Диссертация (Лингвокультурологические основы функционирования номинаций вопроса и ответа в английском языке), страница 14

Вподобных случаях вопрос образует прагматическое единство с ответнойрепликой, направленность которой предполагает уклонение от разговора. Приэтом ответ, в свою очередь, также может быть выражен вопросительнымвысказыванием [там же: 210-217].

Стратегических характером обладает такжериторический вопрос, используемый в качестве пресуппозиции, прагматическойцелью которого является подать нужную идею и побудить собеседников71следовать за ходом ее развития в нужном русле [Копнина 2014: 79]. По мнению А.Д. Шмелева, в подобных случаях пресуппозиция переходит в разряд ассерции[Шмелев 2004:139], соответственно, вопросительное высказывание являетсятаковым только из-за своей языковой формы, обладая на самом деле скрытымсмыслом утверждения.Вопрос может функционировать как коммуникативный ход, целью которогоявляется оскорбление собеседника.

В этом случае речь идет о явном речевомвоздействии с целью манипуляции, под которой понимается психологическое, ане физическое воздействие, вследствие чего мишенью воздействия становятсяпсихические структуры человека [Копнина 2014: 11]. Однако, по мнению Е. Л.Доценко, существуют смягченные формы манипуляции, выраженные вопросамитипа «Вы выходите?» Такой вопрос, с одной стороны, соответствует категориивежливости,предложенной Дж.

Личем [Leech 1983], а, с другой, обладаетпрагматической направленностью побуждения адресата. Ответом в таком случаеявляется выполняемое адресатом действие.В. Н. Козьмина предлагает рассматривать функционирование вопросноответного единства с точки зрения применения гибких коммуникативных тактик ванглийском диалоге, выделяя различные типы ответных реакций, вызванныерядом вопросительных реплик [Козьмина 2001].По утверждению Е. М. Верещагина, применяемые речевые тактикиобусловлены национальной культурой [Верещагин, Ратмайр, Ройтер 1992: 87].Это означает, что в них находят отражение основные когнитивные представлениятой или иной нации о фактах речевой деятельности, а также бытовыеметаязыковые воззрения на отдельные компоненты речи. Языковые и речевыеединицы вопроса и ответа обладают своим собственным метаязыком, которыйтребует распознавания и в отдельных случаях даже расшифровки в повседневномречевом общении.

Основные особенности метаязыка вопросов и ответов мырассмотрим в параграфе 1.3.4.721.3.4. Метаязык вопросов и ответовЧто касается непосредственно процесса коммуникации, то его можнорассматриватькаксферу,вкоторыереализуютсяфункцииинтерпретируемые несколько отлично от того, как это былометаязыка,упомянуто впредыдущих параграфах работы.Аллан Пиз и Алана Гарнер предлагают свое понимание «метаязыка» каксовокупность слов и фраз, в которых заключаются подлинные мысли говорящего,что несколько не соответствует пониманию метаязыка, принятому в научномлингвистическом дискурсе.

Следовательно,при изложении концепции этихисследователей мы будет заключать термин «метаязык» в кавычки дляотграничения его от того же термина в устоявшемся, собственно лингвистическомпонимании. Восприятие «метаязыка» собеседника возможно при осознании, чтоистинные размышления и их вербальное выражение не всегда тождественны. Вчастности,Пиз и Гарнер приводят определение «метаязыка», предлагаемое«Словарем» Маккери, в котором он понимается как язык, скрывающийподлинный смысл того, что выражается обычным языком [Пиз, Гарнер 2010: 8].

Вречи человек постоянно прибегает к «метаязыку», который в значительнойстепени определяет характер коммуникации. «Метаязык» выполняет широкийспектр функций: позволяет манипулировать партнером по речевому общению,достигать поставленных целей, нивелируя при этом степень обиды илиоскорбления, которые зачастую подразумевает следование манипулятивнымречевым тактикам. Справедливо и обратная ситуация: «метаязык» такжераскрывает истинное отношение собеседника, а распознание истины возможнолишь через понимание контекста, обстоятельство коммуникации и способаиспользования отдельных слов [там же: 14].Исходя из понимания «метаязыковых» явлений как способа достиженияжелаемых целей, изучаемые нами вопрос и ответ в полной мере реализуют своюметаязыковую сущность.

Вопрос, фигурирующий в качестве средства речевойманипуляции, свидетельствует о высоком уровне метаязыковой компетенции73спрашивающего. Такие вопросительные реплики как «Вы так не думаете?», «Нетак ли?» однозначно наводят на желаемый положительный ответ [там же: 26].Подобные случаи раскрывают зависимое положение ответа в составе вопросноответного единства.Очевидно, что пользователи «метаязыка» склонны рассматривать вопрос иответ как две неотъемлемые составляющие целого комплекса, при возникновенииодной из них ожидая или даже требуя появления другой. В качестве примераможно привести вполне типичную ситуацию общения взрослых и детей. Дети,ввиду постоянного стремления задавать вопросы или желания уйти от ответа,прибегают к тактике ответа вопросом на вопрос, чем очень огорчают взрослых.Не воспринимая «метаязык» ребенка положительно, взрослые часто пресекаютподобные контр-вопросы, требуя ответной реплики [там же: 36-37].

В этом случаеродители прибегают к речевому воздействию, чего в некоторых случаях можнобыло бы избежать, если, по мнению В. П. Шейнова, вместо приказанийненавязчиво указывать ребенку на правильное направление действий, что в такомслучае не относится к манипулятивным приемам [Шейнов 2001: 4].«Метаязык» проявляет себя не только в общем построении фразы, но и винтонационном ударении, которое способно полностью изменить смысловыеакценты вопросительной или ответной реплики. То же самое можно сказать и оформальном построении фразы в виде вопроса, в то время как ее метаязыковаясущность не только не представляет собой вопрос, но, напротив, выражаетполную убежденность в обратном.

К примеру, вопрос «Я не слишком далекозашел?» в очередной раз демонстрирует зависимость ответа, так как настаиваетна его положительной сущности. В это же самое время «метаязыковым»компонентом приведенного выше вопроса является четкое понимание человеком,что его действия уже находятся за гранью допустимого, но это его не слишкомзаботит.Ответы также обладают «метаязыковым» компонентом, скрытым от глазсобеседника.Например,слишкомрезкийиликатегоричныйответсвидетельствует не столько о нарастающей неприязни партнера по речевому74взаимодействию, сколько о его растерянности. Такие ответные реплики как«Оставим этот разговор!» или «Тема закрыта!» служат сигналом к тому, чтоговорящий, то есть автор данного ответа, упустил ситуацию из-под контроля ираздосадован [там же: 33-34].Опираясь на все выше сказанное, мы можем сделать заключение о том, что,«метаязык» представляет собой способ выражения рефлексии языковых иречевых явлений о самих себе.

Очевидно, что выработанные метаязыковыетактикиобщенияосновываютсянабытовыхпредставленияхрядовыхпользователей языка и речи о присущих им фактах и явлениях, а также опрагматической функции процесса коммуникации. Коммуникативные привычки иречевое поведение обусловлены менталитетом нации и принятыми в социумекультурно-общественными традициями. Несколько выше мы описывали общиеособенности английского и американского менталитетов.

В параграфе 1.3.5. будутприведены черты коммуникативного менталитета, центром которого длярассматриваемых нами англоязычных наций является понятие приватности,непосредственным образом связанное с речевыми явлениями вопроса и ответа.1.3.5. Вопрос, ответ и приватность в менталитете англичан и американцевВ предыдущих разделах мы уже упоминали понятие приватности как одноиз центральных в англоязычном сознании и менталитете.

В данном параграфе мыподробнее остановимся на его основных характеристиках, а также связи свопросно-ответным комплексом в речевом общении.К. Фокс значительное внимание уделяет рассмотрению общеизвестныханглийских стереотипов, среди которых особенным образом выделяет стереотипы"частная жизнь" и "приватность". К. Фокс утверждает, что основой для всех этихстереотипов служит целый комплекс правил и установок, неразличимыхневооруженным глазом, но раскрывающихся в ходе научного анализа. Огромноеколичествоглавенствующихобщественныхнормиправилимеют75непосредственноеотношениекчастнойжизни,аглавное–кеенеприкосновенности.

Англичан учат не лезть не в свое дело, не проявлятьлюбопытство, не откровенничать [Fox 2005: 43].Антрополог называет англичанскрытнымилюдьми, чопорнымиизамкнутыми, и делает акцент на том, что для англичан слова "частная жизнь" – непустой звук, и у представителей этой нации особенно остро развито ощущениевторжения на чужую территорию. Даже ежедневный вопрос "How are you?"воспринимается как "настоящий" только в кругу близких или друзей. Во всехостальных случаях этот вопрос предполагает машинальный дежурный ответ"Fine, thank you", пресекающий все возможные дальнейшие попытки болеедетальных расспросов [там же]. Из-за существующих в Англии правилнеприкосновенности приватности посягательство на частную жизнь являетсясвоего рода табу, информация частного характера имеет высокую ценность и неразглашается всем и каждому.

Особенный интерес вызывает то обстоятельство,что даже заинтересованность незначительной информацией вроде имени, родазанятий, профессии и наличия детей вызывает у англичан однозначную реакцию:"каждый вопрос заставляет нас морщиться и содрогаться" [там же: 44]. Если всеже общение завязалось, англичане откровенной беседе предпочитают такназываемую "игру на угадывание" [там же], в которой спрашивающий судорожнопытается придумать уместный наводящий вопрос, а отвечающий так же быстростарается придумать скромный, шутливый ответ. И, тем не менее, эта играпозволяет разузнать лишь скупые анкетные данные об англичанине, так каксогласноправиламанглийскойнеприкосновенности,информацией"ограниченного пользования" он поделится только с близкими или друзьями.Англичане настолько щепетильны в соблюдении неприкосновенностиприватности, что в типичной ситуации знакомства неприемлемым считаетсянапрямую представиться человеку, назвать свое имя и задать вопрос о его жизни[там же].