Диссертация (Философия и университет социально-эпистемический анализ основных институциональных форм знания), страница 9

Вопрос о том, ведут ли эти эпистемические факты к уникальномуответуобистинностиутвержденийилидопускаютрациональноепротиворечие, остается открытым. Однако, настаивает Богосян, этот вопроскасается меры применения эпистемологического объективизма, а нелегитимации последнего как метода.1Ср. с аргументом Д.

Дэвидсона против концептуального релятивизма: «Доминирующаяметафора концептуального релятивизма независимо от специфики имеющихся подходовстановится жертвой лежащего в ее основании парадокса. Различие точек зрения имеетсмысл, если есть общая координирующая система, которую они должны разделять, носуществование этой системы противоречит самой идее их драматическойнесоизмеримости, а значит, мы нуждаемся в положениях, устанавливающих предел дляконцептуальных контрастов».

Дэвидсон Д. Об идее концептуальной схемы //Аналитическая философия. Избранные тексты / сост. А.Ф. Грязнов. − М., Изд-во Моск.ун-та. − С. 145.47Итак, можно выделить несколько основополагающих моментов вкритике Богосяном конструктивизма.Во-первых, для Богосяна существует несколько уровней реальности:наибольшей реальностью обладают факты, владеющие «природныммандатом»[Bogossian2006:130]насуществование,т.е.фактыестественнонаучных дисциплин. Второй уровень реальности составляютправила логики и способы рационального рассуждения и исследования(эпистемические факты, в терминологии Богосяна).

Рассуждая о природелогических обоснований, Богосян выделяет такое их свойство, какпотенциальная ошибочность. Истинными суждения становятся тогда, когдадоказывается их соответствие природным фактам [Bogossian 2006: 16].Третий уровень реальности – самый поверхностный и подверженныйизменению – это уровень социальных феноменов 1 . Интересно, чтоструктура реальности Богосяна отражает иерархию наук в университете.Структурируя таким образом реальность, Богосян не задаетсявопросом о характере явленности объектов реальности человеческомусознанию.

Говоря о «первоматерии» при анализе аргумента Патнэма илиреальности 2 , Богосян не поясняет, каким именно образом эта реальностьсуществует для наблюдателя. Однако Богосян настаивает на проверкесоотношения реальности и ее научного описания, что позволяет сделатьвывод, что для Богосяна «реальность-в-себе» принципиально познаваема.Критикуя конструктивистскую программу за алогичность, Богосянсам допускает в своих аргументах порочный круг: он объясняетневозможность фактологического релятивизма наличием абсолютныхкритериев истинности, а существованием абсолютных эпистемических1Так, по мнению Богосяна, невозможно сомневаться в дескриптивной зависимоститаких социальных фактов, как «президент» или «деньги»; в то же время, такиеприродные факты, как «жираф» или «гора» являются независимыми [Bogossian 2006:28−30].2Так как Богосян является, по собственному утверждению, сторонником классическоймодели знания, можно предполагать, что реальность он понимает как независимую«реальность-в-самой-себе» [Bogossian 2006: 19].48фактов доказательства подтверждает, в свою очередь, существованиефактов реальности.Конструктивисты вопрос о «реальности-в-самой себе» не задают подругой причине, по причине его бессмысленности: «Для Х бытьрепрезентативно независимым от нас означает иметь такие изначальноприсущие качества, <…> которые описывались бы одними понятиямилучше, чем другими.

Так как невозможно решить, какое описание объектакорректнееопределяет«изначальные»качества,<…>тоследуетотказаться от категорий «изначальные» и «внешние» качества<…> Этоозначает, что следует отбросить <…> саму идею существования «вещей,как они существуют на самом деле», независимо от того, как они былинаписаны»[Rorty1998:86-7].Конструктивистынеотрицаютсуществование «реальности-в-себе», они отрицают, что «реальность-длянас» независима от человеческой деятельности. Именно по этой причинеаргумент Богосяна о необходимости существования «первоматерии», изкоторой благодаря языку формируются научные факты, бьет мимо цели.По мнению конструктивистов, изучать свойства этой «материи» не имеетсмысла, ведь и само изучение, и возможное объяснение социальнофундировано языком описания и принятой эпистемической системой.Во-вторых, для Богосяна процесс доказательства истинности тогоили иного факта означает автоматическое признание этого факта вкачестве знания и включения его в эпистемическую систему.

Анализируяизвестные конструктивистские примеры различия эпистемических систем– спор Галлилея и кардинала Беллармина 1 и дедуктивную логику Азанде 2 ,– Богосян отмечает, что в обоих случаях следует говорить скорее обупотреблении различных доказательств в рамках одной и той жеэпистемической1системы,анеобупотребленииразныхтиповСм. подробнее: Рорти Р. Философия как зеркало природы / пер. с анг. В.В.Целищева.− Новосибирск: из-во Новосиб.

ун-та, 1997. – 296 с.2См. подробнее: Evans-Protchard E.E. Witchcraft, Oracles and Magic among the Azande. −Oxford: Clarendon Press, 1982. – 260 p.49рациональности. Очевидно, что доказательство истинности факта и егопризнание в качестве истинного – не одномоментный процесс; впротивном случае кардинал должен был усомниться в Библии какисточнике истины, как только Галилей закончил демонстрацию свойствтелескопа.

С конструктивистской точки зрения, признание тех или иныхдоводов рациональными происходит благодаря процессу соотношениядоказательства с принятыми в данной эпистемической системе критериямирациональности, а не с «реальным положением дел». Таким образом,традиционный аргумент против эпистемического релятивизма вовсе недоказывает самопротиворечивость последнего. Убеждающая сила теориизависит не только от логичности ее доказательств, но и от социальныхпозиций экспертов, эту теорию оспаривающих.И последнее.

Богосян приходит к закономерному выводу овозможности признать истинной в конкретных обстоятельствах лишь однуэпистемическую систему. Действительно, эпистемическая система можетсчитаться объективно доказанной в рамках некого сообщества, однако этаобъективностьдостигаетсяблагодаряналичиюпрактическихцелейсообщества. Предел дурной бесконечности, которая, по мнению Богосяна,угрожает любому релятивистскому высказыванию, положен практическойнеобходимостью оперировать понятиями эпистемической системы, а незаконами логики.В эпилоге книги Богосян задается вопросом: откуда возник такойстрахпередобъективнымзнанием?Широкоераспространениеконструктивистских теорий знания Богосян связывает с очевиднойэффективностью данных стратегий в борьбе против культурного авторитетанаучного знания 1 . Вторя Богосяну, Хакинг объясняет популярность1Пафос рассуждений Богосяна весьма схож с пафосом речи Дж.Серля «Политика игуманитарное образование»: Серл Дж.

Политика и гуманитарное образование //Отечественные записки. – 2002. − № 1. – С. 76-90.50конструктивистскойпарадигмыидеей«освобождения»,внейприсутствующей.Действительно, делая некий феномен объектом своего исследования,конструктивист ставит под сомнение неизбежность и постоянность егосуществования.

Такого рода освобождение, однако, можно назватьвторичным, так как освобождается «тот, кто уже готов освободиться»[Hacking 1999: 2] – субъект, находящийся во власти изучаемого феномена,не может освободиться от него автоматически. К тому же, разоблачаяидеологическиеоснованиясоциальныхинститутов,исследовательпредлагает собственное определение феномена, которое, в свою очередь,тоже может преследовать идеологические цели.Теория эпистемических культур К. Кнорр-ЦетиныТеория эпистемических культур К.

Кнорр-Цетины представляет собойодин из наиболее влиятельных вариантов конструктивистской программы.Безусловно, и раньше предпринимались попытки рассмотреть феномензнания через призму культуры. Примером может служить анализ Р.Мертоном и Дж. Нидэмом 1 влияния культуры на становление западнойнауки. К. Мангейм разрабатывал культурологический подход в применениик «стилям мышления» различных социальных групп 2 . Одной из самыхвлиятельных концепций описания культур знания являлась теория парадигмКуна. Однако традиционные подходы 3 к социологии знания отличал, во1Merton R.K. Science, Technology and Society in Seventeenth Centure England. − New York:Harper and Row, 1970. – 279 р. Needham R. Science and society in East and West //Comparative Studies in Society and History /ed.

S. Restivo, C. Vanderpool. − Columbus, OH:Merrill, 1974. – Р. 299-312.2Манхейм К. Идеология и утопия // Диагноз нашего времени / пер. с нем. и англ.;отв.ред. и сост. Я.М. Бергер и др. − М.: Юрист, 1994. − 700 с. Впервые работа былаопубликована на немецком языке в 1929 г.3Рассмотрение спорного и объемного вопроса демаркации классических,неклассических и постнеклассических подходов в социальных исследованиях знания невходит в цели данной работы. Мы опирались на классификацию, предложенную В.С.51первых, внешний взгляд на науку, которая помещалась в более широкийкультурный контекст. Во-вторых, анализ сосредоточивался в основном наестественнонаучных дисциплинах, а также на влиянии социальныхинтересов и структур на коллективное мышление.С появлением в 70-х гг.

ХХ в. исследований, использующихметодологию включенного наблюдения1 , перспектива сместилась в сторонурассмотрения внутренних процессов, происходящих в науке. Описываязнание как сконструированное в результате социального и символическогопо своей природе процесса научной работы, неклассические социологиотвергают нормативную концепцию знания. Такие нормативные понятия,как истина и объективность, описываются как специфические историкосоциальные«эффекты»вариативныхисследовательскихпрактикикритериев.

Следовательно, они нуждаются в эмпирическом исследовании.Теория эпистемическихкультур Кнорр-Цетины находится в русленеклассических концепций.Появление новых культурологических концепций знания КноррЦетинасвязываетсполитическимиисоциально-экономическимитрансформациями, которые находят свое описание в теории обществазнания [Knorr-Cetina 2005: 65]. Не вдаваясь подробно в экспликацию этогохорошо известного понятия, дадим его основные характеристики.По преимуществу описания общества знания носят экономическийхарактер: знание определяется как производительная сила, замещающаятрадиционные капитал, труд и природные ресурсы в процессе созданияматериальных ценностей [Белл 1999].