Диссертация (Политическая борьба в Риме в 60-е гг. I в. До н. э. Заговор Катилины), страница 12

Здесь имеется в виду Квинт Лутаций Катул, консул 102 г. и коллегаМария. Гратидиан, который в 87 г. до н. э. был плебейским трибуном, нёс прямуюответственность за его гибель.168Короленков А.В. Смыков Е.В. Сулла… С. 418. Прим. 26.169Конечно, с тех пор прошло 18 лет, но свидетели наверняка остались.16651Сулле, что было бы неплохо занести его в проскрипционные списки, аКатилина лишь выполнил его пожелание 170.По мнению многих ученых, Гратидиан приходился Луцию Сергиюшурином171: в «Истории» Саллюстия сразу после описания его убийстваговорится о некоем человеке, который был avunculus по отношению к егодетям (Sall. Hist.

I. 45 Maur.), а если верить автору Бернских схолий к Лукану,Катилина в то время как раз был женат на сестре Гратидиана (Schol. Bern. adLucan. II. 173U). Это предположение имеет весьма серьезные последствия,поскольку оно не только превращает Луция Сергия в ренегата марианской«партии»172, но и делает его родственником Цицерона (Cic. De off., III, 67: M.Marius Gratidianus, propinquus noster), так как сестра Марка Гратидия – дедаГратидиана – была бабкой великого оратора (Cic. De leg., III, 36; Brut., 168).Самым сильным аргументом против этой точки зрения является молчаниеСаллюстия: если он рассказал о расправе в «Истории» (Sall. Hist.

I. 44 Maur.),то почему ничего не написал о ней в своем основном произведении,посвященном «ужасному заговорщику»?173Такой эпизод он бы вряд лиKeaveney A. Sulla… P. 129. По мнению же А. В. Короленкова и Е. В. Смыкова,имя Гратидиана находилось в проскрипционых списках с самого начала, поскольку онвсё-таки был видным марианцем и, следовательно, слишком заметной фигурой, чтобы егоможно было обойти вниманием. См. Короленков А.В., Смыков Е.В.

Сулла...С. 301. Этовполне возможно, однако, как мы уже отмечали выше, занесение в проскрипционныйсписок означало всего лишь санкцию на убийство этого человека, но для этого вовсе необязательно было тащить его на могилу Катула и учинять над ним такую зверскуюрасправу. Думается, последнее было сделано если не по прямой просьбе, то, по крайнеймере, в угоду Катулу-младшему, поскольку если бы Катилина со всеми расправлялсяподобным образом, это наверняка нашло бы отражение в источниках.

Между тем, дажеЦицерон не акцентирует внимание на том, как именно Луций Сергий убивал тех жевсадников, а просто сообщают сам факт того, что он это делал (Ascon. P. 89 Cl.). ОГратидиане же говорится не без доли патетики.171Gelzer M. Sergius (Catilina)...Sp. 1695; Syme R. Sallust. P. 85-86, Wiseman T.P. NewMen in the Roman Senate...

P. 240. Б. Маршалл, напротив, полагает, что схолиаст могпросто перепутать убийства Цецилия и Гратидиана, и объединить их, так что Гратидианоказался у него братом жены Катилины. См. Marshall B. Catilina and the Execution... P. 128.172Syme R. Sallust. P. 86.173На основании вышеизложенных фактов Б. Маршалл делает вывод, чтоКатилина не мог быть женат на Гратидии: Marshall B. Catilina and the Execution... P. 128.Однако, как признает и сам автор, это отрицание базируется исключительно нааргументации de silentio (ibid.).17052пропустил, тем более что жестокое убийство родственника прекрасновписалось бы в составленный им портрет Катилины. Впрочем, здесь трудносказать что-либо определенное, поскольку «История» сохранилась лишь вофрагментах, и мы не знаем, был ли Катилина вообще упомянут в связи сказнью 174.Если же согласиться с тем, что Луций Сергий действительно был женатна Гратидии, то убийство ее брата предстанет перед нами в новом свете: неисключено, что руководство расправой над Марком Марием было порученоКатилине именно по причине его родственных связей с жертвой.

ЕслиКатилина в самом деле убил аполитичного Цецилия, а потом попросилвнести его имя в списки, взамен пообещав погубить кого-нибудь, кто уже таместь, Сулла мог испытать его, предложив убить другого родственника –известного марианца, и Катилина без колебаний согласился это сделать.Катул же мог оставить ему пожелания относительно того, как именно должнабыть совершена казнь.Таким образом, можно заключить, что Катилина занимал особое местов сулланском окружении.

Как и у Помпея, вся его юность прошла вбесконечной череде гражданских войн, но если Помпей, будучи порождению и знатным, и богатым, вышел из них закаленным офицером,мечтавшим о дальнейшей военной карьере, то Катилину смуты научилилишь одному: победители получают все, и надо постараться оказаться в ихчисле. Он примкнул к Сулле, и не прогадал: Судьба наконец-то начала слатьпосылки с призами и, хотя ее главным адресатом был Сулла, его сторонникиВо всяком случае, ряд более поздних античных авторов передает историю обубийстве Гратидиана без упоминания в связи с ним имени Катилины, но зато с описаниеммучений, выпавших на долю несчастного (Liv. Per., 88; Val.

Max., IX, 2, 1; Flor., II, 9, 26).Цицерон об этих мучениях не рассказывал, но зато их описание есть у Саллюстия (Sall.Hist. I. 44 Maur.), из чего можно заключить, что именно последний выступал для этихавторов в качестве источника. Поскольку же они не говорили, что убийцей был Катилина,логично было бы предположить, что этого не утверждал и Саллюстий, следовательно,либо в 45-м фрагменте речь идет о каком-то другом avunculus, либо это Катилина, но онем рассказывается уже в связи с иными событиями.17453тоже не остались обделенными. Для Катилины, например, главным «призом»стали проскрипции: они позволили ему улучшить свое финансовоеположение, и ради этого он даже не постеснялся взять на себя самуюпостыдную роль из всех – роль палача.

По мнению А. Кивни, Катилинапросто хотел выслужиться перед Суллой, поскольку присоединился к немуне сразу, а с небольшим опозданием, и теперь хотел зарекомендовать себякак верного и надежного исполнителя 175, что кажется вполне вероятным. Неисключено также, что он просто хотел обогатиться, поскольку егосклонность к разнообразным увеселениям требовала больших затрат, аучастие в проскрипциях представляло в этом смысле немалую выгоду.Следовательно, Катилина всего лишь воспользовался подходящим случаем ипо праву победителя забрал себе все, что смог.Однако участие в столь одиозном мероприятии вовсе не сделало егоизгоем. Напротив, каким-то удивительным образом Катилине удалосьсоздать себе репутацию уважаемого человека и стать всеобщим любимцем.Даже Цицерон признавался, что считал его порядочным, и всегда встречал всамом блестящем обществе.

«Мне казалось, что он добрый гражданин,стремящийся сблизиться с лучшими людьми, стойкий и верный друг» говорил о Катилине оратор (Cic. Cael., 14). Однако, с точки зрения Цицерона,все это было не что иное, как игра на публику: «Кто как гражданин былкогда-либо ближе честным людям? … Он умел изменять свой природныйхарактер и владеть собой при любых обстоятельствах, был гибок иизворотлив, умел с суровыми людьми держать себя строго, с веселымиприветливо, со старцами с достоинством, с молодежью ласково; средипреступников он был дерзок, среди развратников расточителен.

Обладаяэтим столь переменчивым и многообразным характером, он собрал вокругсебя всех дерзких и бесстрашных людей из всех стран и в то же время175Keaveney A. Sulla...P. 129.54удерживал при себе даже многих храбрых и честных мужей, так сказать,видимостью своей притворной доблести» (Cic. Cael., 13-14).Но вряд ли эти «честные люди» (вероятно, в данном случае Цицеронимел в виду вождей аристократии) были настолько глупы, что поддалисьобаянию Катилины и позволили ему себя обмануть. Тот факт, что они зналио его роли в проскрипциях и, тем не менее, не только продолжали с нимобщаться, но и оказывали всяческое покровительство, свидетельствуетскорее о том, что в своем поведении они руководствовались исключительносоображениями целесообразности – так же, как и в случае с Суллой 176. Этобыло двустороннее партнерство, прагматика чистой воды.

Катилина жедействительно был «стойким и верным другом», как вначале показалосьЦицерону - но только по отношению к «своим», а вопросы морали при такой«дружбе», как правило, игнорируются. Так что, сколько бы Цицерон ниговорил в своих Катилинариях о нечестивой жизни главного героя,маловероятно, чтобы это стало для кого-то неожиданностью.

Думается, все итак все знали, но до определенного времени готовы были терпеть любыевыходки Катилины – только пока он не перейдет дорогу им самим.Чтобы не быть голословными, приведем несколько примеров. В 73 г.до н. э. состоялся процесс весталок, обвиняемых в прелюбодеянии (deincesto), причем оказалось, что одна из них – некая Фабия, которая к тому жебыла сводной сестрой жены Цицерона – совершила это отвратительноепреступление ни с кем иным, как с Катилиной (Ascon. P.