Диссертация (Абсурд как феномен в европейском социокультурном пространстве XX века), страница 12

Ф. И. Гиренок в своей монографии так много говорит о связи языка и абсурда, но практически не уделяетвнимания тому факту, что в самой системе языка есть области, где и то, и другоепересекаются. Мы согласны с тем, что язык является символическим фильтром,который преобразует для нас реальность и закрывает доступ к вещам, но абсурдность, по нашему мнению, с этим никак не связана. Для доказательства данногоутверждения следует рассмотреть роль языкового абсурда. Мы уже видели, чтоавторы, исследовавшие этот вопрос, нередко представляют абсурдистские элементы текста не как бессмыслицу, а как «анти-смысл».

Соответственно, и абсурд-56ный язык можно представить как «анти-язык», т. е. как нечто такое, что, возникаяв языковой ткани, обнаруживает затем деструктивные тенденции. Иначе говоря,мы предлагаем рассмотреть гипотезу, согласно которой, связь абсурда и языка состоит не в том, что языковые фильтры помещают человека в символическую реальность, а в том, что лингвистический абсурд «пытается» что-то сделать с этимсимволическим порядком, имея в качестве своей задачи устранение языковыхфильтров. Таким образом, роль абсурдистских элементов состоит в том, чтобыусовершенствовать знаковую систему языка настолько, чтобы она перестала существовать.1.3.2. Уровни языкового абсурдаВ предыдущих параграфах мы выделили две стратегии понимания абсурда вгуманитарном знании. Первая из них совпадает с обыденным представлением, и,поскольку данную парадигму может воспроизвести любой человек, знакомый спривычным значением слова «абсурд», не представляет особенной теоертическойзначимости.

В рамках второй стратегии истолкования абсурда мы выделили дваизмерения: логическое (дискурсивное) и экзистенциальное (недискурсивное). Мырассмотрели ряд работ, исследующих абсурд в логическом измерении, и установили, что исследователи в силу специфики предмета нередко сталкиваются с определенной проблемой. Мысль об абсурде словно попадает в порочный круг,вращаясь в дискурсивном поле, организованном различными близкими по смыслупонятиями. Исследуемый предмет может связываться с бессмысленностью, гротеском, хаосом, парадоксальностью и т.

п., однако при этом каждый раз будетоказываться, что он, сочетая в себе характерные черты каждого из перечисленныхфеноменов, в то же время не является ничем из этого синонимичного ряда в отдельности. Тем самым, всё большую убедительность приобретает мысль о том,что «попытка дать категориальное определение абсурда невыполнима и сама по57себе абсурдна, поскольку абсурд не улавливается в сети ни здравого смысла, нипонятий рассудка, ни идей разума».71Наиболее плодотворными представляются исследования абсурда как лингвистической категории. Язык хорошо поддается изучению, и, следовательно,можно проследить, изменение чего в традиционном (связанном с правилами)функционировании языка приводит к появлению абсурдистских элементов в языке.Очевидно, что лингвистический абсурд есть результат нарушения существующих норм языка. В то же время мы не склонны считать нарушения, приводящие к появлению абсурда, логическим или языковым произволом.

У абсурда вязыке есть границы. Так, например, мы не считаем абсурдной поэтическую заумьнаподобие «Сиинь соон сиий селле соонг се» А. Туфанова. Нарушения абсурдныхконструкций должны касаться отдельных нормативных позиций языка, оставляяязыковую ткань в целом узнаваемой. Лингвистический абсурд – явление, связанное с содержательным планом, а не с формой, как в случае зауми. В стихотворении А. Туфанова лексемы не несут в себе никаких семантически значимых элементов, поэтому догадаться, что оно посвящено весне, можно лишь исходя из авторского комментария. В абсурдных конструкциях изменение формы зачастуювлечет за собой такие семантические изменения, при которых «ясный» смысл нереконструируется, но, тем не менее, не исчезает полностью.

Абсурд – явление семантическое, а семантика лингвистических объектов есть результат взаимодействия двух факторов: семантически значимых элементов и грамматически значимыхэлементов. Как видно из примера со стихотворением А. Туфанова, языковой абсурд не может быть результатом аннигиляции всех значимых элементов; для еговозникновения необходимо, чтобы нарушения языковых норм касались однойгруппы элементов, но вторая должна оставаться целой. Поэтому можно принять вкачестве дефиниции языкового абсурда определение О. В.

Кравченко, в которомрассматриваемое явление «определяется как ненормативная, не предполагающаяособой знаковой конвенции, не соответствующая реальной дискурсивной ситуа71Огурцов А. П. Абсурд // Новая философская энциклопедия. Т. 1. М., 2000. С. 21.58ции языковая конструкция, состоящая из значимых единиц и семантически противоречащая сложившейся языковой картине мира».72 Существенно, что в данномопределении отмечается, что при всем нарушении языковых норм лингвистический абсурд – не пустой в семантическом отношении феномен.

Если с этой точкизрения рассмотреть единицы языка, то можно определить уровни лингвистической абсурдности и понять механизмы ее возникновения.Такого рода исследование провела В. Ю. Новикова.73 Она пришла к выводу,что на всех языковых уровнях, где имеется семантика, можно обнаружить примеры абсурда. Таковых уровней, как известно, три: морфемный, лексический и синтаксический (предложение, контекст, сложное синтаксическое целое, текст, гипертекст). Выводы и многочисленные примеры В. Ю. Новиковой мы находимубедительными, хотя и полагаем, что низшим уровнем, на котором можно обнаружить лингвистический абсурд, является лексический. Проиллюстрируем, какфункционирует абсурд на различных языковых уровнях.Как было отмечено, для возникновения лингвистического абсурда необходимо, чтобы из элементов, значимых семантически и грамматически, один представлял собой нарушение нормы, а второй следовал ей.

Так, примером абсурдногослова, в котором нарушена семантика, но сохранены грамматические нормы, является выдуманное слово «расхлывать». Данное слово не имеет лексического значения, но вполне схватывается как слово за счет сохранения морфологическойструктуры – легко угадываются префикс рас и суффиксы ва и а. Для обратногопримера возьмем строчки из стихотворения А. Введенского: «чего ты плачешьФетинька / коль наступило летинька».74 В слове «летинька» вполне угадываетсялексическое значение даже без контекста. Тем не менее, некорректное использование суффикса иньк и употребеление окончания а вместо ожидаемого о, характерного для среднего рода, делают слово и предложение абсурдными. В принци-72Кравченко О. В.

Синтаксические механизмы порождения лингвистического абсурда // Известия Российского государственного педагогического университета им. А. И. Герцена. №106. СПб., 2009. С. 142.73См.: Новикова В. Ю. Язык абсурда, его семантика и таксономические характеристики: диссертация … канд. филол. наук. Краснодар, 2001. С.

46–7174Введенский А. Галушка // Полное собрание произведений в двух томах. Т. 2. М., 1993. С. 116.59пе, даже изменение фонемы может быть источником абсурда. Также увеличиваетстепень абсурдности отсутствие знаков препинания.Предложения также становятся абсурдными в силу неодновременного нарушения семантики и грамматики. Примерами абсурдных предложений, в которых сохранены грамматические нормы, но нарушены семантические, являютсяизвестные предложения: «Глокая куздра штеко будланула бокра и курдячит бокрёнка» Л. Щербы и «Бесцветные зеленые идеи спят яростно» Н.

Хомского. В первом идеально соблюдены синтаксис и грамматика, но слова не имеют лексического значения; во втором – при соблюдении правил синтаксиса и грамматики и использовании реальных, имеющих значение слов языка, тем не менее, нарушеното, что Р. Карнап назвал логическим синтаксисом.

Примером предложения, в котором абсурдность создается за счет нарушения грамматики, но сохранения лексических значений слов, является выдуманное предложение «Я играю мяч». Пропуск предлога в создает абсурдное положение – получается, что я не просто манипулирую предметом, но что его существование находится в тесной связи с моим действием. «Я играю мяч» звучит как «Я создаю мяч», конечно, если речь неидет о том, что я играю роль мяча в некоей театральной постановке.На уровне текста абсурд функционирует схожим образом. Он связан либо снарушением норм грамматики при сохранении семантических связей, и тогда абсурдность текста объясняется наличием внутри него определенного количестваединиц (например, предложений), в которых происходит игра с синтаксисом,пунктуацией, грамматической формой слов и т.

д. Текстом такого рода являетсяфинальный эпизод «Улисса» Дж. Джойса, где на протяжении целой главы нет ниодного знака препинания, текст сливается в поток сознания, но не в «словеснуюокрошку», поскольку семантические блоки всё же остаются в той или иной степени различимыми. Примером абсурдных текстов, в которых сохранена грамматическая структура, но отсутствует семантика, являются «лингвистические сказки»Л. Петрушевской.Однако абсурдность может возникать даже в тех случаях, когда значениеостается нетронутым и в структурном, и в содержательном отношениях.