Диссертация (Восхождение человечности от естества к самосозиданию), страница 6

Хаос и порядок - этодве формы видения и обретения мира человеком. Хаос можно определить каксочетание всех возможностей для установления разных порядков в мире. Вэтом смысле порядок можно понять как реализацию одной или несколькихвозможностей по организации существования.

Эта возможность видится, создается, выделяется и раскрывается человеком на фоне общемирового бытия.28Пребывание в оболочке такой возможности наделяет человека статусом«микро-косма» и является одним из существенных источников, питающихтайнственность человека и человечности. Здесь тайна проявляется как особый результат человеческой игры между разными уровнями мирового бытия.Общемировое бытие может обозначаться как один, единственный и единыймир, если речь идет о монистическом понимании мира, а может выделяться ичерез множество миров, понимаемых в плюрализме через разнообразие сосуществующих порядков.В связи с этим, можно предположить, что человечность всегда выражаетстатусное существование человека в мире, соизмеримое с целостностью всего мира, которое позволяет ему определять не только себя в мире, но и мир всебе. Благодаря своему статусному положению, человек создает, задает, производит и воспроизводит свое существование по своему замыслу, образу иподобию.

Именно человечность позволяет нам в разных пропорциях и интервалах соединить намерения «быть в мире» и «иметь мир», осуществлять мерувсего и во всем. В разных философских представлениях понятие человечности непременно требует преднамеренного перемещения и возмещения всехсемантических акцентов. Так, если в философской антропологии человечность рассматривается через конкретно-всеобщие фигуры мышления, то всоциальной философии оно изначально, по необходимости полагается какодно из наиболее тощих абстракций.

В связи с этим, человеку, сочетающемув себе физический и метафизический смысл, часто приписывается сокровенный, таинственный, символический, мистический, метафорический и, вместес тем, вполне очевидный смысл.М. Хайдеггер, после углубленных размышлений о сути человека, вновь ивновь риторически спрашивал себя: «Однако на чем стоит человечность человека?»4 – невольно возвращаясь всегда к вполне очевидному и банальному:она покоится в его существе.

Следовательно, человек как телесное, одушев4Хайдеггер М. Письмо о гуманизме // Бытие и время: Статьи и выступления: Пер. с нем. – М.: Республика,1993. – С. 196.29ленное и одухотворенное существо, неизбежно включает в себя наряду сосвоей человечностью и нечто бесчеловечное, а то и вовсе античеловечное. Витоге оказывается, что «всякое определение человеческого существа, заранеепредполагающее, будь то сознательно или бессознательно, истолкование сущего в обход вопроса об истине бытия, метафизично. Поэтому своеобразиевсякой метафизики – имея в виду способ, каким определяется существо человека - проявляется в том, что она гуманистична. Соответственно всякий гуманизм остается метафизичным»5.В метафизическом смысле, человечность – это особая определенность социального бытия, которая сингулярно выражает общее достояние форм ивозможностей жизни, реализуемых каждым человеком и всем человечеством.Поэтому, человечность, наряду с тем абсолютом, который ей социально иметафизически присущ, всегда зависит от конкретных условий человеческойжизни и не может быть реализована как абсолютная действительность самогобытия.

Наряду с человечностью, в ходе человеческой жизни реализуется ибесчеловечность как индифферентное отношение ко всякому иному, в томчисле и к собственно человеческому существованию (по типу «Я – Оно»,«Мы – Они»), а также античеловечность как преднамеренно отчужденное отношение к иным формам человеческой сингулярности (по типу «Я – не-Я»,Мы – не-Мы»).

Культурно-историческая идентификация отношений к иномупозволяет породить человечность как заботу о себе и себе подобных, инициирующую воплощение своего социального окружения, своей социальнойблизости в подлинно человекомерных отношениях (типа «Я – Ты», «Мы –Вы»).«Я», «Ты», «Он/а» – семантические фигуры, метафорически выражающиеличностный статус идентифицированной человечности. В отличие от «Оно»(Id) как бессознательной и неидентифицированной фигуры мышления,«Мы», «Вы», «Они» метафорически выражают разные идентифицированные5Там же.

– С. 197.30структуры социальной реальности. «Мы» всегда предполагает внутреннююидентификацию социальности через непосредственную общую самотождественность множества «Я». Это означает, что «Мы» метафорически выражаетсоциальный статус человечности и человечный статус социума, идентифицированного только через «Мы». В таком понимании ясно, что «Мы» выражаетболее человечную форму социальности, чем метафора «Они», предполагающая внешнюю идентификацию социальности.

«Вы» - это коммуникативнаяформа социальности, эмпирически устанавливаемая между «Мы» и «Они», ипредполагающая встречное сличение между множеством «Я» и множеством«Другой», причем это сличение делает идентификацию социальности внешней как для «Мы», так и для «Они».Противоречивость и многоплановость становления человечности обусловлена тем, что нечто «Человеческое изначально задает и своего структурного двойника - Нечеловеческое. Оно, собственно, именно в этом и состоит,так что прогресс Человечности и Культуры есть просто цепь новых и новыхдискриминаций, которые объявляют «Других» нечеловечными, то есть несуществующими»6. С каждым переходом общественного прогресса от одногозвена к другому предметное поле и мера человечности усложняется, поглощая нечеловеческое, трансформируя, преобразуя и культивируя его в новуюступень и в новые формы человечности, качественно отличающиеся отпредыдущих.Существование человека становится самосозидающимся феноменом всвязи с тем, что с каждым восходящим шагом перед ним открываются новыевозможности выхода за пределы предданной натуралистичности бытия.

Впредельно упрощенном виде психофизическую сложность человеческого бытия можно условно выразить через три основных уровня, в которых реализуется человечность. Первый уровень человечности связан с физической при-6Бодрийяр Ж. Символический обмен и смерть. – М.: «Добросвет» 2000. – C.231.31родой человека и воплощается в человеческих телодвижениях, которые имеют не только витальное значение, но и символическое содержание. Эти телодвижения могут быть как человечными, так и бесчеловечными, согласнымиили противными самой физической природе человека, благоприятствующими или угрожающими человеческому существованию.

Поэтому, говорить обэтом уровне как о примитивном или возвышенном, будет одинаково некорректным. Второй уровень человечности связан с психической природой человека и реализуется в человеческих чувствах, помыслах и переживаниях,которые также ориентированы на четкое различение человечных и бесчеловечных деяний. В отличие от первого и второго уровней, являющихся имманентными для человека, третий уровень связан с трансцендентальной сущностью человека и воплощается в его духовных приобретениях, идеях, ценностях, идеалах, которые в своем истинном смысле должны воплощать благородство, справедливость и мудрость жизни.

По этому поводу Н. Бердяев отмечает, что земной человек ограниченно и искаженно воспринимает мир,налагая на свое восприятие печати антропоморфизма, социоморфизма и космоморфизма, а трансцендентальный человек и есть воистину «очеловеченныйчеловек»7, воплотивший в себе высшее предназначение.Однако трансцендентальное понимание человека формируется на основетрансцендентного, позволяющего трактовать человека в качестве «чистого»объекта, якобы извлеченного из потока жизни, и подверженного суррогатнойимманентизации.Л. Фейербах обращает пристальное внимание на культурно-историческоемногообразие возможных путей и судеб в формировании человечности, атакже на связанную с пониманием человека внутреннюю сущность той илииной религии. Он готовит благодатную семантическую почву для теографической танатологии Ф.

Ницше. Фейербах прямо утверждает, что «чем бог че-7См.: Бердяев Н. А. Истина и откровение. – СПб.: Изд-во Русского Христианского гуманитарного института, 1996.32ловечнее по существу, тем большим кажется различие между богом и человеком, то есть тем настойчивее опровергается путем религиозной рефлексиии богословия единство божественной и человеческой сущности, тем большеунижается достоинство человеческих свойств, которые служат, как таковые,объектом человеческого сознания. Это объясняется тем, что положительными свойствами в созерцании или определении божественной сущности являются только человеческие свойства, вследствие чего и взгляд на человека,как на объект сознания, может быть только отрицательным, человеконенавистническим.

Чтобы обогатить бога, надо разорить человека; чтобы бог былвсем, человек должен сделаться ничем. Но и он может быть ничем для себя,раз все, что он от себя отделяет, не теряется в боге, а сохраняется в нем.Сущность человека заключается в его боге, каким же образом он можетиметь ее в себе и для себя? Зачем нужно одно и то же дважды полагать идважды иметь? Все, что человек отнимает у себя, чего он лишается, служитдля него несравненно более высоким и обильным источником наслаждения вбоге»8.В. С. Соловьев, продолжая анализ проблем соотношения божественного ичеловеческого начала, конкретизирует полученные результаты на примереВостока и Запада. Он приходит к выводу, что «если восточный мир...

уничтожает самостоятельность человека и утверждает только бесчеловечногобога, то западная цивилизация стремится прежде всего к исключительномуутверждению безбожного человека, то есть человека, взятого в своей наружной, поверхностной отдельности…»9.Возвращаясь к историческим корням проблемы, следует иметь в виду, чтос самых архаичных времен и вплоть до ХVIII века человеческое начало ставилось иерархически ниже божественного и в прямой зависимости от последнего.

В частности, это выражалось в том, что многобожие в мифологиче8Фейербах Л. Сущность христианства // Избранные философские произведения. Т. II. – М.: Политиздат,1955. – С. 56 - 57.9Соловьев В. С. Философские начала цельного знания // Соч. В 2-х т.

2-е изд. Т. 2 / Общ. ред. и сост. А. В.Гулыги, А. Ф. Лосева; Примеч. С. Л. Кравца и др. – М.: Мысль, 1990. – С. 171.33ских сюжетах тотемизма предполагало аналогичную множественность формсуществования и для человеческого начала. Затем, подобно религиозномуединобожию, человеческое начало стало подразумеваться через единоличноперсонифицированный исток в лице боготворенного первочеловека Адама.Теперь, когда возможности дальнейшего исторического генезиса в соотношении божественного и человеческого начала, формально исчерпаны,остается только понять тот достигнутый результат, который в своем итогеполучен.