Диссертация (Рязанский текст в древнерусском летописании XIII-XVI веков), страница 4

По мереприближения русских земель к единодержавному укладу летописи сводилисьв большие своды, в пределах которых отдельные источники соединялись вместе.Согласно гипотезе Н.И. Костомарова, таковы Софийский, Воскресенский и Никоновский своды.К.Н. Бестужев-Рюмин впервые дал общий обзор и анализ обширного летописного материала, значительно расширив представления о происхождении древнерусских летописей и продемонстрировав разнообразие подходов к анализудревнерусского исторического текста. Важное место в текстологическом анализезанимал вопрос об определении степени достоверности летописных известий, всвязи с чем особое внимание уделялось датировке составления записей.

Он первым указал на возможность субъективной позиции летописца и на отражение втексте его политической тенденциозности [33, с. 105–107].К вопросу появления русских летописей обращался И.И. Срезневский, доказывавший их существование еще в X веке. Вместе с тем он изучал специфику содержания древних летописных известий и их языковые особенности на примере«Повести временных лет».

Академик, анализируя личность первых летописцев,19пытался определить их происхождение и статус, сделав заключение о том, что этобыли «особы духовные» [165, с. 2–3].Летопись как памятник исторического и литературного значения первымначал изучать А.А. Шахматов. Он применил филологический метод исследования, положив в основу своих работ критику летописных сводов и детальное изучение истории текста, сравнительно-исторический анализ формы и содержаниядругих источников.

В сущности, ученый первым высказал мнение о русском летописном своде как памятнике особого содержания, своеобразного типа повествования и сложившейся структурно-композиционной организации. В ранних работах по истории русского летописания он оперировал понятием летописногосвода и рассуждал о его составителях. Исследователь наметил этапы составленияпервых памятников летописания; по его мнению, русское летописание началосьв Киеве, где были сложены начальные общерусские своды, ставившие своей задачей дать представление об истории не отдельного княжества, а всей Русской земли в целом.

Согласно его гипотезе, общерусские традиции пересекались с местными на протяжении разных эпох. Если ранняя, дошедшая до нас летопись «Повесть временных лет» была общерусским сводом, то в XII-XIV веках появилисьместные летописи, в начале XIV века инициатором нового общерусского летописного свода стала митрополичья кафедра во Владимире; однако на этом местное летописание не прекратилось, в XV веке начали преобладать летописи, обобщающие историю всей Русской земли, главным образом московского происхождения [197, с.

102].Б.А. Рыбаков называл летописи «примечательным явлением во всей европейской средневековой литературе» [160, с. 157]. Вслед за И.И. Срезневским иА.А. Шахматовым он занимался проблемой начального этапа летописания Древней Руси: «Если говорить о летописях – исторических сочинениях, имеющихопределенную концепцию, то, очевидно, такие сочинения появились не ранееконца X века.

Но вполне возможно, что краткие хроникальные записи, самая идея20фиксации исторических событий (а, следовательно, и отбор их для записи) возникли значительно раньше» [160, с. 159].И.П. Ерёмин вслед за А.А. Шахматовым полагал, что русское летописаниеначалось в первой половине XI века в Киеве и Новгороде. Рассуждая о позициилетописца, ученый писал: «Древнерусские летописцы <…> нередко проявлялинезависимость мысли, отражая точку зрения широких народных масс на те илииные события, нередко подвергали критике действия и поступки князей, если этидействия и поступки казались им заслуживающими порицания…» [64, с.

39]. Вдоказательство независимой позиции книжника он приводил заявление русскоголетописца XV века, просившего читателя не обижаться на негативную оценку некоторых деяний московского князя Василия Дмитриевича. По словам летописца исолидарного с ним в этом вопросе И.П.

Ерёмина, об истории надо писать правдиво даже в том случае, если эта правда кому-нибудь не нужна или не нравится.М.Н. Тихомирову принадлежат исследования по различным вопросам истории русского летописания с древнейших этапов его развития до угасания летописного жанра в конце XVII века, а также публикации ряда летописных текстов.Начало русского летописания он относил к середине или второй половинеXI века, отметив: « <…> русскую историографию нельзя отождествлять с летописными сводами, которые сами основывались на ряде источников разнообразного характера.

Летописные своды были не начальной, а заключительной стадиейисторических обобщений, которым предшествовали записи об исторических событиях и отдельные сказания» [173, с. 46–47].Серьезный вклад в изучение состава русского летописания внес Я.С. Лурье,сделавший подробный текстологический анализ общерусских летописей XIV–XV веков с привлечением и сопоставлением точек зрения известных историковмедиевистов: А.А. Шахматова, М.Д.

Присёлкова, А.А. Зимина и др. Особое внимание было уделено Лаврентьевской, Троицкой, Софийской I и II, Ермолинской,Типографской, Львовской летописям. «Сравнение дошедших до нас летописеймежду собой обнаруживает существование «основных сводов» – протографов21дошедших до нас летописей <...> Но летописные своды XIV–XV веков основывались не только на предшествовавших им сводах. Источником часто бывала памятьлетописца, его непосредственное знакомство с событиями, о которых идет речь,но также и предварительные записи, «летописцы» и «летописчики», которые велись в монастырях, при дворах великих князей и иерархов» [110, с. 255]. Сопоставив взгляды А.А.

Шахматова и М.Д. Присёлкова, он предложил общую схему,дающую представление о концепции русского летописания XI–XV веков. Говоряо методологии изучения летописей, Я.С. Лурье выделил «сравнительнотекстологический метод, дающий возможность восстанавливать "основные своды" - прямые протографы сохранившихся летописей, который несравненно плодотворнее "разложения текстов" и догадок о возможно существовавших, но неподтвержденных реальными данными сводах и столь же предположительных атрибуций» [111, с.

191].О.В. Творогов подтверждал, что «летопись как литературный жанр (а не исторические записи вообще!) возникает, видимо, в середине XI века. Однако древнейшие списки летописей относятся к более позднему времени: XIII и XIV векамидатируется Синодальный список Новгородской первой летописи» [169, с. 103]. Попричине такого временного отрыва происходивших событий от времени составления летописных сводов ученым приходилось детально восстанавливать историю древнейшего периода развития русского летописания, проводя сложную текстологическую сопоставительную работу. Он особо отмечал позицию летописца,дополнявшего своими записями текст более ранней летописи, повествовавшей опредшествующем периоде. Рассуждая о сложностях изучения летописей, ученыйне раз писал о творческом подходе летописца к своей деятельности: «Он не относился к источникам формально, механически "складывая" их: он редактировалтекст своего предшественника, сокращал его или дополнял по другим источникам, а иногда в соответствии со своими историографическими взглядами изменялоценку событий или по-новому интерпретировал отдельные факты» [169, с.

105].22По методологическим вопросам изучения летописания Творогов обращалсяк трудам Д.С. Лихачёва.Д.С. Лихачёв внес значительный вклад в изучение памятников Древней Руси. Уникальность его исследований заключается в том, что он подошелк летописи не только как историк, но и как литературовед, изучив эволюцию итрансформацию способов летописания, их обусловленность своеобразием русского исторического процесса. В этом проявился характерный для всего его творчества глубокий интерес к проблеме художественного мастерства древнерусскогокнижника; следует заметить, что стиль литературы и изобразительного искусстваон рассматривал как проявление единства художественного сознания в средневековую эпоху. Академик дал разностороннюю характеристику отечественной летописной традиции, отметив, что летопись появилась на Руси вместе с формированием письменности во времена принятия христианства.

Язык летописи складывался на основе развитой традиции устного языка своего времени (посольские документы, воинские речи); живой разговорный язык сказался в прямой речи памятника и явился характерной чертой именно русской летописи, положив началотрадициям областного летописания. Форма летописи менялась в зависимости оттого, в чьих руках находилось и чьим целям служило летописание. Рост общественного влияния летописи определялся идеями широких масс населения, чтозаставило киевских князей вмешиваться в летописную работу. Исследовательчетко указал, что с конца XI – начала XII века летопись приобретает официальный характер, становится политическим документом первостепенной важности.Первой дошедшей до нас официальной киевской княжеской летописью стала«Повесть временных лет», в которой летописец осмыслил русскую историюс точки зрения исконного единства Русской земли и княжеского рода и вывелРусь на мировую историческую арену.Д.С.

Лихачёв дал характеристику каждому этапу развития летописанияДревней Руси, которое на протяжении многих веков служило целям национального объединения. Так, летописание Владимиро-Суздальского княжества стреми-23лось следовать традициям общерусского летописания, Москва подхватила этутенденцию, и в конце XIV–XV веков московское летописание объединило областные традиции – новгородскую, тверскую, ростовскую и др., развивая их в качестве общерусского летописания.