Диссертация (Абсурд как феномен в европейском социокультурном пространстве XX века), страница 9

Повидимому, различные доктрины (неоплатоническое учение о Едином, адвайтаведанта, концепции недвойственности в даосизме, буддизме, суфизме и пр.) утверждающие отсутствие инаковости, базируются на приведенных выше положениях, однако используют разные способы описания.Экзистенциальное знание представляется труднодостижимым потому, что онем человек склонен думать так же, как о рассудочном: что для его достижения41субъекту чего-то не хватает, что он должен что-то добрать извне, чтобы дополнить себя до состояния внутренней целостности.

Абсурд в том и состоит, что всёнеобходимое есть с самого начала, а потому нужно не добирать, а отбросить ненужное, чтобы ясно увидеть то, что знал всегда. Абсурдный опыт есть прояснениетого экзистенциального знания, которое с самого начала было известно субъекту;именно эта мысль, как показала Р. Фотиаде, явилась результатом творческих, теоретических и личных экспериментов участников группы «Большая игра». Данныйопыт Р.

Домаль называл «пробуждением к абсурдной очевидности», а А. Арто иР. Жильбер-Леконт описывали как «непреклонное возвращение, обратный ходпроцесса мышления к первоначальной пустоте, отсылающей, по настойчивомуутверждению двух авторов, к младенчеству, к рождению или даже к “перинатальным” состояниям».38Исследование Р. Фотиаде деятельности членов группы «Большая игра» и ихсвязи с экзистенциальной философией Л. Шестова, несомненно, интересно и оригинально, хотя и не лишено недостатков. Прежде всего, Р. Домаль, Б.

Фондан,Р. Жильбер-Леконт и др. представлены, не как поэты и писатели, а как теоретики:в монографии содержится много ссылок на их теоретические работы, выходившие в одноименном с группой журнале, но практически отсутствуют фрагментыстихов и прозаических произведений. В каком-то смысле это оправданно, поскольку члены «Большой игры» не проводили существенных различий междутворчеством, жизнью, теоретическими изысканиями и экспериментами с возможностями психики, и даже не является недостатком – автор исследования сам воленвыбирать, что будет его предметом. Куда более уязвимым является подходР. Фотиаде к абсурду.

Ее монография почти целиком строится на приеме противопоставления, при котором тот или иной предмет исследуется в сопоставлении спротивоположным ему предметом: экзистенциальная философия Л. Шестова испекулятивная философия Г. В. Ф. Гегеля и Э. Гуссерля, магистральный сюрреализм и маргинальный сюрреализм, «второе измерение мышления» и дискурсивное мышление. Абсурдная проблематика раскрывается схожим образом: в проти38Fotiade, R., Conceptions of the Absurd, p. 75.42вопоставлении рассудочной самоочевидности и «абсурдной очевидности».

Абсурдность, действительно, в некотором отношении противостоит рациональности,но если рассматривать ее только таким образом, то невозможно будет выйти зарамки классического ее понимания. Данный подход неудовлетворителен тем, чтоабсурд всегда будет оставаться подчиненным и вторичным явлением, и, следовательно, предметом исследования будет не абсурд как таковой, а «всё то, что не разум». Преимущество абсурдного мышления как раз и состоит в том, что оно стремится получить доступ к той сфере, где больше не может быть никакого различения и противопоставления, чтобы быть превыше всех противоположностей.43§3. Абсурд как явление языковой логики1.3.1.

Современные отечественные исследования абсурдаМы выделили две стратегии истолкования абсурда в западном философскомдискурсе. Первая из них толкует абсурд в полном соответствии с обыденным словоупотреблением как нелепость, несуразность и бессмыслицу. Тем самым, данный феномен квалифицируется как нежелательный, ложный и подлежащий устранению. В свою очередь, вторая стратегия нехарактерна для обыденного понимания и находит свое отражение только в философском дискурсе, а также в искусстве.

С одной стороны, здесь сохраняется концептуальное наполнение, присущее традиционной стратегии понимания абсурда как феномена алогичного и ненормативного, но с другой – оно существенно переосмысливается и видоизменяется. Исследуемое явление раскрывается уже не как нарушение логики, а как еерасширение, и трактуется не как извращение смысла, а как актуализация болееглубокого уровня смыслового порядка. С этой точки зрения, если это и бессмыслица, то особая, «наполненная смыслом» бессмыслица.

Актуальные отечественные гуманитарные исследования абсурда также могут быть рассмотрены с точкизрения их принадлежности к одному из двух способов истолкования. Анализ работ, вышедших в последние годы, позволяет выделить два главных источника,которые служат первоосновой для многих современных исследователей абсурда,а именно: труды О.

Д. Бурениной и произведения А. Камю.Под руководством О. Д. Бурениной в 2004 г. был опубликован заслуживающий внимания сборник статей «Абсурд и вокруг», в котором гуманитарныеисследователи из разных стран рассматривают различные аспекты вынесенного взаглавие феномена: философские, эстетические, лингвистические, социальные и т.д. Помимо этого, у самой О. Д. Бурениной через год после указанного сборникавышла монография «Символистский абсурд и его традиции в русской литературеи культуре первой половины XX века».

Представленная в обеих книгах и ужеупомянутая нами классификация абсурда как концепта, выступающего, начиная сантичности, в трояком (эстетическая категория, логический абсурд, метафизиче-44ский абсурд) значении, оказалась для отечественного гуманитарного знания настолько фундаментальной, что некоторые авторы39 в своих работах дословно воспроизводят ее, не указывая источник.Значительная часть исследователей, придерживающихся традиционнойстратегии, в своем понимании абсурда не продвигаются далее семидесятилетнейдавности мысли А. Камю, согласно которой, «абсурд рождается в… столкновениимежду призванием человека и неразумным молчанием мира».40 Иначе говоря,«авторы-традиционалисты» в качестве главного атрибута абсурдности указываютрассогласованность между человеком и окружающими его миром.

Так, например,Д. Б. Пучков задается вопросом «Является ли абсурд угрозой для человеческогобытия?»41и дает на него утвердительный ответ, поскольку «именно ощущениебессмысленности во всех случаях является настоящей причиной отчаяния, насилия и морального разложения».42Автор в духе традиционного подхода напрямуюсвязывает абсурд с понятием бессмысленности, самим по себе размытым. О том,что сегодня многие представители человечества мучаются отсутствием смысла вжизни, Д. Б. Пучков узнаёт главным образом из произведений А. Камю иВ. Франкла и на их основании указывает два пути, «ведущих человека к абсурду»:«рассудительное подчинение общим правилам» и «умное следование требованиям отдельной ситуации».43Авторский текст не позволяет ясно понять, чем однопринципиально отличается от другого, но в целом мысль автора заключается вследующем.

Человек в своем «индивидуальном бытии» пытается привести свойразум в соответствие с миром, следуя неким (каким – не уточняется) правилам, нос неизбежностью приходит к абсурду, т. к. мир не рационален и ему не могутбыть предписаны правила. Несмотря на это, полагает Д.

Б. Пучков, у человека всёже есть рациональный способ преодоления абсурда, который заключается в том,39См.: Зенина О. Ю. Ситуации абсурда в социальной действительности // Известия Российского государственногопедагогического университета им. А. И. Герцена. № 108. СПб., 2009. С. 70; Лобанова Е. И. Абсурд: к трактовкепонятия // Симбирский научный вестник. № 1(3). Ульяновск, 2011. С. 180.40Камю А.

Миф о Сизифе. Эссе об абсурде // Камю А. Бунтующий человек. М., 1990. С. 38.41Пучков Д. Б. Идея индивидуального бытия человека и проблема абсурда // Вестник Ленинградского государственного университета им. А. С. Пушкина. № 3. Т. 1. 2009. С. 155.42Там же.43Там же. С. 158.45чтобы найти некоторые с достоверностью хорошие правила и следовать им. Успех этого мероприятия, по мнению исследователя, гарантируется тем, что «существует определенная твердость идей»,44 которую никакой абсурд никоим образомне может поколебать. Нетрудно заметить, что у Д. Б. Пучкова рассмотрениеструктурных оснований абсурда, в силу наличия нетривиальных языковых оборотов, в какой-то момент само по себе обретает черты абсурдистского текста.Схожим с Д.

Б. Пучковым образом Е. И. Лобанова изучает вопрос об угрозеабсурда для общества. Автор, сохраняя атрибуты традиционной стратегии, отмечает, что рассматриваемый феномен в социальном срезе представляет собой «разрыв между человеком и его окружением» и может быть описан, прежде всего, каканомалия по отношению к норме.45 Тем не менее, несмотря на свой аномальный ивторичный характер, абсурд по мере социокультурного развития «может заменятьсобой норму»46 и, тем самым, перемещаться из маргинального поля культуры вего центр.

Помимо этого, Е. И. Лобанова указывает, что в качестве социальногофеномена абсурд проникает во все сферы общественной жизни. Так, в коллективном плане предмет рассмотрения проявляется в виде дезориентирующих идей,лженаук, суеверий и т. п., которые способны «оказывать негативное влияние наобщественное здоровье, сеять в обществе панику и создавать психозы»47 Проблематика абсурда на индивидуальном уровне лучше всего, по мнению автора, разработана в рамках экзистенциализма, причем, как можно догадаться, анализируяавторский текст, за основу берутся философские взгляды А. Камю. Особое внимание Е. И. Лобанова уделяет опасности распространения «философии абсурда»среди современных молодежных движений, примером которых, по мнению ученой, являются литературное направление Великобритании 1950-х гг.

Angry YoungMen, так называемый Театр абсурда, движение хиппи и некая «бунтующая моло-44Там же. С. 161.Лобанова Е. И. Абсурд: к трактовке понятия. С. 181.46Там же.47Лобанова Е. И. Абсурд в духовной сфере жизни общества и способы его преодоления // Педагогическое образование и наука. № 12. М., 2012. С. 33.4546дежь».48 По мнению автора, молодежные объединения подобного рода, используя«абсурд ради абсурда», приводят общественную систему к дестабилизации и разрушению. Хотя полностью искоренить абсурдизм (sic! — В. Л.) в обществе нельзя, ответом на деструктивные тенденции, своеобразными скрепами, которые непозволили бы хрупкому зданию общества и культуры окончательно разрушиться,Е.