Диссертация («Наполеоновский комплекс» в русской классике первой трети XIX века (А.С. Пушкин, М.Ю. Лермонтов, Н.В. Гоголь)), страница 10

Державина в «Гимне напрогнание французов из отечества» (1812–1813гг):И пой победы звучным тономЦаря славян над АвадономРоссии слава незабвенна,Что ей избавлена вселеннаОт новых Тамерлана орд!86Здесь примечательными являются несколько деталей – во–первых,Авадон(евр.)соответствуетгреч.Аполлион,имеющегозначение«истребитель», что является реминисценцией из Откровения ИоаннаБогослова. Во–вторых, орды Тамерлана – это прямое указание на языческиекорни завоевателей.

Также Г.Р. Державин сравнивает греховный Париж сВавилоном, «где Бога нет, окроме злата», а Наполеона – с духом Сатанаила.О.С. Муравьева отмечает некоторую несдержанность авторов вупотреблении эпитетов при оценке французского императора, однако, это84Gnedina–Moretti A. Napoléon dans la litterature russe, 2014. Цит. по: Электронный ресурс[Режимдоступа]:http://www.napoleon.org/fr/salle_lecture/articles/files/486333.asp(Датаобращения 29.02.2016).85Жуковский В.

А. Вождю победителей: Писано после сражения под Красным: Послание(«О вождь Славян, дерзнут ли робки струны...») //Жуковский В. А. Полное собраниесочинений и писем: В 20 т. / Редкол. И.А. Айзикова, Э.М. Жилякова, Ф.З. Канунова, О.Б.Лебедева, И.А. Поплавская, Н.Е. Разумова, Н.Б. Реморова, Н.В. Серебренников, А.С.Янушкевич (гл. ред.). М.: Яз. рус. культуры, 1999–...Т. 1. Стихотворения 1797–1814 годов /Ред. О. Б. Лебедева, А. С.

Янушкевич. 1999. С. 245–247.86Державин Г.Р. Гимн лиро–эпический на прогнание французов из Отечества. Цит. по:Электронныйресурс[Режимдоступа]:http://prochtu.ru/text.php?avtor=530&kniga=3&f=html&p=view (Дата обращения 29.02.2016)47можно объяснить невероятным ростом патриотического сознания: французыпредставлялись как воплощение зла в самом крайнем его проявлении87.Ненависть и яд, изливаемый авторами того времени, отражается вупотребляемых ими выражениях: «страшилище», «злодей», «зверь» – этодалеко не весь список проклятий, что сыпались на голову французскогозавоевателя с печатных страниц.

Правда, такие инвективы порой выгляделидаже комичными. Показательны в этом смысле, например, язвительныезамечанияК.Н.Батюшковапоповодуязыка«одомарателей»,представляющих Наполеона «извергом», их высокопарные выражения,бесталанность и шаблонность мышления88.Обществом война 1812 года воспринималась как противостояние срелигиозным подтекстом – православная Россия защищала свою землю,культуру и самосознание от антихристианской Франции во главе с одиознымзавоевателем. В это время также увидели свет карикатурные изображения,где Наполеон представал в демоническом обличье, рогатый, с хвостом, или вокружении таких персонажей, как Сатана и черти.

Однако, не толькорусские, но и английские и немецкие художники создавали подобные образы.Сгоревшая Москва на гравюре служила фоном Бонапарту в образе сатаны,держащему в своих руках горящий факел. Также известен портретНаполеона, составленный из мёртвых тел, где в качестве одежды представалакарта Европы в обрывках (по всей видимости, автора вдохновило гравюрноеизображение XVIII века, которое изображало голову Ирода, составленную изтел младенцев Вифлеема)89. Реминисценция данной вариации мифапрослеживается не только в произведениях современников, но и получаетдальнейшее развитие в текстах классической литературы второй половины87Муравьева О.С.

Пушкин и Наполеон // Пушкин: Исследования и материалы. 1991. Т.XIV. С. 5–32.88Батюшков К.Н. «Новый род смерти»// К.Н. Батюшков. Сочинения.Архангельск: Северо–западное книжное изд–во, 1979. Цит. по: Электронный ресурс[Режим доступа]: http://rupoem.ru/batyushkov/za–chashej–punshevoj.aspx (Дата обращения29.03.2016)89Мельникова Л. Ангел и демон // Родина. 2012. № 6. С. 74–76.48XIX века.Российская публицистика критиковала деятельность Наполеона с двухразнонаправленных позиций: с одной стороны, его внутренняя политика сточкизрениялиберально–просветительскихвзглядоввыгляделакакущемление гражданских прав и вольности, с другой, монархисты–консерваторы обвиняли его в незаконном воцарении. Главной задачейподобного рода сочинений было создать негативный образ французскогоимператора,представивобоснованиявоенныхкампанийвсоставекоалиций90.Вместе с тем в «Вестнике Европы» была частично опубликована статьяШатобриана «О Бонапарте и Бурбонах», в которой присутствуют такиестроки: «Ах, если бы союзные Цари и народы, утомяся наконец нашимупорством, оставили нам сего безумца; если бы мы были так подлы и низки,чтобы согласились потерею многих владений купить бесславие иметь у себязаразу человечества и бича народов…»91.

Причем, данные эпитеты являютсядословным переводом французского оригинала (« Ah! si les nations étrangères,enfin lasses de notre obstination, allaient consentir à nous laisser cet insensé ; sinous étions assez lâches pour acheter par une partie de notre territoire la honte deconserver au milieu de nous le germe de la peste et le fléau de l'humanité…»)92, ане публицистической обработкой переводчика и редактора, напрямуюзависящих от внешнеполитического курса государства.Однако мотивы, обличающие Наполеона, постепенно исчезают излитературных произведений и публицистики, хотя новая точка зрения еще не90Амбарцумов И.В.

Образ Наполеона I в русской официальной пропаганде, публицистикеи общественном сознании первой четверти XIX века/магистерская диссертация. СПб,2008.Электронныйресурс[Режимдоступа]:http://www.museum.ru/1812/Library/Ambartsumov/part01.html (дата обращения 12.04.2016)91О Бонапарте и Бурбонах. Сочинение Шатобриана//Вестник Европы,1814 №12–13. Цит.по:Электронныйресурс[Режимдоступа]:http://az.lib.ru/s/shatobrian_f/text_1814_o_bonaparte_oldorfo.shtml(датаобращения08.04.2016)92Chateaubriand F.–R. De Buonaparte et des Bourbons: Nouvelle édition augmentée.

Arvensa,2014. 900p. p.36.49выработана общественностью. Показательна позиция К.Ф. Рылеева, поэта–революционера, у которого присутствует особый взгляд на фигуруНаполеона в его «Письмах из Парижа» (1814), проникнутых сочувствием кфранцузской нации и уважением к повергнутому гению, и на этом этапе ужезаметно сформировавшееся критическое отношение Рылеева к официальнойполитической и гражданской позиции.1821 год вносит новые изменения в состояние «наполеоновскогомифа», это связано с его смертью в ссылке на острове Св. Елены.Побежденный герой умирает, а миф продолжает трансформироваться.ПриисследованииобразаНаполеонаврусскойклассическойлитературе XIX века невозможно обойти исторический роман М.

Загоскина«Рославлев, или русские в 1812 году» (он увидел свет в 1831г., то есть влитературномпространствефункционируетуженесколькоразтрансформированный в связи с политической и социальной ситуацией миф оНаполеоне). Хотя это произведение известно более узкому кругу читателей,нежели «академическая» классическая литература, оно вызывает интерес сточки зрения отображения исторического пространства в контекстенаполеонизма.Стоитотметитьпостоянныеантитезы,которымипронизаноповествование, противопоставляются: русская устойчивость и французскаясуетность,порядокихаос,народностьвойныиэгоизмдерзкихвластолюбцев, общность русских и индивидуализм Наполеона.

В этомромане представлен образ императора, созданный в русском сознании вэпоху его победоносных завоеваний (1810–е годы). Его помыслы дерзки, онослеплен своим величием, мир готов пасть к его ногам. В его устах русскаяпоговорка приобретает антирелигиозный контекст:«…я и есть тот, ктополагает и располагает!»93.93Никольский Е.В. Наполеон Бонапарт между Христом и антихристом: парадоксыимператора и рецепция его личности в поэзии // Россия в отечественных войнах: сб.научн. работ.

Оренбург, 2012. С. 205–208. Электронный ресурс [Режим доступа]:50Это соотносится с характеристикой Наполеона, данной Е. Тарле:«Разбить противника, чтобы этим самым навязать ему свою волю, длительно,прочно, “навсегда” подчинить его, <…> – вот зачем, по убеждениюНаполеона, нужны войны, штурмы, походы, нашествия». Он считалбессмысленными войны, не имеющие практической политической выгоды94.А.

Песков отмечает амбивалентность изображаемого персонажа: содной стороны, на страницах произведения мы видим героя «с орлинымвзглядом», с другой – Наполеона–волка, ослабляющего динамизм общеговосприятияобраза.Вэтойантитезеотраженосразудваэтапа«наполеоновского» мифа, то есть, показаны оттенки общественногороссийского сознания 20–х годов XIX века, когда фигура Бонапарта уже невоспринималась однозначно – отрицательно. Имеется в виду интерес,который возник в сознании людей после смерти бывшего европейскогозавоевателя – личность «всемощного» человека, с легкой руки которогорадикально изменилась карта Европы, с его трагичной судьбой и загадкамипривлекала передовые умы того времени.Стоит привести также высказывание П.А.

Вяземского: «Нашетогдашнее поколение было более или менее под наполеоновским обаянием…Мы забывали преступления его против мира и благоденствия Европы… Преднами был один страдалец, опоэтизированный судьбой и карою, на которуюбыл осужден он местью победителей своих»95. Таким образом, можноотметить, что на данном этапе признается обаяние «корсиканскогочудовища», неприемлемого на предыдущих этапах становления и развитиямифа.Вышеуказанные материалы позволяют нам подойти к одному издостаточно важных заключений – наполеоновский комплекс, воплощенный вhttp://www.isgi.ru/article/ev–nikolskiy–napoleon–bonapart–mezhdu–hristom–i–antihristom–paradoksy–imperatora–i–recepciya(Дата обращения 18.11.2015)94Тарле Е.

Наполеон. М.: Астрель: АСТ Москва, 2009. 413 с.95Вяземский П.А. Эстетика и литературная критика / Сост., вступ. статья и коммент. Л.В.Дерюгиной. М.: Искусство, 1984. Электронный ресурс [Режим доступа]:http://az.lib.ru/w/wjazemskij_p_a/text_0700.shtml(Дата обращения 21.11.2015)51произведениях русской классической литературы, представляет собойархетип, а также систему ценностных, мировоззренческих и поведенческиххарактеристик, говорящих о глобальности подобного явления.

Отметим, чтоявляясь исторической фигурой, Наполеон выступает как культурный герой,а, следовательно, в рамках данного архетипа совершает подвиги во имяблага96. Однако, его деятельность невозможно однозначно квалифицироватькак суггестивно–созидательную, поскольку история знает не так многокровопролитных кампаний подобных его европейским походам. Вместе стем, можно говорить о наличии в «наполеоновском» сюжете черт «мнимогонизкого героя», который потом обнаруживает свою героическую сущность,несмотря на его «негероическое» происхождение97.96Перунова Н.В. Ценностно–архетипический комплекс: структура и типология.