Диссертация (Поэзия С.Я. Надсона. Стилистика и версификация), страница 14

Наличие ярких, интересных, необычных сравнений, которые, благодаряновизне и точности, позволяют необыкновенно верно передать авторскийзамысел: «Мы – как два поезда», «вы бледнели, как звезды с зарею...», «И плющколыхал, как узорная шаль, / Шитье кружевное», «И били фонтаны живымсеребром», «Я помню ночь: бледна, как тяжело больная», «Снова в людном мире,как в глухой пустыне», «Но их в мою тетрадь я заносить боялся: / Так медлит счетсвести неопытный игрок, / С отчаяньем в груди сознав, что проигрался...», «Какхирург, доверяющий только ножу, / Я лишь мысли одной доверяю, – / Я свопросом и к самой любви подхожу / И пытливо ее разлагаю!..», «Как недугом, якаждою песнью болел», «И тихая смерть чтоб меня укачала, / Как старая няня,под ласки любви!..», «Бедна, как нищая, и, как рабыня, лжива».Пытаясь передать эмоциональное состояние влюбленного, Надсон частонаходит нестандартные, но точные сравнения, некоторые из которых близкиафоризмам: «Любовь – забава от безделья, / Любовь – не жар души, а только жарв крови, / Любовь – больной кошмар», «Любовь – обман, и жизнь – мгновенье, /Жизнь – стон, раздавшийся, чтоб смолкнуть навсегда!».69Как и в случае с другими тропами, некоторые сравнения, будучиперегружены деталями, затрудняют понимание образа: «Остервенясь душой, какразъяренный зверь, / Пытаться оторвать изнывшими руками / Железною бронейокованную дверь?» (Надсон развивает здесь мотивы заточения, несвободы,тюрьмы).Интересно, что однажды найденное, удачное сравнение, может не разприменяться Надсоном в других произведениях.

К числу последних можноотнести устойчивое (с вариациями) сравнение, которое встречается в его«морских» стихотворениях: «Как мощный орган в величавом соборе» («Тревожносегодня мятежное море…»), «Напев величавый растет и растет / Как реквием вмрачном соборе», «Бессонное море, как мощный орган, / Как хор величавый, /Под сводами храма гремящий мольбой, / Гудело, вздымая волну за волной, /Глухою октавой» («Лазурное утро я встретил в горах…»), «как могучий орган, /Гремящий в угрюмом соборе» («Я понял, о чем…»), «Как гром отдаленный, как встаром соборе / Мольбой похоронной гремящий орган, – / И мрачно и грознотревожноеморе/Гудит,уходявнепроглядныйтуман»(«Какгромотдаленный…»).Православные храмы не знают ни органа, ни реквиема – заупокойной мессы,ни мощных похоронных хоров, всё это характерно для католической службы.Использование подобных сравнений может быть объяснено тем, что, будучинеоднократно за границей, Надсон мог быть поражен красотой и величиемкатолических служб и соборов, которые стали для него своеобразным символомскорой кончины, с ощущением которой он постоянно жил в последние годы.Образ моря, следовательно, приобретает в лирике Надсона индивидуальное,построенное на ассоциациях содержательное наполнение: это не символ свободы,непокорности, оно не включено в поэтическую «мифологию», не символизируеткрасоту природы – это еще один из обликов загадочной, неизбежной и страшащейпоэта смерти, преследующей его воображение.ОднимизраспространенныхвпоэзииНадсонаприемовявляетсяолицетворение.

Наиболее часто оно встречается в пейзажной лирике, где явления70природы в зависимости от своего характера и восприятия автором получаютсвойства живых существ: «тучки утопают», «нивы спят», «глубокой мглой окутансад», «легли ночные тени», «Кусты душистые сирени / В весенней неге мирноспят», «осока дремлет над прудом», «И небо яркими звездами / Горит в сияньиголубом», «Кругом угрюмо догорала / Глухая ночь», «спокойной негой дышитсад», «ключи студеные журчат», «уходят горы в небеса», «Где так жасминблагоухает, / Где ива плачет над водой», «Бледнеют звезды, / И свод небесблеснул полоской алой / Проснувшейся зари».Довольно часто олицетворяются автором собственные чувства, сомнения,переживания, мысли, причём как позитивные, так и негативные: «грезы иволненья вспыхнули», «Мечта нескромная смущает / Его блаженством неземным,/ Воображенье вызывает / Картины страстные пред ним», «восторг и жизнь кипятв груди», «и вспыхнет на очах у нас слеза святая», «сомненья отравили веру всчастье и людей», «вера угасла в усталой груди», «Тишь, да черные думы, даветер в трубе, / Как над мертвым, немолчно рыдает!..», «Блеск радостного дня мнежег и резал очи, / Веселый шум толпы мне душу раздражал».Благодаря удачно найденным олицетворениям природные явления и чувствалирического героя приобретают свежесть новизны, становятся яркими образнымидеталями в контексте лирического высказывания: «бледный луч / Луна кокетливобросала», «Наш пошлый смех, не понимая, / Готов всё светлое клеймить», «Ожилстарый витязь – терем одинокий: / Закипел повсюду толками людскими, / Засиялогнями в темноте глубокой», «Глухо захлебнулись волны голубые / Влажной ихолодной синей пеленою», «И светлый день весны как будто не протек, / А лишьполузакрыл сияющие очи...».Не обошел поэт своим вниманием гиперболу и литоту, хотя и использует ихнамного реже, чем другие тропы.

Причины этому, думается, общеязыковые: игипербола,итемболеелитотатребуютнекойособойвыделенности,«эксклюзивности» образа либо чрезмерной эмоциональности авторского «я»,функции же эти с успехом выполняют те же метафоры и эпитеты. Нередкогипербола и литота становятся частью метафорического оборота. У Надсона они71также связаны с определенными контекстами и образами, в частности с«природным» контекстом и образом моря.

Ср.: «Не гром ли божьих туч ударилнад землею, / Не стрелы ль молнии сверкнули в небесах?.. / Как грозен был удар!../ Казалось, своды зала / Внезапно дрогнули, и дрогнула земля», «В груди у нассомнений ад / И море темного народа», «Море звуков и море огней...»,«Заволнуется зыбкое море хлебов», «Не знаю, как-то вы простите / Мне это мореерунды!», «Море крови, к сердцу вопиющей, / Море слез, неотомщенных слез».Любопытныйпримерсовмещениягиперболыилитотывцеляхмаксимального усиления выразительности и эмоциональности находим встихотворении «Есть страданья ужасней, чем пытка сама…» (1880):Есть страданья ужасней, чем пытка сама, –Это муки бессонных ночей,Муки сильных, но тщетных порывов умаНа свободу из тяжких цепей.Страшны эти минуты душевной грозы:Мысль немеет от долгой борьбы, –А в груди – ни одной примиренной слезы,Ни одной благодатной мольбы!..

(с. 131).Литота, как правило, объединяется у Надсона со сравнением илиолицетворением: «и Москва, как свеча, запылала...», «это не песни – это намеки»,«И город оттуда видать: под ногами / Он весь, как игрушка, лежит», «Конечно,друг мой, ты червяк / В сравненьи с ними», «Тебе ли… – былинке степной»,«Гибну от нахальной тучи комаров», «Примите ж скромный дар безвестногопоэта».Интересным и многофункциональным с точки зрения своих возможностейкак развернутого тропа является аллегория – художественное изображение идей(понятий) с помощью конкретного художественного образа. Закономерно, чтоналичие аллегорий свойственно прежде всего гражданской, идейно нагруженнойлирикеНадсона.Так,стихотворение «Вперед»:полностьюнааллегорическомобразестроится72Вперед, забудь свои страданья,Не отступай перед грозой, –Борись за дальнее сияньеЗари, блеснувшей в тьме ночной! (с.

50).Собственно говоря, аллегориями являются все самые известные словасигналы гражданской поэзии Надсона: «борьба», «буря», «бой», «свобода»,«заря», «мгла», «ночь» и пр. Аллегоричны некоторые пейзажи Надсона.Аллегорический компонент включают в себя библейские и исторические именасобственные: Ваал, Диоген, Герострат, царевна Софья.Антитеза не только один из излюбленных стилистических приемовНадсона,ноинтонационно-словесноесопоставлениеилиотражениепротивопоставлениеобразаконтрастныхегопонятиймышления:являетсяпринципиальным для надсоновского стиля. Антитеза лежит в основе многих егоафоризмов: «Как мало прожито – как много пережито!» – и целых стихотворений:Не говорите мне «он умер». Он живет!Пусть жертвенник разбит – огонь еще пылает,Пусть роза сорвана – она еще цветет,Пусть арфа сломана – аккорд еще рыдает!..

(с. 310).Полагаем, что антитеза, усиливающая выразительность и эффектностьобразов, в немалой степени способствовала популярности надсоновских стихов,их запоминаемости, а также тому, что они часто входили в репертуар чтецовдекламаторов.Стихотворения Надсона, как мы уже знаем, насыщены рассуждениями иразмышлениями. На уровне развёртывания основной мысли, построениявысказывания Надсон пользуется логическими противопоставлениями (тезис vs.антитезис) и редко обращается к переносу (анжамбеману), на уровне ритмикосинтаксическом обращается к возможностям цезуры и пунктуации, при этомважным для него является создание и сохранение единого эмоционального фонана всей протяженности стихотворения.

Именно поэтому Надсон активноиспользует средства риторического синтаксиса.73ХарактернейшимстилистическимприемомНадсонаможносчитатьусловную диалогичность и обращенность его лирики к подразумеваемому либоявному адресату93. «Под диалогичностью лирики в широком смысле словапонимают характер выражаемых в ней отношений между автором (лирическимгероем) и современным массовым читателем-слушателем, то существенноекачество поэтического слова, которое влияет на самую суть лирической поэзии,как бы превращая ее из авторского лирического монолога в диалог – формубеседы автора с читателем»94, – отмечает Н.Н. Иванова.Мы не хотели бы сейчас противоречить себе, отрицая монологичностьпоэтического слова Надсона, точнее, обращённость его на себя, присутствующуюв его стихотворных признаниях, исповедях, размышлениях и, конечно, вдневнике.

Но несомненен и тот факт, что Надсон-поэт всегда имел в видуслушателя, читателя-современника как со-участника и со-чувственника его дум.Это, безусловно, способствовало расширению круга его читателей и, так сказать,«демократизации» его поэтических выступлений.Пример такой внутренней диалогичности поэтического текста можно найтиво многих стихотворениях Надсона («Друг мой, брат мой, усталый, страдающийбрат...», «Ты полюбишь меня…», «Ты дитя… жизнь еще не успела…», «Еслидушно тебе, если нет у тебя…», «Верь в великую силу любви…», «Я пришел ктебе с отрытою душою…», «Ты сердишься, когда я опускаю руки…», «Не хочу я,мой друг…» и др.).Стихи Надсона нередко начинаются или завершаются прямым обращением:«милый друг», «дорогие друзья» и согласованными с ними императивнымиглагольными формами: «не падай», «терпи», «крепись», «отдохни», «забудь»,«бросай», «не говори», «проснись» и др.