Диссертация (Поэзия И. Анненского и А. Ахматовой - формы лиризма), страница 100

1998; с. 222]). С нимгероиня отправляется в путешествие «над смертной бездной» утекающеговремени, скрытого снегами и льдами реки:<…> из голубой мансардыЧерез окно на крышу выходилаИ по карнизу шла над смертной бездной,Чтоб видеть снег, Неву и облака [Ахматова А. 1998; с. 219].Вопреки ожиданиям героини, грядущее проявляется не в великолепиипетербургского пейзажа, оно просачивается через страшную картину, в которойотражается ее горькая судьба.

Художнику дается дар видеть суть вещей, а необманываться иллюзиями:499Как в зеркало, глядела я тревожноНа серый холст, и с каждою неделейВсе горше и страннее было сходствоМое с моим изображеньем новым [Ахматова А. 1998; с. 219].Эффектостановкивремени,присущийпроизведениюискусства,переживание прошлого как навсегда запечатленного в памяти настоящегомомента Ахматова передает с помощью плавного временного перехода между 7 и8 строками в стихотворении «Смеркается, и в небе темно-синем…» (в 1910-е годысозданы 1–20 строки). Героине, наблюдающей наступление ночи, запомнилсянеобычный закат, когда неожиданно она ощутила полноту бытия («Когда явышла, ослепил меня / Прозрачный отблеск на вещах и лицах, / Как будто всюдулепестки лежали / Тех желто-розовых некрупных роз, / Название которых язабыла.

/ Безветренный, сухой, морозный воздух / Так каждый звук лелеял ихранил, / Что мнилось мне: молчанья не бывает» [Ахматова А. 1998; с. 220]).Пространство в произведении выстраивается по принципу постепенногосужения:отизображения«темно-синего»звездногонебаи«храмаЕрусалимского» на его фоне автор переходит к описанию «вещей и лиц»,освещенных «желто-розовым» закатом, и завершает развитие лирической темыдетализацией пейзажа, в котором цвет пронизывает вещь насквозь («ржавыеперила»,«пестрыежадныеутки»,«прорубьчернильная»).Последнейсимволической деталью в воспоминании героини становится темная «прорубь» вольдах Невы.

Она, как и портрет в предыдущем стихотворении, напоминает онепроницаемости будущего, приближение которого нельзя остановить. В целом,Ахматова создает эпическое настроение равновесия радости и страха, памяти изабвения, настоящего и будущего. Стремление человека в его духовном порывеоторваться от земли подчеркивается деталями пейзажа:Смеркается, и в небе темно-синем,Где так недавно храм ЕрусалимскийТаинственным сиял великолепьем,Лишь две звезды над путаницей веток,И снег летит откуда-то не сверху,500А словно подымается с земли <…> [Ахматова А.

1998; с. 220].Необратимое течение времени ассоциируется у Ахматовой с образом Невы,берега которой закованы в гранит («Как люблю, как любила глядеть я…», 1916).Повтор глагола «любить» в форме настоящего и прошлого времени в первойстроке воспринимается как речевой жест лирического «я», передающийнекоторую строгость в обращении со временем. На фоне реки и городскогопейзажа («<…> На балконы, куда столетья / Не ступала ничья нога» [Ахматова А.1998; с.

266]) жизнь поколения «безумных и светлых нас» кажется «чистымчасом» белой ночи, дуновением майского ветра, «райским», «сладчайшим» сном.При первой публикации стихотворения строки 11–12 («Мы – как грешник,видящий райский / Перед смертью случайный сон…» [Ахматова А. 1998; с. 821])прямо передавали ахматовскую мысль о конечности не только отдельнойчеловеческой жизни, но целой эпохи, какой бы грешной и светлой она ни была(впоследствии местоимение «мы» было заменено на «ты»). Вода обладаеточищающей, обновляющей силой для города и страны, столицей которой онявляется:И воистину ты – столицаДля безумных и светлых нас;Но когда над Невою длитсяТот особенный, чистый часИ проносится ветер майскийМимо всех надводных колонн,Ты – как грешник, видящий райскийПеред смертью сладчайший сон… [Ахматова А.

1998; с. 266].Мотив «дивного Града», название которого связано с именем апостолаПетра, открывающего двери рая, и «мертвого» царя-основателя, возникает встихотворении «В городе райского ключаря…» (1916 <?>; 1917). Ахматова пишето предчувствии надвигающейся беды, скорой утраты Рая: «И все мне казалось,что в Раю / Я песню последнюю пою» [Ахматова А.

1998; с. 287]. Присутствиеедва уловимых знаков опасности обнаруживается в пейзаже: героиня подмечаетконтраст между белыми церквями, высокими мостами и темным садом, только ей501слышен скрип корабельных мачт «между старых лип» и известно, как глубокарека за окном. Нева и окрестности хранят память о трагической истории России.Обыкновенный человек, наследовавший город у «мертвого царя» Петра,проявляет героическую готовность разделить с ним судьбу:А за окошком моим река –Никто не знает, как глубока.Вольно я выбрала дивный Град,Жаркое солнце земных отрад [Ахматова А. 1998; с. 287].Летом 1917 года, оказавшись свидетельницей крестьянских волнений вБежецком уезде, Ахматова создает три стихотворения, тематически связанныемежду собой и развивающие мотив замедляющегося течения реки времен («Течетрека неспешно по долине…», «И целый день, своих пугаясь стонов…», «И мнится– голос человека…»).

Лирическое «я» ощущает момент настоящего как пределмировой истории и разрушение частной жизни человека («Мне сердце разорвалипополам» [Ахматова А. 1998; с. 314]). В качестве главного эсхатологическогосимвола выступает река – водораздел между жизнью и смертью («И целый день,своих пугаясь стонов, / В тоске смертельной мечется толпа» [Ахматова А. 1998; с.314]). В первом стихотворении время течет «неспешно», возникает идиллическаякартинапрошлойусадебнойжизни,эталономкоторойбыла«золотая»Екатерининская эпоха:Течет река неспешно по долине,Многооконный на пригорке дом.А мы живем, как при Екатерине:Молебны служим, урожая ждем.Перенеся двухдневную разлуку,К нам едет гость вдоль нивы золотой,Целует бабушке в гостиной рукуИ губы мне на лестнице крутой [Ахматова А.

1998; с. 313].В следующем произведении, отражающем историческую и человеческуюкатастрофу современности, толпа людей покидает свои дома; внешний ивнутренний хаос жизни показан в первых четырех строках, во второй частинаступает тишина («Как после залпа сразу тихо стало» [Ахматова А. 1998; с.502314]). Центральным в композиции является образ реки, важные детали которого –берега. Лирическое перемещение «за реку», соответствующее мифологическомупереходу из жизни в смерть, не выражается прямо, однако именно оно передаетидею наступления конца определенного периода в русской истории.И целый день, своих пугаясь стонов,В тоске смертельной мечется толпа,А за рекой на траурных знаменахЗловещие смеются черепа [Ахматова А. 1998; с.

314].Онейрический хронотоп в стихотворении «И мнится – голос человека…»раскрывает состояние героини, пребывающей вне времени и пространства. Рекавремен пересохла, Апокалипсис на земле случился. Лирическое «я» оказываетсясвидетелем конца существования человечества, для которого «времени уже небудет» (Откр. 10: 6).И мнится – голос человекаЗдесь никогда не прозвучит,Лишь ветер каменного векаВ ворота черные стучит.И мнится мне, что уцелелаПод этим небом я одна, –За то, что первая хотелаИспить смертельного вина [Ахматова А.

1998; с. 315].Нарастающий ужас одиночества и мотив наказания жизнью тематическисближает ахматовское произведение со стихотворением А. Фета «Никогда»(1879), однако земля в нем не «труп», а место, где обитает «ветер каменного века»–стихия,предвещающаявозможностьзарожденияновойчеловеческойцивилизации.5. 3. Полет за пределы времениМотив полета связан у Ахматовой с темой смерти, памяти и творчества.О социально-исторической катастрофе в России поэт пишет с точки зрениястрадающей личности, так что мотив полета за пределы времени может означатьпостоянное присутствие смерти. В предчувствии конца лирическая героиня503слышит шум птичьих голосов и крыльев («Пора лететь, пора лететь / Над полем ирекой, / Ведь ты уже не можешь петь / И слезы со щеки стереть / Ослабнувшейрукой»; «Как хорошо в моем затворе тесном! / О самом нежном, о всегдачудесном / Со мною Божьи птицы говорят.

/ <…> ждать осталось мало дней»[Ахматова А. 1998; с. 224, 262]).В стихотворении, посвященном переводчику и актеру Г.Г. Фейгину (1885–1917), погибшему на фронте, взлет полевой птицы «с колючего снопа» становитсязнаком вечной памяти о героях войны. Вера и верность, как в древние времена,являются той моральной силой, с помощью которой женщина противостоитзабвению и смерти:Я знаю: это ты, убитый,Мне хочешь рассказать о том,И снова вижу холм изрытыйНад окровавленным Днестром.Забуду дни любви и славы,Забуду молодость мою,Душа темна, пути лукавы, –Но образ твой, твой подвиг правыйДо часа смерти сохраню [Ахматова А.

1998; с. 304].Исторический момент в стихотворениях 1917 годапредставляетсяАхматовой как прозвучавший в воздухе залп («И целый день, своих пугаясьстонов…», 1917), прерванный «утренний» полет ласточки («Теперь никто нестанет слушать песен», 1917), внезапно разведенный мост («На разведенноммосту…», 1917–1919). События февральской революции и октябрьскогопереворота автор воспринимает как резкий излом времени и частной жизничеловека («На разведенном мосту / В день, ставшим праздником ныне, /Кончилась юность моя» [Ахматова А.