79440 (Древнерусская культура в «Повести временных лет»), страница 4

седло в головах; такоже и прочии вои его вси бяху".

Святослав живет интересами своей дружины. Он даже идёт

наперекор увещеваниям матери - Ольги и отказывается принять христи-

анство, боясь насмешки дружины. Но постоянное стремление Святослава

к завоевательным войнам, пренебрежение интересами Киева, его попытка

перенести столицу Руси на Дунай вызывает осуждение летописца. Это

осуждение он высказывает устами "киян": "...ты, княже, чюжея земли

ищеши и блюдеши, а своея ся охабив (оставил), малы (едва) бо нас не

взяша печенези...".

Прямодушный князь-воин гибнет в неравном бою с печенегами у

днепровских порогов. Убивший Святослава князь печенежский Куря,

"взяша главу его, и во лбе (черепе) его сьделаша чашю, оковавше лоб

его, и пьяху из него". Летописец не морализует по поводу этой смер-

ти, но общая тенденция все же сказывается: гибель Святослава являет-

ся закономерной, она следствие его ослушания матери, следствие его

отказа принять крещение.

К народным сказаниям восходит летописное известие о женитьбе

Владимира на полоцкой княжне Рогнеде, о его обильных и щедрых

пирах, устраиваемых в Киеве, - Корсунская легенда. С одной стороны,

перед нами предстает князь-язычник с его необузданными страстями, с

другой - идеальный правитель-христианин, наделенный всеми доб-

родетелями: кротостью, смирением, любовью к нищим, к иноческому и

монашескому чину и т.п. Контрастным сопоставлением князя-язычника с

княземхристианином летописец стремился доказать превосходство новой

христианской морали над языческой.

Княжение Владимира было овеяно героикой народных сказаний уже

в конце Х - начале ХI в.

Духом народного героического эпоса проникнуто сказание о

победе русского юноши Кожемяки над печенежским исполином. Как и в

народном эпосе, сказание подчеркивает превосходство человека мирного

труда, простого ремесленника над профессионалом-воином - печенеж-

ским богатырем. Образы сказания также строятся по принципу контрас-

тного сопоставления и широкого обобщения. Русский юноша на первый

взгляд - обыкновенный, ничем не примечательный человек, но в нем

воплощена та огромная, исполинская сила, которой обладает народ рус-

ский, украшающий своим трудом землю и защищающий ее на поле брани от

внешних врагов. Печенежский воин своими гигантскими размерами

наводит ужас на окружающих. Хвастливому и заносчивому врагу

противопоставляется скромный русский юноша, младший сын кожевника.

Он совершает подвиг без кичливости и бахвальства. При этом

сказание приурочивается к топонимической легенде о происхождении

города Переяславля - "зане перея славу отроко ть", но это явный

анахронизм, поскольку Переяславль уже не раз упоминался в летописи

до этого события.

С народным эпосом связано также сказание о Белгородском киселе.

В этом сказании прославляется ум, находчивость и смекалка русского

человека.

И сказание о Кожемяке, и сказание о Белгородском киселе -

законченные сюжетные повествования, строящиеся на противопоставлении

внутренней силы труженика бахвальству страшного только на вид врага,

мудрости старца - легковерию печенегов. Кульминацией сюжетов обоих

сказаний являются поединки: в первом - единоборство физическое, во

втором - единоборство ума и находчивости с легковерием, глупостью.

Сюжет сказания о Кожемяке типологически близок сюжетам героических

народных былин, а сказания о Белгородском киселе - народным сказ-

кам.

Фольклорная основа явно ощущается и в церковной легенде о посе-

щении Русской земли апостолом Андреем. Помещая эту легенду,

летописец стремился "исторически" обосновать религиозную

независимость Руси от Византии. Легенда утверждала, что Русская зем-

ля получила христианство не от греков, а якобы самим учеником Христа

- апостолом Андреем, некогда прошедшим путь "из варяг в греки" по

Днепру и Волхову, - было предречено христианство на Русской земле.

Церковная легенда о том, как Андрей благословил киевские горы,

сочетается с народным сказанием о посещении Андреем Новгородской

земли. Это сказание носит бытовой характер и связано с обычаем

жителей славянского севера париться в жарко натопленных деревянных

банях.

Составители летописных сводов ХVI в. обратили внимание на

несоответствие первой части рассказа о посещении апостолом Андреем

Киева со второй, они заменили бытовой рассказ благочестивым предани-

ем, согласно которому Андрей в Новгородской земле оставляет свой

крест.

Таким образом, большая часть летописных сказаний, посвященных

событиям IХ - конца Х столетий, связана с устным народным творчес-

твом, его эпическими жанрами.

И с т о р и ч е с к и е п о в е с т и и с к а з а н и я

в с о с т а в е л е т о п и с и.

По мере того как летописец переходит от повествования о собы-

тиях давно минувших лет к недавнему прошлому, материал летописи

становится все более исторически точным, строго фактическим и офици-

альным.

Внимание летописца привлекают только исторические личности, на-

ходящиеся на вершине феодальной иерархической лестницы. В изоб-

ражении их деяний он следует принципам средневекового историзма.

Согласно этим принципам в летопись должны заноситься события лишь

сугубо официальные, имеющие историческое значение для государства, а

частная жизнь человека, окружающая его бытовая обстановка не ин-

тересует летописца.

В летописи вырабатывается определенный и четкий идеал князя-

правителя. Этот идеал неотделим от общих патриотических идей

летописи. Идеальный правитель выступает живым воплощением любви к

родной земле, ее чести и славы, олицетворением ее могущества и дос-

тоинства. Все его поступки, вся его деятельность определяются благом

родины и народа. Поэтому князь в представлении летописца не может

принадлежать самому себе. Он в первую очередь исторический деятель,

который появляется всегда в официальной обстановке, наделенный всеми

атрибутами княжеской власти. Д. С. Лихачев отмечает, что князь в

летописи всегда официален, он как бы обращен к зрителю и представлен

в наиболее значительных своих поступках. Добродетели князя являются

своего рода парадной одеждой; при этом одни добродетели чисто

механически присоединяются к другим, благодаря чему стало возможно

совмещение идеалов светских и церковных. Бесстрашие, храбрость, во-

инская доблесть сочетаются со смирением, кротостью и прочими христи-

анскими добродетелями.

Если деятельность князя направлена на благо родины, летописец

всячески прославляет его, наделяя всеми качествами наперёд заданного

идеала. Если деятельность князя идет вразрез с интересами государ-

ства, летописец не жалеет черной краски и приписывает отрицательному

персонажу все смертные грехи: гордость, зависть, честолюбие, корыс-

толюбие и т. п.

Принципы средневекового историзма получают яркое воплощение в

повестях "О убьеньи Борисове" (1015 г.) и об ослеплении Василька

Теребовльского, которые могут быть отнесены к жанру исторических

повестей о княжеских преступлениях. Однако по своему стилю это

совершенно разные произведения. Повесть "О убьеньи Борисове" излага-

ет исторические факты убийства Святополком братьев Бориса и Глеба с

широким использованием элементов агиографического стиля. Она строит-

ся на контрасте идеальных князей-мучеников и идеального злодея -

"окаянного" Святополка. Завершается повесть похвалой, прославляющей

"христолюбивых страстотерпцев", "сияющих светильников", "светлых

звезд" - "заступников Руской земли". В ее концовке звучит молитвен-

ный призыв к мученикам покорить поганых "под нозе князем нашими и

избавить их "от усобныя рати", дабы пребывали они в мире и единении.

Так в агиографической форме выражена общая для всей летописи патри-

отическая идея. В то же время повесть "О убьеньи Борисове" интересна

рядом "документальных" подробностей, "реалистических деталей".

Написанная попом Василием и помещенная в летописи под 1097 г.,

"Повесть об ослеплении Василька Теребовльского" выдержана в стиле

историко-документальном.

Экспозицией сюжета является сообщение о съезде князей "на ус-

троенье мира" в Любече. Единодушие собравшихся выражено речью,

сказанной якобы всеми князьями: "Почто губим Руськую землю, сами на

ся котору деюще? А половци землю нашю несуть розно, и ради суть, оже

межю нами рати. Да ноне отселе имемся в едино сердце, и блюдем Рус-

кые земли; кождо да держить отчину свою...".

Устанавливаемый новый феодальный порядок взаимоотношений (

"кождо да держит отчину свою") князья скрепляют клятвой - крес-

тоцелованием. Они дают друг другу слово не допускать распрей,

усобиц. Такое решение встречает одобрение народа: "и ради быша людье

вси". Однако достигнутое единодушие оказалось временным и непрочным,

и повесть на конкретном, страшном примере ослепления Василька дво-

юродными братьями показывает, к чему приводит нарушение князьями

взятых на себя обязательств.

Мотивировка завязки сюжета повести традиционная, провиденци-

алистическая: опечаленный "любовью", согласием князей дьявол

"влезе" в сердце "некоторым мужем"; они говорят "лживые словеса"

Давыду о том, что Владимир Мономах якобы сговорился с Васильком о

совместных действиях против Святополка Киевского и Давыда. Что это

за "некоторые мужи" - неизвестно, что в действительности побудило

их сообщить свои "лживые словеса" Давыду - неясно. Затем провиден-

циалистская мотивировка перерастает в чисто психологическую.

Поверив "мужам", Давыд сеет сомнения в душе Святополка. Последний,

"смятеся умом", колеблется, ему не верится в справедливость этих ут-

верждений. В конце концов Святополк соглашается с Давыдом в необ-

ходимости захватить Василька.

Когда Василько пришел в Выдубицкий монастырь, Святополк

посылает к нему гонца с просьбой задержаться в Киеве до своих

именин. Василько отказывается, опасаясь, что в его отсутствие дома

не случилось бы "рати". Явившийся затем к Васильку посланный Давыда

уже требует, чтобы Василько остался и тем самым не "ослушался брата

старейшего". Таким образом, Давыд ставит вопрос о необходимости соб-

людения Васильком своего долга вассала по отношению к сюзерену.

Заметим, что Борис и Глеб гибнут во имя соблюдения этого долга. От-

каз Василька только убеждает Давыда, что Василько намерен захватить

города Святополка. Давыд настаивает, чтобы Святополк немедленно от-

дал Василька ему. Вновь идет посланец Святополка к Васильку и от

имени великого киевского князя просит его прийти, поздороваться и

посидеть с Давыдом. Василько садится на коня и с малой дружиной едет

к Святополку. Характерно, что здесь рассказ строится по законам

эпического сюжета: Василько принимает решение поехать к брату только

после третьего приглашения.

О коварном замысле брата Василька предупреждает дружинник, но

князь не может поверить: "Како мя хотять яти? оногды (когда недавно)

целовали крести. Василько не допускает мысли о возможности нарушения

князьями взятых на себя обязательств.

Драматичен и глубоко психологичен рассказ о встрече Василька

со Святополком и Давыдом. Введя гостя в горницу, Святополк еще

пытается завязать с ним разговор, просит его остаться до святок, а

"Давыд же седяше, акы нем", и эта деталь ярко характеризует

психологическое состояние последнего. Натянутой атмосферы не выдер-

живает Святополк и уходит из горницы под предлогом нербходимости

распорядиться о завтраке для гостя. Василько остается наедине с

Давыдом, он пытается начать с ним разговор, "и не бе в Давыде гласа,

ни послушанья". И только теперь Василько начинает прозревать: он

"ужаслься", он понял обман. А Давыд, немного посидев, уходит.

Василька же, оковав в "двою оковы", запирают в горнице, приставив на

ночь сторожей.

Подчеркивая нерешительность, колебания Святополка, автор рас-

сказывает о том, что тот не решается сам принять окончательного

решения о судьбе Василька. Святополк созывает наутро "бояр и кыян" и

излагает им те обвинения, которые предъявляет Васильку Давыд. Но и

бояре, и "кыяне" не берут на себя моральной ответственности. Вынуж-

денный сам принимать решение, Святополк колеблется. Игумены умоляют

его отпустить Василька, а Давыд "поущает" на ослепление. Святополк

уже хочет отпустить Василька, но чашу весов перевешивают слова

Давыда: "...аще ли сего (ослепления. - В. К.) не створишь, а пустишь

й, то ни тобе княжити, ни мнем. Решение князем принято, и Василька

перевозят на повозке из Киева в Белгород, где сажают в "истобку

малу". Развитие сюжета достигает своей кульминации, и она дана с