный подход к оценке правления Александра I и Николая I, безусловно, оживил интерес отечественных историков к этому периоду. Так, например, в своих работах, написанных уже на излете советской эпохи, С. В. Мироненко вслед за Г. В. Вернадскимстал утверждать, что именно посредством повсеместного введения института генерал-губернаторов Александр I хотел ввести конституционное управление в стране69.При анализе научной литературы, созданной по интересующей нас теме в постсоветскийпериод, следует иметь в виду два события — крушение марксистко-ленинской идеологии и «железного занавеса». Первое событие повлекло за собой методологический кризис в российской66И хотя А.

В. Предтеченский вынужден был также негативно оценить «эксперимент» Балашева, но приэтом он ввел в научный оборот многие неизвестные ранее документы о его деятельности в качестве генерал-губернатора.67Вернадский Г. В. Государственная уставная грамота... С. 34–42.68Ерошкин Н.

П.: 1) Крепостническое самодержавие и его политические институты // Российское самодержавие. М., 2006. С. 71, 93 (переиздание этой работы 1981 г. приурочено к 75-летию Историко-архивного институтаРГГУ); 2) Местные государственные учреждения дореформенной России… С. 369–370, 372.69Мироненко С. В.: 1) Самодержавие и реформы. Политическая борьба в России в начале XIX в. М., 1989. С.178; 2) Страницы тайной истории самодержавия. М., 1990. С. 40. В своей последней работе автор по-прежнемупридерживается этого мнения (Мироненко С. В. Александр I и декабристы: Россия в 1-й четверти XIX в.

Выборпути. М., 2016. С. 90–91, 179–182).33исторической науке, второе — доступ российских историков к работам своих зарубежных коллег. В этих условиях отечественные исследователи истории государственного управления либопродолжили развивать лучшие традиции дореволюционной и советской научной институциональной школы, либо стали активно использовать подходы, наработанные в зарубежной историографии.В 1995 г.

сибирский исследователь А. В. Ремнев опубликовал монографию под названием«Самодержавие и Сибирь». Акцент в ней был сделан на то, кто и как формировал политику самодержавия по отношению к Сибири. Вписывая в этот процесс институт генерал-губернаторов,автор особое внимание уделил проведенной в 1819 г.

ревизии М. М. Сперанского, а также разработке им проекта особого «Сибирского учреждения» и обсуждение его в I Сибирском комитете.Собственно показать, как Сперанский управлял в качестве генерал-губернатора этим огромнымкраем, целью автора не было70.

Он полагал, что Сперанскому не удалось юридически разрешитьвопрос о природе генерал-губернаторской власти в Сибири, оставив его «как бы в подвешенномсостоянии». Независимое положение сибирских генерал-губернаторов автор объяснял 3 факторами: личным доверием императора, широким кругом полномочий, предоставленных законом, иотсутствием «хорошо отлаженного контроля за их действиями»71.

Приведенными примерами издеятельности 7 западно- и восточносибирских генерал-губернаторов 2-й четверти XIX в. автордоказывал, что им с трудом удавалось находить «формы взаимодействия с министерствами и ихорганами на местах», что фактически не действовали, как требовало «Сибирское учреждение»,коллегиальные советы при них. С другой стороны, автор отказывался видеть в сибирских генерал-губернаторах «лишь неограниченных сатрапов», предлагая учитывать специфику их правового и реального положения72.Через 2 года появился весьма важный с точки зрения формулирования новых подходов кизучению истории отдельных регионов сборник научных статей73.

В его ведении (одним из егоавторов является А. В. Ремнев) был поставлен вопрос о существовании у правительства концепции региональной политики, оптимистично предположив, что ее «основные принципы, видимоможно будет реконструировать», но сделать это удастся «не раньше, чем будут произведены исследования правовой политики в отношении отдельных регионов, правовые взгляды на тот илиРемнев А. В.

Самодержавие и Сибирь. Административная политика в первой половине XIX в. Омск, 1995.Там же. С. 94.72Там же. С. 95–117, 234. Его коллеги в своей новейшей монографии воспроизвели в авторской редакцииразделы о генерал-губернаторах, написанные А. В. Ремневым (Дамешек Л. М., Дамешек И. Л., Перцева Т. А.

Сибирские реформы М. М. Сперанского 1822 г.: опыт административного регулирования интересов центра и региона.Иркутск, 2017).73Имперский строй России в региональном измерении (XIX – нач. XX в.) / под ред. П. И. Савельева. М.,1997.707134иной регион, на его место и роль в империи, интегративные возможности, перспективы хозяйственного развития», а также изучены «внутриправительственная борьба по выработке политического курса в отношении того или иного региона», реально предпринятые меры и даже нереализованные проекты74. В своей следующей статье А.

В. Ремнев попытался более четко концептуализировать свой новый подход, введя в научный оборот термин «география власти». Авторсчитает, что настало время «перейти к трудоемкому процессу изучения конкретно-историческогоматериала», отойдя от изучения только законодательства, и рассматривать имперскую политику«как процесс, а не застывшую доктрину»; что «стремление к регионализму (сверх обычного деления на губернии)» обуславливалось «также известным несоответствием традиционного административно-территориального деления потребностям политики и управления, требующим более широких административных объединений», что и выражалось в создании наместничеств, генерал-губернаторств и областей75. Далее автор рассуждал о перспективах «управленческо-регионального восприятия», но применительно лишь к Азиатской России.

Однако заслуживает особого внимания его призыв «смотреть на регион, как на целостную социокультурную, экономическую и политико-административную систему»76. Чуть позже данный подход А. Каппелер посчитал не только «инновационным, но и более продуктивным», нежели свой собственный, использованный им при написании его известной работы, так как «этнические и национальные формыздесь не абсолютизируются»77.

Впрочем, в своих последующих работах А. В. Ремнев, учитываякритику своего подхода коллегами по научному цеху78, более тщательно определил его, показав,какие возможности предоставляет предложенный им «регионально-управленческого подход», аименно: 1) не абсолютизировать национальный и религиозный нарратив; 2) преодолевать европоцентризм и империоцентризм; 3) описывать историческое пространство как «целостную систему, вобравшую в себя общее и особенное, совмещать генерализирующие методы с возможностями локальной и микроистории…, как поле столкновений различного рода имперских, национальных, социальных, экономических, религиозных и культурных идей и практик»; 4) выявитьполитико-административную и правовую асимметричность народов и территорий»; 5) «наблюдать за управленческим, юридическим и идеологическим транзитом как на межрегиональном,так и межимперском уровнях»79.Там же.

С. 13.Ремнев А. В. Региональные параметры имперской «географии власти» (Сибирь и Дальний Восток) // Abimperio. 2000. № 3–4. С. 343–357.76Там же. С. 355.77Каппелер А. «Россия — многонациональная империя»: некоторые размышления 8 лет спустя после публикации книги // Ab imperio. 2001. № 1. С. 31.78В частности, А. Миллера, предложившего более, на его взгляд, плодотворный ситуационный подход(Миллер А. Империя Романовых и национализм… С. 15, 26–28).79Ремнев А. В.

Имперская история России: азиатский вектор. Проблемы исследования и преподавания //Вестник Омского университета. 2007. № 4. С. 9–11.747535Интересна произведенная Р. Ю. Почекаевым на примере изучения деятельности и личныхвзаимоотношений губернаторов (в это число автор включает помимо губернаторов наместникови генерал-губернаторов) и ханов центрально-азиатских государств апробация антропологического подхода в его последней монографии. Автор исходит из тезиса, что эти территории фактически «случайно оказались в составе Российской империи»» и поэтому у российского правительства первоначально не было никакой политической и правовой линии при их управлении. Назначаемым туда наместникам, губернаторам и генерал-губернаторам приходилось путем проб иошибок самим вырабатывать эту линию и здесь огромную роль играли их индивидуальные особенности, способности и недостатки80.Примечательно, что не остались в стороне от этой дискуссии и сторонники «новой имперской истории».