Диссертация (Рязанский текст в древнерусском летописании XIII-XVI веков), страница 12

В.Л. Комарович, полагая, что повестьо нашествии татар на Русь заимствована из «Рязанского летописного свода XIIIвека», писал: «нигде <…> голос непосредственного наблюдателя и даже участника событий не слышится более внятно, чем в рязанском эпизоде рассказа» [75,с. 75].

А.Г. Кузьмин справедливо возражал: «<…> Новгородская I летопись неможет служить основанием для реконструкции рязанского летописания. Эта летопись дает доказательство обособленности рязанских событий: рассказ отделенот остального текста фразой: "но на предлежащая възвратимся"» [87, с.

157]. Согласно специфике новгородского летописания, сочувствуя рязанцам, книжникпомещает обращение к современникам, отсутствующее в Никоновском своде:«<…> И хто, братие, о семъ не плачется? Кто ся нас осталъ живых? Како онунужную и горкую смерть подъяша? Да и мы, то видѣвше, устрашилися и грѣховъ57своихъ плакалися съ въздыханиемъ день и нощь, пекущеся о имении, ио ненависти братии» [18, с. 289-290]. Однако после летописной воинской повестиследует распространенная погодная запись о неудачном походе владимиросуздальских князей на татар и о дальнейшем разорении Русской земли, что подтверждает точку зрения Кузьмина: Новгородская летопись вряд ли имеет непосредственное отношение к рязанскому летописанию, книжник скорее всего объединил известные ему события по тематическому признаку. Ипатьевская летописьвключает в известие льстивое обращение татар к рязанцам и молитву епископаМитрофана, отсутствующие в других сводах: «Батыеви же стоящу у града, борющуся крѣпко о градъ, молвящимъ имъ льстью гражаномъ: "гдѣ суть князи Рязаньстии, вашь градъ, и князь вашь великий Юрьи? не рука ли наша емши и смерти преда?" И услышавъ о семъ преподобный Митрофанъ епископъ, начатъ глаголати со слезами ко всимъ: "чада! не убоимся о прельщьньи отъ нечестивых, и ниприимемь си во умъ тлѣньнаго сего и скороминующаго житья, но ономь не скороминующѣмь житьи попечемься, еже со ангелы житье; аще и градъ нашь пленьше копиемъ возмуть и смерти ны предадуть, азъ о томь, чада, поручьникъ есмь,яко вѣнца нетлѣньнаа отъ Христа Бога приимете"» [6, с.

519]. Молитва, по мнению книжника, послужила призывом к отчаянному противостоянию и трагическизавершившемуся сражению, после которого рязанцы «смертную чашу испиша».Говоря о нападении хана Тагая на Рязанские земли и ответном ударе князяОлега Ивановича и Владимира Пронского в 6873 (1365) году, «списатель» Софийского свода (в Новгородской летописи нет описания данного события) на сторонерязанцев: «<…> и поможе богъ князю Олгу и князю Володимеру, в малѣ Тягаиутече в Наручадь <…>» [18, с.

436]. Однако в летописной повести о битве на рекеВоже, приводимой Софийской I летописью тождественно другим сводам XV века,в описании борьбы Рязанского княжества с ордынцами князь Олег Иванович Рязанский, как и в летописной повести о Куликовской битве, осуждается книжником за его неготовность защитить свое княжество и в дальнейшем обвиняетсяв предательстве и переходе на сторону врага. Главным героем является москов-58ский князь Дмитрий Иванович - он назван «великим», а Олег – «велеречивым»,«худым» и «отступником». В описании событий прослеживается пересечение сНиконовской летописью, осуждающей князя Олега Рязанского, мудрого дипломата и справедливого правителя. Новгородская летопись младшего извода ограничивается кратким погодным известием, лишь констатирующим данный факт исвидетельствующим об отдаленности книжника от описываемых событий: «Тогоже лѣта поидоша Татарове на Суздальскую землю на князя на Дмитрия» [12,с.

375]. Под 6901 (1393), 6903 (1395) годами в обоих памятниках читаются краткие погодные записи о противостоянии Рязани и Литвы: «<…> и князь Олегъ ходилъ ратью к Любутьску. И литва воевали Рязаньскую землю» [18, с. 510]. Книжники не дают никаких оценок, называя «великим» вновь московского князя, натот момент Василия Дмитриевича.В рамках летописной воинской повести информативного типа под 6916(1408) годом Новгородская I летопись младшего извода сообщает о нашествии татарского хана Едигея на Русь.

При перечислении взятых городов (Москва, Переяславль, Ростов, Нижний Новгород, Серпухов, Клин) упоминается и Рязань: «<…>и идуще из Рускои землѣ, взяша город Рязань» [12, с. 401]. Книжник безэмоционален, тон его повествования сух и деловит, он не проявляет никакого сочувствияплененным городам.Вторая группа летописных известий о Рязани, повествующих о частнойжизни князя и его окружения, представлена распространенной погодной записьюв Софийской летописи и краткими погодными записями в младшей редакцииНовгородской и Ипатьевской летописях о смерти князей. Новгородский памятникрассказывает о гибели князя Глеба в 6685 (1177) году4: «Преставися князь ГлѣбРязаньскыи в порубѣ» [12, с.

224]. Речь идет об упомянутом выше сражении нареке Колокше и исполненном благородства отказе Глеба от вызволения из пленаценой отказа от части территории Рязанского княжества. В Ипатьевской летописиДатировка по Новгородской I старшего и младшего изводов, Ипатьевской и СофийскойI старшего извода летописям.459в форме краткой погодной записи читается свидетельство о смерти рязанскойкнягини: «Того же лѣта преставися Глѣбовая книгини Рязаньская» [6, с. 414]. Обзорный характер записи и отсутствие подробностей позволяет предположить, чтокнижник имеет отдаленное отношение к Рязани, или то, что информация былаутрачена при переписывании, поскольку типичные детали (дата смерти, место захоронения), как правило, указывались летописцами.Второе, примечательное по содержанию, сообщение читается под 6770(1262) годом в форме распространенной погодной записи: «Идоша Литва на Ляхывоеватъ от Миндовга, и Остафьи Констянтиновичь с ними, оканьный и безаконый: бѣ бо забѣглъ из Рязаня» [6, с.

565]. Книжник рассказывает о победе литовцев и спустя два года констатирует смерть «оканьнаго, проклятаго, безаконьнаго,о немъ же передѣ псахомъ» [6, с. 569]. Рязанский беглец является князем Евстафием Константиновичем (сын Константина Рязанского, устроившего кровавуюраспрю в Исадах в 1217 году вместе с братом Глебом), который, предположительно, бежал во время нашествия татар в Литву и благополучно отсиживался там,предводительствуя даже литовскими воинами в набегах на Польшу. Летописецсправедливо клеймит рязанского беглеца: сбежав в трудное для его земли время,он благополучно сражается на чужой земле, забыв о княжеском долге.Вторая группа также включает одно сообщение Ипатьевской летописи вформе краткой погодной записи от 6707 (1199) года5 о свадьбе младшегоиз рязанских братьев Глебовичей и дочери киевского князя Рюрика II: «Благовѣрный великий князь Рюрикъ Ростиславичь отда дщерь свою Всеславу, в Рязань, заЯрослава за Глѣбовича» [6, с.

474]. По справедливому замечанию А.В. Жевняка,за этим браком последовало согласие киевского князя и митрополита Никифора IIна отделение рязанской епархии от черниговской [66, с. 122], то есть летописныйтекст неслучайно был наполнен и событиями частной жизни князей, которые зачастую оказывались исторически и политически значимыми.5Датировка по Ипатьевской летописи.60Самой немногочисленной является третья группа, содержащая известия оцерковной жизни города. Ее представляет лишь одно сообщение Софийской I летописи об участии епископа Феогноста в поставлении на владычество новгородского игумена Ивана: «Тое же зимы месяца декабря 8 Иванъ поѣха на Москву кмитрополиту Пумину ставитися на владычество <…> с прочими епископы, съсмоленьскым Данилом и съ епископомъ Михаиломъ, и епископомъ ФеогностомъРезаньскым, и съ преподобными игумени, и сътвориша праздникъ свѣтелъ» [18,с.

491].Четвертая группа включает одиннадцать летописных известий, в которыхрязанцы и рязанские князья – свидетели и участники военных столкновений других княжеств. Доминирующая жанровая форма – летописная воинская повестьинформативного типа. В описании событий 6677 (1169), 6684 (1176), 6685 (1177),6689 (1181) годов в Софийской и Ипатьевской летописях преобладают летописные воинские повести информативного типа, в которых рязанский князь Глеб ижители Рязани упоминаются в качестве участников междоусобиц Новгородскогои Владимиро-Суздальского княжества: «Приидоша на зиму суздалци Новугородуратью на Зборъ князь Роман Андрѣвич, а с нимъ князи Мьстиславъ съ смолняны,с рязанци, с муромци, с торопьчаны, с полочаны и просто вся земля Русская» [18,с. 236]; «В лѣто 6685<…> Мьстиславъ же иде к Резани и подмолви зятя своегокнязя Глѣба рязаньскаго на Всеволода, и поиде Глѣбъ на Всеволода к Володимерю» [18, с.

243]. Книжник сдержан, он не выделяет никого из героев, основнаяцель – фиксация исторических событий.Пятая группа, содержащая упоминания о рязанской земле как месте и фонеразличных событий, насчитывает четырнадцать известий различных жанровыхмодификаций, десять из которых прочитываются в Ипатьевской летописи.

Так,под 6653 (1145) годом краткая погодная запись о делении княжеских столов вМуроме и Рязани: «Той же зимѣ умре Святославъ, сын Ярославль, у Мюромѣ, абратъ его Ростиславль сѣде на столѣ; а Рязаню послаша мѣншего РостиславичаГлѣба» [6, с. 227]. Упоминаемый князь Глеб положил начало княжеской рязан-61ской ветви.

Первое упоминание о Рязани в Софийской I летописи датируется 6604(1096) годом в рамках летописной воинской повести информативного типа.Книжник повествует о битве князя Мстислава Владимировича Новгородского иРостовского, его брата Вячеслава Туровского с Олегом Святославовичем Черниговским на реке Колокше. Побежденный князь Олег бежал в Муром «<…> и оттуду иде къ Рязани» [18, с.

208]. Детали этого исторического события прочитываются также в Рогожском летописце [15]. Святополк Изяславич и Владимир Мономах призвали Олега Черниговского объединить свои земли и силы, вместе оборонять Русь от набегов кочевников. Князь Олег отказался. Святополк и Владимиросадили Чернигов и Стародуб, Олег бежал в Смоленск. Смоленцы не приняликнязя, дав ему бой, в жестоком бою погиб правитель Смоленска, Изяслав Владимирович.