Ильин А.А. Резюме (История понятия «революция» у А.И. Герцена и М.А. Бакунина), страница 6

Отправной точкой для его размышлений стала теориягегельянца и специалиста по эстетике, рационалиста Г.Т. Ретшера, аргументыпротив которого позже стали отправной точкой в споре Герцена с Б.Н.Чичериным, сторонником чистого рационализма в политике. Для Герценаобразцом эмоциональной политики, к которому он неоднократно прибегал входе дискуссий, была Французская революция и, шире, революция вообще.22Третья глава «Место революции в идеях Бакунина» состоит из четырехпараграфов.

Первый параграф «Революция как понятие и практическаядеятельность» посвящен проблеме идентичности революционера, котораябыла основной для Бакунина в 1840-1870-е гг. В параграфе рассматриваетсяфилософское творчество раннего Бакунина, на которого повлиял Фихте и вособенности Гегель, а также ее связь с политической деятельностью Бакунина,которой он посвятил зрелые годы. Рассмотрен словарь и выразительныесредства, при помощи которых Бакунин описывал революцию как событие,принцип и политическое движение, с которым он себя неразрывно связывал.Предметом анализа в параграфе «Революция и всемирно-историческийпроцесс» является концепция всемирной истории, созданная Бакуниным, иместо революции в ней.

Показано, что Бакунин противопоставил истории какпроцессу органического развития концепцию истории, понятой как чередаскачкообразных переходов или серия разрывов прошлого и настоящего. Такимобразом он стремился доказать, что революции являются правилом, а неисключением. Показано, как Бакунин сочетал оправдывающий революциитезис об исторической неизбежности их наступления с убежденностью, чтореволюция является хаотичным и потому во многом недетерминированнымсобытием, оставляющим место для политического действия и человеческойсвободы.Параграф «Революция и гражданская война» посвящен сложной имногократно менявшейся с течением времени позиции Бакунина в отношенииреволюционного насилия.

Показано, что Бакунин в 1840-е, находясь подвлияниемзападноевропейскойреволюционнойтрадиции,какправило,оправдывал революционное насилие, но позже, в 1860-е гг., под влияниемразвивавшегося в Европе пацифистского и социалистического движения егопозиция изменилась. В это время он искал такую форму революционизма,которая бы не входила в противоречие с идеями гармоничного и мирногоразвития. Его интерес к этим идеям угас в 1870-е гг., когда под влиянием23событий, связанных с Парижской коммуной, Бакунин обратился к проблемегражданской войны, которую отныне он отождествлял с революцией.В четвертом параграфе «Революция и страсть» исследуются имеющиесентименталистские и романтические корни представления Бакунина о«страсти», которая, будучи естественной и искренней, способна преодолеватьпрактически любые психологические или материальные препятствия.

Бакунинполагал, что «страсть» является причиной и основой политического действия, атакже залогом успеха революции. Показывается влияние, которое на егоконцепцию «страсти» в 1860-е гг. оказали нейрофизиология и позитивнаяфилософия, заставившие его скорректировать более ранние романтическиепредставления.ЗаключениеВ конце XVIII столетия во многом под действием французских идей исобытий в России сформировалось понятие «революция». В ходе первого этапасвоей истории оно вобрало в себя элементы историософии, а такжеопределенныепредставленияосовременнойобщественно-политическойжизни. Революция все чаще понималась как масштабная и коренная новация,предполагающая переход от настоящего к будущему, который помогает илимешает историческому прогрессу.

Сторонники и противники революцийсходились в том, что ее нельзя считать исключительно стихийным событием,так как в ней, как правило, принимают деятельное участие те, кто (к счастьюили нет) вышел за границы, установленные старым порядком, тем самымприобретая некоторую независимость и свободу. Слова «революция» исинонимичное ему «переворот», для которых в русском языке политическоезначение было первичным и основным, также использовались для обозначениякоренных изменений в природе, в той или иной области знания или культуры идаже в жизни конкретного человека.На протяжении первой половины XIX в. понятие «революция»развивалось в России под действием сложной констелляции факторов:западноевропейского опыта и идей, цензуры и других форм политического24контроля, а также под действием доминирующих концепций, возникших вмонархически-религиозном дискурсе.

Для революции в этот период былихарактерны раздвоенность и асинхрония, заключавшиеся в сосуществованиистарогоинового,архаизмаиноваций,бывшихплодомнедавнихзаимствований.Относительная свобода в использовании соседствовала с жесткимиограничениями.Можнобылоотносительносвободнорассуждатьо«революциях» или «переворотах» в смысле значительного изменения вприроде, а также в тех или иных областях человеческой деятельности. Однакоситуация сильно менялась, если речь шла о «революции» в политическойсфере. Проблема состояла в том, что любой разговор о революции былнеотделим от знания о Французской революции и сходных западноевропейскихсобытиях, которые угрожали повториться вновь. Это делало данное понятиепотенциально опасным для властей. В связи с этим решительно пресекалисьреальные или воображаемые попытки превратить описание политическойреволюции в ее оправдание и защиту.Хотя в этот период революция так и не стала инструментом радикальнойпропаганды, она превратилась в важный элемент общественно-политическойборьбы – через это понятие артикулировались различного рода опасения,подозрения, угрозы и обвинения, нередко имевшие гиперболизированныйхарактер.Граница, проведенная между «безопасной» и «опасной» версиямиреволюции, была довольно зыбкой и зависела от контекста и интерпретацииполицейских чиновников, цензоров и других представителей власти.

Работаполицейских и цензоров дополнялась различными неформальными запретами иограничениями, к которым относится примечательный феномен цензуры припереводе. Трансляция понятия, как и перевод слов, была тесно связана спривычкой избегать буквализма: долгое время нормой перевода был парафраз,отсекающий все политически опасные коннотации.25Революциясуществовалавиерархическивыстроенномичеткоструктурированном дискурсе, в котором между предметом разговора иговорящим (императором или его подданным) существовала непреодолимаяграница. По одну сторону от нее находился нормальный порядок вещей, подругую – преступление, интерес к причинам и подробностям которого считалсянеуместным и подозрительным. В связи с этим некоторые важные аспектыреволюционных событий зачастую игнорировались русскими авторами,которые редко отмечали характерные для многих революций того времениглубокие преобразования политических институтов, изменения в социальнойсфере и интеллектуальные нововведения.Пустое пространство, созданное цензурой и другими ограничениями,занимали архаичные концепции политического конфликта.

В этом контексте,даже если то или иное событие называлось «революцией» или «переворотом»,эти слова употреблялись в значениях, не отличавшихся принципиально отзначений старых и традиционных слов «смута», «бунт», «восстание», «мятеж».Понятие «революция» в своем политическом измерении продолжало оставатьсядовольнотрадиционным,подразумеваяненовацию,осуществляемуюиндивидами, в той или иной степени обладающими автономией и свободой, азаведомо нелегитимное покушение подданных на богоданную власть своегомонарха.Революция начала заметно усложняться после 1855 г., что было связано слиберализацией публичного пространства и возникновением революционногодвижения в России. С этих изменений начался второй этап в историиреволюции.Преждевсего,преобразованиямподверглосьполитическоеизмерение этого понятия.

Влияние цензуры и архаичных представлений ополитике постепенно падало, старые концепции замещались модерными,усиливалось влияние западноевропейской мысли, однозначно негативныеоценки уступали место более разнообразным. Традиционные представления ореволюции как посягательстве на власть монарха существовали наряду сумеренно-либеральными критическими концепциями, а также с новейшими26радикальными теориями социальной революции. Понятие «революция» былоточкой, в которой сталкивались различные теории и политические усилия, приэтом участники этого столкновения часто не желали и не могли услышать ипонять друг друга.На ситуацию не смогла повлиять даже широкая общественная дискуссияо проблеме революций и реформ, которая развернулась в начале царствованияАлександра II.

В ходе дебатов о перспективах мирного и насильственногопутей, по которым могло бы пойти развитие России, практически всеполитические силы объединились вокруг власти, которая своими реформами,как считалось, могла предотвратить возможные в будущем революции.Хотя,казалось,правительственныепреобразованияполучилипрактически единогласную поддержку, концепция и практические параметрыправительственных инициатив вызвали бурную общественную дискуссию. В ееходе революция начала играть роль обоюдоострого оружия в политическомдискурсе: представители правительства ссылались на угрозу революции, чтобыоправдать свои действия перед обществом, в то время как их оппоненты сталиговорить о революции, чтобы оказать давление на власти и заставить ихприслушаться к предлагаемым общественностью планам и идеям.