Диссетация (Насилие и сакральное в философии Жоржа Батая), страница 14

l'Œil pineal (1). P. 25.155См., напр.: Фокин С. Философ-вне-себя. С. 72.156Bataille G. [Rêve]. P. 10.15455справедливо интерпретирует взгляд теменного глаза как слепой экстаз, смотрениебез видения, или как взгляд, обращенный в ничто157.Интуиция некоего другого, инакового, альтернативного обычному зрения,которую мы видели в концептах второго солнца и теменного глаза, могла бытьинспирирована, помимо всего прочего, шестовской идеей второго зрения.Человек обретает его не по своей воле, а подобно откровению, столкнувшись спограничной ситуацией и единожды случайно заглянув в мрачную бездну бытия,от которой уже не в силах отвести взгляд. После этого он уже не может жить какздоровые люди, отвергает разум, науку, общечеловеческие ценности и становитсячеловеком подпольным, верующим или просто больным, что для Шестова одно.Наиболее известная формулировка этого концепта была представлена им в работе«На весах Иова (Странствования по душам)» (1929) в мифе об ангеле смерти,который дал Достоевскому новые глаза: «...и там, где "все" видели реальность,человек видит только тени и призраки, а в том, что "для всех" не существует, –истинную, единственную действительность»158.

Эта другая реальность, которуюфилософ называет областью неестественного и фантастического, уже встречаласьнам у Батая под именем ирреального – и еще встретится под именем сакрального.В другой своей книге, «Достоевский и Ницше (Философия трагедии)», Шестовнеоднократно упоминает о людях, видящих все буквально другими глазами ипотому вполне отчаявшихся159. О состоянии, в которое погружается прозревшийчеловек, философ пишет: «Кажется, что еще немного и уже наступит безумие: нето поэтическое, вдохновенное безумие, о котором трактуют даже в учебниках поэстетике и философии и которое под именем эроса, мании или экстаза ужеописано и оправдано кем нужно и где нужно, а то безумие, за которое сажают вжелтый дом»160.

Хотя эта излюбленная шестовская присказка пришласьфранцузам весьма по душе – Бретон, например, цитирует ее в одном из своих157Евстропов М.Н. Жорж Батай: опыт бытия как критика онтологии. С. 51-52.Шестов Л. На весах Иова (Странствования по душам). Париж, 1929. С. 29-30. См. также: Лашов В.В. ЛевШестов и Федор Достоевский // Аналитика культурологии. 2009. №15.159Шестов Л. Достоевский и Ницше (Философия трагедии) // Сочинения в 2-х тт.

Т. 1. Томск: Водолей, 1996. С.317-464. .160Шестов Л. На весах Иова (Странствования по душам). С. 29.15856манифестов161, – но на самом деле, разумеется, и Шестов, и Батай поэтизируютэто безумие по мере сил, а последний еще и рассуждает о нем ровно в тех жесловах, что в ироническом ключе упомянуты в самой цитате.Связь между насилием, солнцем и взглядом была ясно выражена и в егомедитациях над фотографиями «китайской казни», или «смерти тысячи ран» –линьчи. В императорском Китае она практиковалась по меньшей мере вплоть доформального запрета в 1905 г.

и заключалась в постепенном отрезании от телажертвы небольших частей плоти вплоть до смерти от потери крови 162. Как пишетСергей Зенкин, в конце XIX – первом десятилетии XX вв. фотографии этой казнистали расхожим визуальным объектом массовой культуры Западной Европы:линьчи упоминали в романах, энциклопедиях и этнографических изданиях 163.Несколько таких снимков164 в 1925 г., Батай получил от доктора Бореля, былсильно ими взбудоражен и с тех пор часто к ним обращался, упоминая во«Внутреннем опыте» (1943) «Виновном» (1944) и в «Слезах Эроса» (1961),причем в этой последней книге фото включены в число иллюстраций165.Специалист по истории китайского права Жером Бургон, писавший в том числе ио рецепции образа линьчи европейцами, доказал, что Батай в итоге перепуталдвух людей и что его комментарий к снимку был академически некорректным166.Для нас это обстоятельство, однако же, ровным счетом ничего не меняет: влияниеэтих фото на свою жизнь философ называл определяющим – и это за год до своейсмерти, когда та уже клонилась к закату167.161Ср.: «Остается безумие, "безумие, которое заключают в сумасшедший дом», как было удачно сказано» // "Restela folie, 'la folie qu'on enferme' a-t-on si bien dit", Breton A.

Manifeste du surréalisme. P. 13.162Подробнее см: Bourgon J. Supplices chinois. Bruxelles, La maison d'à coté, 2007; Brook T., Bourgon J., Blue G. Deathby a Thousand Cuts. Harvard University Press, 2008.163Зенкин С. Образ, рассказ и смерть (Жорж Батай и Роман Барт) // Новое литературное обозрение. 2013. № 123[http://magazines.russ.ru/nlo/2013/123/4z.html]164Во «Внутреннем опыте» Батай замечает, что некогда у него была «...une suite de représentations successives».Сергей Фокин переводит эту фразу как «целая серия последовательных снимков», но, в конце концов, нам так и нестало ясно, идет ли речь о наборе снимков в руках философа или о серии образов, что проплывали у него в голове.Учитывая, что до этого речь шла как раз-таки о репрезентациях, которые позволяют достичь экстаза, мысклоняемся ко второму варианту.

См.: Bataille G. L'expérience intérieure. P. 139; Батай Ж. Внутренний опыт //Сумма атеологии. С. 186.165Surya M. Georges Bataille, la mort à l'œuvre. P. 116-118.166Bourgon J. Bataille et le supplicié chinois: erreurs sur la personne // Le Supplice oriental dans la littérature et les arts /Leiva Antonio D., et Détrie M. (éds) Murmure, 2005. P. 93-115.167Bataille G. Les Larmes d'Éros // ŒC. T. 10. P. 627.57Анализируя вопрос о месте фотографий «китайской казни» в текстах Батая,необходимо учитывать то, что в связи с ними он обычно говорит о двухсвязанных между собой, но все же различных моментах: об экстазе, которыйиспытывает жертва, и об аффективной реакции человека, который смотрит на еестрадания, запечатленные на фотографии.

Этот эффект трансляции состояния,который снимает различение между субъектом взгляда и его объектом, онобозначает уже знакомым нам понятием communication, заимствованным изтеории Юбера и Мосса. Здесь, однако же, оно оказывается связано не сжертвоприношением,асразрушительнымустановлениемсвязимеждуобособившимися друг от друга фрагментами тотальности бытия.По правде сказать, Батай не отрицает того, что значительную долю «экстаза» налице несчастного следует списать на опиум, которым его накачали, чтобы не датьпотерять сознание168. В этом утверждении он следует за Жоржем Дюма, автором«Трактата по психологии» (1923), изучавшем воздействие боли на его мимику169.Однако когда философ пишет о невыносимой боли и религиозном экстазе,которые усматривает в выражении жертвы, речь идет прежде всего о ее взгляде:физическое страдание в нем как бы выражается через ослепление солнцем иоказывается неразрывно с ним повязанным.

«С тех пор я был одержим этимобразом муки, одновременно экстатической (?) и невыносимой»170.Далее Батай пишет не только о самой жертве, которая смотрит на солнце, но и осамом себе, который отводит глаза от ее смерти, как от слепящего солнца:«...страх скрывает меня от меня самого, как если бы я хотел в упор посмотреть насолнце и поспешно отвел глаза»171. Здесь снова насилие сравнивается с солнцем,168«Я бы сказал, что с целью продления казни осужденный получил дозу опия. Дюма настаивает, что черты лицажертвы выражают экстаз. Разумеется, это так, но я бы добавил, что это несомненно имеющее место выражение,вне сомнений, по меньшей мере частично связанное с опием, добавляется к тому, что есть тревожного в этомфотографическом изображении» // "Je me suis fait dire qu'afin de prolonger le supplice, le condamné recevait une dosed'opium.

Dumas insiste ser l'apparence extatique des traits de la victime. Il est bien entendu, je l'ajoute, qu'une indéniableapparence, sans doute, en partie du moins, liée à l'opium, ajoute à ce qu'à d'angoissant l'image photographique", Ibid. P.626-627.169Dumas G. Traité de psychologie. Alcan, 1923.170"Je n'ai pas cessé d'être obsedé par cette image de la douleur, à la fois extatique (?) et intolérable", Bataille G. LesLarmes d'Ėros.

P. 627.171"...le peur me dérobe à moi-même et, comme si j'avais voulu fixer le soleil, mes yeux glissent", Bataille G. L'expérienceintérieure P. 139.58оно заставляет смотрящего на него сливаться с ним и испытывать боль. Однакокогда философ все же решается взглядеться в жертву, она начинает вглядываетсяв него и включать смотрящего в собственное состояние: : «...он сообщал мне своестрадание, или, скорее, преизбыток своего страдания, и это было то, чего я и всамом деле жаждал – не для того, чтобы им испытать наслаждение, но чтобыразрушить в себе все то, что противится разрушению»172. Схожее построениеможно найти и в «Виновном», одним из ключевых концептов которого являетсядружба – иными словами, длящееся сообщение между двумя существами:«Отнюдь не Бога избрал я своим объектом, но человека, осужденного на смертьмолодого китайца [...] С этим несчастным я был связан узами ужаса и дружбы»173.Далее философ пишет, что временами он «вплоть до согласия» [jusqu'à d'accord]вглядывался в фотографию, проникаясь страданиями убиваемого, добиваясьотождествления самого себя с ним.

Конечно, эта практика имеет много общего скатолической мистикой, и в частности, с игнатианским благочестием, котороепредполагает медитации на Страсти Христовы и Крестную Смерть вплоть доэмоционального и даже корпорального участия в них174.Конечно, здесь мы забегаем вперед и затрагиваем уже другую тему, а именноконцепт связи между насилием и сообщением, которую Батай начинает развиватьв конце 30-х – начале 40-х гг. Для нас важно, что сообщение как энергетическоеполе, разрушающее субъектно-объектное различение и сплавляющее смотрящегос тем, что он видит, оказывается связано с понятием взгляда и образом солнца.

И,наконец, всю эту консистентную модель Батай выражает в том числе и спомощью термина violence. Этот термин он несколько раз использует дляописания аффективного переживания, которое вызывает у него фото:172"...il me communiquait se douleur ou plutôt l'excès de sa douleur et c'était ce que justement je cherchais, non pour enjouir, mais pour ruiner en moi ce qui s'oppose à la ruine", Ibid. P. 140.173"Je n'ai pas choisi le Dieu comme objet, mais humainement, le jeune condamné chinois [...] A ce malheureux, j'étais liépar les liens de l'horreur et de l'amitié", Bataille G.

Le coupable // ŒC. T. 5. P. 283.174Лойола И. Духовные упражнения // Символ. 1991. № 26. С. 15-121; Мусхелишвили Н.Л. Религиозный метод и«духовные упражнения» св. Игнатия Лойолы // Начала христианской психологии. М.: Наука, 1995. С. 181-193. См.также анонимный испанский трактат XVI в., послуживший источником для св. Игнатия: Краткий компендийДуховных упражнений. М.: Институт философии, теологии и истории св. Фомы, 2011.