Диссертация (Интернет-зависимость у участников компьютерных игр (на материале китайской культуры)), страница 10

Именно у человекаразвилась такая способность создания правил, и он стал разумным, а применениепонятий – это предпосылка сознания. Поэтому, согласно Канту, сознание не имеетотношения к чувственности и созерцанию, которые являются пассивными, а онодолжно быть спонтанным. А быть спонтанным значит, что сознание само отвечает49за себя и свои решения. «В резком разрыве с традициями, он относится к суждениюкак к самой маленькой единице опыта, т.е. частице осознания. Так происходитпотому, что суждения, применение понятий, являются самыми маленькимиединицами, за которые познающий может быть ответственным» (Brandom, 2001,p.80). Таким образом, Кант поместил личный выбор, который является результатомличного рассуждения, во главу угла.Однако в философии Канта не удается рационализировать происхождениепонятий.

Ведь понятия «Я», которое есть форма мышления, единство самосознания,или «апперцепции», недостаточно, и Гегель вводит в философию Канта историзм исоциальность, предлагая решение вопроса о натуральном происхождении иразвитии понятий и сознания.По Брандому, философия Гегеля может пониматься только в рамкахфундаментального прагматизма, который гласит, что содержание понятияопределяется только через применение этого понятия.

Основной гипотезойфилософии Гегеля является то, что эмпирический опыт, будучи результатомрассуждения, т.е. применения понятия, в то же время является еще и установлениемнового понятия. Как может быть, что применение понятия является иустановлением понятия? Для того, чтобы решить это вопрос, Гегель сначала вводитсоциальноепонятиесамосознающих«Я»(self-consciousselves),которыесоединяются друг с другом путем взаимного осознания.

«Быть «Я» как центромпонятийных обязательств и ответственности – это еще и быть осознанным ипринятым как некто теми, кто осознаются и принимаются этим некто как некто»(Брандом, 2002, p.53-54). В каждом случае, когда норма может быть правильнопонята, должны существовать отчетливо различимые центры взаимного влияния ипроцесс переговоров между ними.Далее Гегель использует термины «зависимость» и «независимость» длятолкования отношений взаимного осознания самосознающих «Я». Независимостьуказывает, что «у меня есть определенная независимость в том, какими50обязательствами я связан, т.е.

помимо признанных мной (моего отношения),обязательства не имеют нормативной силы надо мной. Но, осуществляя своюсобственную независимость, я в то же время зависим от отношений к другим,которые приписывают мне обязательства и требуют их соблюдения, тем самымуправляя их содержанием» (Brandom, 2002, p.

54). В связи с «зависимостью» и«независимостью» Гегель выделяет два типа опыта: опосредствованный инепосредственный (mediate and immediate). Непосредственный опыт, напримерперцептивное суждение, наблюдение и другие типы опыта из автоматического илибессознательного процесса (perceptual judgments, observation and automatic process),часто связан с независимостью применения понятий. Но этому связанному снепосредственным опытом применению понятий еще нужно пройти проверку удругих людей, чтобы проверить правомерность такого применения.

Дальшерезультат такой социальной проверки будет обратно влиять на этого человека, ивследствие этого у него появится новый опыт, называемый опосредствованнымопытом, который часто связан с зависимостью применения понятий. А бывшийопосредствованный опыт может постепенно устанавливаться и, наконец, статьнепосредственным. Так формируется процесс взаимовлияния людей черезприменение понятий (Brandom, 2002, p.222-234).Итак, отношение между личным выбором и нормами общества можновыразить таким образом: «Со стороны независимости, непосредственный опыт, какличный выбор, имеет авторитет в системе социальных понятий (общественныенормы).

Источником социальных понятий служат личные понятия, и развитиеличных понятий необходимо вызывает движение в общественных понятиях. А состороны зависимости опосредствованный опыт тоже имеет авторитет в системеличных понятий: во-первых, любой личный опыт может пониматься только вконтексте системы социальных понятий. Во-вторых, непосредственный опытдругих опосредованно влияет на личный опыт.

Такое взаимовлияние между людьминазывается переговорами (Brandom, 2002, p.222-226). Таким образом, в51человеческом обществе через процесс переговоров между взаимно осознающими«Я», понятие развивается само по себе. Поэтому сущность человека – историческая,и благодаря Гегелю в наше понимание о себе была введена историческая концепция,которая понимает рациональность в рамках реконструкции традиции, т.е.постепенного накопительного процесса, через который мы создаем сами себя набазе традиции (Brandom, 2002, p. 13-16).Опираясь на вышеизложенные философские положения по вопросу решенияпсихологической проблемы, связанной с конфликтом между личным выбором иобщественными нормами, мы поддерживаем концепцию позитивной психологии,которая весьма серьезно относится к личному выбору.

При рассмотренииконцепции М. Чиксентмихайи в рамках философии Гегеля и Брандома, становитсяпонятно, что он поддерживает позицию независимости человека. Почему следуетподдерживатьсоциальныенормыспозицийзависимости?Потомучтонезависимость является логической предпосылкой зависимости: только черезпризнание независимости других людей мы можем ощутить нашу зависимость отдругих людей, т.е. независимость других служит функцией зависимости для нас.Поэтому если мы можем одновременно признать не только свою независимость, нои независимость других, мы уже одновременно признаем свою зависимость изависимость других. В связи с этим если следовать лишь целям, установленнымобществом, то теряется возможность выбора и творчества, в результате и индивид,и общество теряют возможность двигаться вперед.1.3.5. «За» или «против» Интернет-зависимости? Психологическийанализ.Выше при обсуждении соотношения между Интернет-зависимостью и опытомпотока была поставлена под определенное сомнение квалификация зависимости отИнтернета как отдельной болезни.

Наряду с этим и в литературе нередко52подвергается сомнению правомерность названия «Интернет-зависимость». Кпримеру, вопрос об Интернет-зависимости связан не с тем, является ли она или нетреальной клинической сущностью, а в том, существует ли она с точки зрениялогики. Ведь Интернет – это не вид поведения и не вещество, а определенная среда.Так что вопрос в том, возможна ли зависимость от среды? Если следовать этой точкезрения, совершенно неочевидно, что само по себе применение Интернета можетвызывать риск для психического здоровья, но очень вероятно, что предшествующиезависимости или патологические формы поведения могут быть реализованыпосредством Интернета.

Поэтому феномен Интернет-зависимости, возможно,охватывает целый ряд психологических проблем, которые тесно связаны сокружающей социальной средой. Именно поэтому Дж. Сулер предложил, что «намследует объединить усилия не только для того, чтобы оправдать или опровергнутьсуществование нового потенциального заболевания, но и для того, чтобы понять,каким образом выявить тех людей, чья жизнь идет под откос из-за присущих имкомпульсивных влечений, каким-либо образом понять их проблемы и в конечномитоге помочь им. Если мы будем последовательными в своем движении в этомнаправлении, то нам постепенно откроются ответы и на многие другие вопросы –например, касательно нозологии, политики или культуры» (Сулер, 2009).Подобные проблемы в исследовании Интернет-зависимости проявляются нетолько в силу уникальной специфики среды Интернет, они к тому же тесно связаныс проблемами в патологической психологии, потому что «клиническая психологиязашла в тупик – 65% барьер» (Seligman, 2006, p.

230). 65% барьер означает, чтоэффективность психотерапии почти повсеместно остается недостаточно высокой.Например, если остановиться на лечении депрессии, то состояние послепсихотерапии улучшается только у 65% пациентов, по сравнению с 45%-55%эффектов плацебо. Поэтому Селигман подчеркивает, что он все более и болеесомневается в эффективности клинической психологии (Seligman, 2006; Селигман,2006).53Проблема сегодняшней клинической психологии, с точки зрения Селигмана,состоит, в частности, в том, что она опирается на патологию, а последняя негативноотносится к негативным эмоциям, а потому главная задача психотерапии –уменьшить или снять эти негативные эмоции. Именно такая позиция делаетневозможным лечение, потому что «негативные эмоции и личные свойства имеюткрепкие биологические ограничения», которые почти невозможно изменить.Фактически, «каждое лекарство в психофармакопее является косметическим.Целебного лекарства не существует.

Кажется, что биологическая психиатрия ибольшинство клинической психологии уже отбросили концепцию лечения... онипочти все только занимаются кризисным управлением и косметическойобработкой» (Seligman, 2006, p. 230-231)Согласно Селигману, другой путь – это «научить как справедливо вести себяпред лицом дисфорий – бороться с ними» (Seligman, 2006, p.

232; Селигман, 2006, с.47-48). Тогда негативное состояние – это наш друг, как и вечная проблема осознаниясобственной смертности, а оно придает человеческой жизни смысл. Поэтому сточки зрения позитивной психологии, в той же мере, в какой психологи должныобращать внимание на слабость человека, они должны обращать внимание и на егодостоинство (Селигман, 2006). Главное с этой точки зрения – не уменьшатьнеприятности, а научиться жить с ними, дружить с ними. Фактически жизнь безмучения не означает счастья, а счастье ничего не значит без мучения. Наоборот,мучения и счастье часто сосуществуют вместе.По поводу четвертого издания «Diagnostic and Statistical Manual of MentalDisorders» (DSM-4) (мы уже знаем, что именно модифицированные критерии изэтих справочников, характеризующие другие расстройства, часто используются,чтобы определить зависимость от Интернета) Селигман заметил, что в этой областипатология занимает сакральное место.

Ведь в DSM-4 тщательно описаныразличные ментальные недостатки, а про уникальную силу и добродетель человека,например, свободу, автономию и самоактуализацию, не сказано ни слова. Поэтому у54него появилась идея создания «Un-DSM-4» – дополненный список DSM-4, вкотором суммируются те достоинства и добродетели человека, которые признаныкаждой культурой и каждой нацией. С точки зрения Селигмана, причинойпоявления психологической проблемы является именно отсутствие критериевтаких достоинств (Peterson, Seligman, 2004; Peterson, 2006).В итоге отказ рассматривать Интернет-зависимость в рамках патологии неозначает, что нет социальных проблем, связанных с применением Интернета.Конечно, такие проблемы есть и должны решаться. По нашему мнению, способырешения не только проблемы Интернет-зависимости, но и любой психологическойпроблемы, сходны с процессом переговоров, связанным с развитием концепции,рассмотренной при анализе Брандом философской теории Гегеля. Основание такогопроцесса – это взаимное признание друг друга: мы признаем независимостьприменения понятий другими и пытаемся соединять понятия других с нашимипонятиями.