Художественный мир лиро-эпоса А.А. Ахматовой в современной интерпретации и критике последнего десятилетия (1999-2009), страница 6

Однако здесь наблюдается не массовое, народное действо ярмарочно-балаганноготипа, а некий монтаж картин или зрительных впечатлений, выстраивается лирический сюжет спространственно зафиксированной точкой зрения автораи «художественно-кумулятивнымцентром» повествования, соединяющим дискретные фрагменты в единое образное «полотно»поэмы. Таким образом, жанровая природа «Путем всея земли» является смыслопорождающеймоделью для возникновения последующего киносценария психологического детектива «Олетчиках, или Слепая мать», в то время как жанровая «валентность» утопии «заимствована» изранней поэмы «У самого моря», а элементы античной театрализации910Кормилов С.

И. Поэтическое творчество Анны Ахматовой. М.: МГУ, 2000. С. 93.Лосиевский И. Анна Всея Руси: Жизнеописание Анны Ахматовой. Харьков, 1996. С. 98.- из «Реквиема»,дополняясь,однако,инвариантамиромантическойсказки(образГофмана),видения,древнерусского жития, эсхатологической лирики и остросюжетного детектива (нерасследованноезагадочное убийство в главе третьей: «И в груде потемок / Зарезанный спал» - 3, 34).И, наконец,«Поэма без героя»-наглядныйпример обращения к эллинистическоймифологии, культуре Средневековья и Возрождения (важнейшим «кодом-шифром» выступает«Божественная комедия» Данте, созданная как разна переломе вышеупомянутых эпох),западноевропейскому романтизму (драмам Шекспира), символизму (ориентация на творчествоИ. Анненского,А. Блока) ик отечественной литературной традиции, в основе которой -«петербургский миф» (А.

Пушкину, М. Лермонтову, Ф. Достоевскому, Н. Гоголю), музыке,танцу, балету, живописи (в основном - портретной), скульптуре, частично - архитектуре, аглавное - технике киносценария, какой она представлена в ХХ веке. Синкретизм всех форм ивидов искусства лаконично отражен в двух самых важных, но противоположных по смыслусуждениях- В. Жирмунского («“Поэма без героя” - исполненная мечта символистов») и М.Зенкевича, провозгласившего: «Слово крепкое, акмеистическое».Мотиви«ахматовскогообраззеркалатекста»,-основнойважнейшийструктурообразующийкомпозиционныйприем,ижанровыйспособныйкомпонентмоделироватьхудожественную действительность и способствующий созданию эффекта пространственнойсимметрии в поэме «У самого моря», а также зазеркаленности глав, посвящений, лирическихотступлений «Поэмы без героя», бесконечной перспективы и множества авторских двойников,смысловых антиномий, окно в потусторонний мир, одновременно является и важнейшиммифологическим «кодом», и имеющим биографическую обусловленность ахматовским «мифомзеркалом», и архитектоническим разграничителем авторского мифа и противоположного ему«антимифа», а главное - идейным и композиционным стержнем литературно-критических работкак отечественного, так и зарубежного ахматоведения.

Таким образом, зеркало входит вхудожественный мир произведений Ахматовой не только как семиотический (структурный)компонент, но и как композиционный прием, конструирующий текстовую и затекстовуюдействительность.С помощью данного мотива ахматовский лиро-эпос и каждое отдельное произведениерассматриваются как самоценная конструкция «текст в тексте» или «текст о тексте», а затемкак единый феномен «ахматовский текст»пространствакритический- встраивается втекст-- уже на правах самостоятельного культурногосозданный на основе его интерпретациивнехудожественнуюреальность,пространстволитературнонеограниченныхинтерпретаций, то есть снова как «текст в тексте», но на более широком ассоциативномуровне.

Подобная тесная взаимосвязьхудожественной и внехудожественной реальности,построенной по принципам «ахматовского текста» и по сути являющейся его зеркальнойредупликацией, позволяет ахматовской«Книге Судьбы» (М. В. Серова) функционировать какдинамической системе в культурной перспективе сменяющихся эпох и столетий неограниченнодолго.В третьей главе «Из истории эмигрантского ахматоведения. А. А. Ахматова в зеркалепервостепенным становится вопрос о контекстуальном диалоге А.русского зарубежья»Ахматовой и русского зарубежья. При анализе воспоминаний Г.

Струве, Б. Филиппова, В.Вейдле, Н. Оцупа, Н. Струве, Ж. Нива и др. прослеживается определенная жанрово-стилеваядоминанта, эволюция взглядов натворчество поэта вплоть до исследований современныхлитературоведов-эмигрантов.Эмигрантскоеахматоведение,развивавшеесявруслесоциокультурногофеноменалитературной периодики зарубежья и заимствовавшее ее основные черты, как отдельная наукасуществовало также в тесном контакте с отечественной критической мыслью, классическими«штудиями» отечественной «науки об Ахматовой».В общей жанрово-родовой системе зарубежного ахматоведенияощутимо тяготение кмемуарно-автобиографической прозе (жанровой форме мемуаристики), к которой принадлежаткниги «На Парнасе Серебряного века» С.

Маковского, «Курсив мой» Н. Берберовой, недавнопереизданная книга «На берегах Невы» И. Одоевцевой (Ахматова относилась к ним весьмаскептически, справедливо считая, что вних искажается ее биография, духовный облик, аправда граничит с вымыслом).Другой полюс отмечен зарождением так называемого академическогофундаменткоторогозаложенмонументальнойдиссертациейА. Хейтахматоведения,«АннаАхматова.Поэтическое странствие» (1991), сочетающей в себе внимание к повседневной, биографическойконкретике (название соотносится с темой экзистенциального пути поэта), характерное длямемуарной прозы, и глубокий литературоведческий анализ, получивший дальнейшее развитие вмонографиях В.

Росслин «The prince, the fool and the nunnery: the religious theme in the earlypoetry of Anna Akhmatova» (Amsterdam, 1984), книге западноевропейского ученого В. Казака(см.: Kasak W. Christus in der russischen Literatur: Ein Gang durch die Literaturgeschichte von(Muenchen, 1999), в которых предметомihren Anfaengen bis zum Ende des 20.

Jahrhundertsисследования становится раннее творчество поэта, а также «летописная» биография Р. Ридер«АннаАхматова.Поэтиностранных славистовиПророк»11.Сюдажепримыкаетбеллетризованнаякритика- К. Мочульского, Н. Оцупа, В. Вейдле, Ф. Степуна, Н. Струве,И.Бродского, Б. Филиппова, Р.

Гуля, Ж. Нива и др., подробно проанализированная в данной главе.Содержательно-стилевойдоминантойпоследнихдвухполюсовзарубежныхисследованийстановится жизнеописание выдающейся личности, верной заветам пушкинской классики, какойв сознании литературоведов-эмигрантов предстает Ахматова.Жанроваядифференциацияэмигрантскогоахматоведенияотличаетсяпредельнымразнообразием: беллетризованная автобиография, собственно мемуары, автобиографическое илимемуарное эссе, научная монография, интервью - диалог, закрепленный в письменной форме(известны интервью И. Бродского об А.

Ахматовой), статья-дневник («Восемь часов с АннойАхматовой» Н. Струве), рецензия, литературная пародия (знаменитые пародии К. Мочульского11Roberta Reeder. Anna Akhmatova. Poet & Prophet. New York: PICADOR USA, 1994.на Ахматову, Бальмонта, Брюсова), литературный портрет, некролог. Последние две жанровыемодификации обнаруживают взаимопроницаемость своих границ (например, некролог «Насмерть Анны Ахматовой» Н. Струве, посвященной поэзии Ахматовой, по сути является«посмертным» творческим портретом).Тематический диапазон научных интересов эмигрантского ахматоведения определяется двумяосновнымитенденциями: с однойстороны,тяготение к художественному осмыслениюрелигиозных образов и мотивов в творчестве Ахматовой, характерное, в основном, длянаучных монографий А.

Хейт, В. Росслин, Р. Ридер и литературной критики «воспоминаний»Г. Струве и Н. Струве. Немаловажное значение имеет также приобретающий характер скрытойполемики вопрос о наличии (К. Мочульский) или отсутствии (Б. Филиппов, Н. Струве)эволюции религиозных взглядов в поэтическом творчестве и мировоззрении Ахматовой. Сдругойстороны,тенденциякэкзистенциальному,метафизическомуфилософствованию,выделению неких устойчивых констант поэтического мира Ахматовой - статья «Поэтическоетворчество Анны Ахматовой» К. Мочульского и монография польской исследовательницыАгатыДолачиньской«ПоэтическаямастерскаяАнныАхматовой»(Познань,2004)-представляют собой некий аналог аналитической тенденции отечественного ахматоведения1999 года (монографии И.

Федорчук «Лирическая картина мира в творчестве Анны Ахматовой»и В. Короны «Поэзия Анны Ахматовой. Поэтика автовариаций»).К эмигрантскому ахматоведению в широком понимании данного феномена можно весьмаусловно отнести определенный корпус текстов, принимая во внимание лишь факт публикацииих авторов в изданиях и журналах, причисленных к «списку» русского зарубежья. Так, едвали можно с полным правом наделить эмигрантским статусом опубликованную в парижскомиздательстве книгу Наталии Роскиной «Четыре главы.

Из литературных воспоминаний» (Paris,YMCA-Press, 1980), первая глава которой, озаглавленная «Анна Ахматова», посвящена первомузнакомству (летом 1945) московской студентки с поэтом, проживающим в то время вШереметевском дворце на Фонтанке.По сравнению с освещением религиозной проблематики в ахматоведении метрополии,эмигрантскоеахматоведениехарактеризуетсяфилософско-экзистенциальноймировоззренческих истоковвсоставляющейподлиннойбольшейстепенирелигиозногорелигиозностиАхматовой.углублениемконтекста,православииАхматовой.контрастное противопоставлениеНауровнепоэтическойпоискамиУтверждается мысль опринципиальном отсутствии религиозной эволюции в творчестве поэта«врожденном»именнои об исконном,стилистикиАхматовой (поэта «классической меры»)-сохраняетсяЦветаевой(авангардному поэту-новатору), подчас излишне категоричное и бескомпромиссное.Ввиду того, что творческий диалог Ахматовой и Цветаевой неоднократно становился«напряженнейшим»полюсом«наукиобАхматовой»,предметомобсуждениякаквэмигрантских кругах, так и в отечественном литературоведении (как правило, с традиционнымуклоном в сторону явной антитезы поэтических систем), представляетсяцелесообразнымскорректировать очевидные противоречия и перегибы сложившихся стереотипов и рассмотретьзнаменитоесоперничество«петербургской»и«московской»музкак«притяжение-отталкивание» равновеликих талантов.Творческоевзаимодействие«ахматовско-цветаевскийпоэтов-современниковмиф-диалог»,проецируетсяосуществляемыйчерезнаобъединенныйпосредника-творца«Божественной комедии».

Лиро-эпическая трилогия Ахматовой и «Поэма Воздуха» Цветаевой(в строфе «Третий воздух- пуст»12 поэт виртуозно обыгрывает измененную цитату изстихотворения Клюева «Клеветникам искусства», взятую Ахматовой в качестве одногоэпиграфовскрытые«Решке»: «… жасминный куст, / Где Данте шел ик«микроциклы-диады»,объединенныемотивамиизвоздух пуст»), а такженеразрывностиобщейсудьбы,творческой неприкаянности (ахматовский «Поздний ответ» и цветаевское «Не отстать тебе. Я острожник…»;Цветаевой),«Муза» иархетипически«Данте» Ахматовой»восходящиек«Куст» и «Тоска по родине! Давно…»-ситуациидантовскогоизгнания«народине»(Ахматова) и «на чужбине» (Цветаева) и запечатлевающие рубеж «середины жизни», когдавеликий флорентиец спустился в недра загробного царства, в совокупности составляют единыйметатекст «Ахматова - Цветаева - Данте», в образную ткань которого впоследствии вплетаетсяи дантовский «код» Бродского, достигшего «совершеннолетия» в понимании Данте («Земнуюжизнь пройдя до половины…») примерно к 1974 году - времени создания «Двадцати сонетовк Марии Стюарт».Вчетвертойглаве«Новые и вновь введенные в научный оборот исследованияпроблемы “А.

А. Ахматова и Православие”» на материале статей, эссе, беглых заметок иотрывков из воспоминаний как отечественных (О. Троцык, М. С. Руденко), так и эмигрантскихахматоведовК. Мочульский), составивших основу одноименного сборника13,(Р. Гуль,исследуются различные подходы к вечной теме «А. А.