Диссертация (971914), страница 23
Текст из файла (страница 23)
Пожалуй, самый очевидный, подсказываемый и самим Кантом, имноговековой традицией, ставит нас перед вопросом «что такое человек?»Самый непосредственный кантовский ответ на этот вопрос звучит так: человекэто носитель Menschheit. Истолкование этого важнейшего термина требуетспециальной работы по анализу непосредственного контекста его появления,заданного дискуссиями берлинских просветителей и гердеровским опусомIdeen zur Philosophie der Geschichte der Menschheit, на которые Кантоткликнулся, предложив собственный смысл. Кантоведы, даже немецкие, поразному толкуют это понятие. Например, Карл Форлендер понимает подMenschheit «сообщество миллионов разумных существ», то есть человечество(насколько нам известно, совпадающее с множеством всех разумных существ)116; Рудольф Айслер (Эйслер) противопоставляет Menschheit и Tierheit, то естьчеловечность и животность117.
В англоязычной литературе Menschheit116Vorländer K. Immanuel Kant: der mann und das werk / K. Vorländer F. Meiner, 1924. – C. 298.117Eisler R. Kant-Lexikon: Nachschlagewerk zu Kants sämtlichen Schriften, Briefen und handschriftlichemNachlass / R. Eisler G. Olms, 1930. – С. 352.117довольно часто (неверно) трактуют как гуманность: например, так делаетамериканский кантовед Ричард Дин в книге «The Value of Humanity in Kant’sMoral Theory» 118 . Дополнительную проблему для англоязычной литературысоздаёт то обстоятельство, что в ней используется одно слово humanity дляперевода двух кантовских слов Menschheit и Humanität. Последнее понимаетсяКантом как гуманность в смысле нравственного чувства, которое он считаетгетерономным.
С этим в практической философии возникает опасность тогоже рода, что и в теоретической при переводе двух кантовских терминов Objektи Gegenstand одним и тем же английским словом object. Заметим, что кнедопустимому для Канта смешению «эмпирического» понятия гуманности и«чистого» понятия человечности/человечества англоязычных философовподталкивает и британская традиция с её теориями нравственного чувства иэмотивизмом (подвергнутым критике А. Макинтайром, о чём ниже).Необходимо также отметить, что в кантовских употреблениях понятияMenschheit нет единообразия: он использует данное понятие в контекстах, гдеоно может означать либо человечество, либо человечность, либо и то, идругое.
Последнее особенно часто встречается в «Антропологии» и в «Спорефакультетов». Возможно, и это звучит правдоподобно в свете кантовскойфилософии истории, Кант имеет в виду неразрывную связь человечества какрода и развивающейся в нём человечности. Кант также использует понятиеMenschligkeit, которое определяет в «Метафизике нравов» как моральноеотношение, то есть как синоним гуманности [MS, AA 6 : 456-7]119.
Кроме того,118Dean, R. The Value of Humanity in Kant’s Moral Theory / R. Dean – Oxford : Clarendon Press, 2006. –119Рaботы Кaнтa цитируются соглaсно сложившейся в кaнтовeдeнии прaктикe: MS= нaзвaниe рaботы270 c.(здeсь - Metaphysik der Sitten); AA= издaниe Akademieausgabe; 6= номeр томa; 456-7= номeрa стрaниц.118специально для обозначения человеческого рода он использует понятияMenschenrace и Menschengattung (как, например, в названии и в текстеBestimmung des Begriffs einer Menschenrace).Все эти соображения приходится иметь в виду, в частности (и преждевсего), при переводе второй формулы категорического императива, т.н.«формулы персональности» (отметим, что понятие Personligkeit также имеет уКанта специфический смысл, который требуется учитывать).
В русскоязычнойлитературе нормой стало переводить Menschheit как «человечество». Трудносказать, была ли эта норма подсказана марксистским историзмом иаперсонализмом, либо вес возымело то, что в нынешнем немецком это словоиспользуется преимущественно в таком значении, однако при таком выборе изперевода ускользает важнейшее индивидуальное измерение (разумеется,специалисты держат его «в уме»): человечество цель само по себе, потому чтоего сущностной характеристикой является человечность, которая, в своюочередь, проявляется всегда в своеобразной неполноте индивидуально, вконкретном человеке.Итак, мы получили ответ на вопрос «что такое человек?»: человек этоносительчеловечности-Menschheitисущество,принадлежащеекчеловечеству. Но ответ этот вряд ли может удовлетворить, поскольку лишёнсодержания.
Нам необходимо понять, в чём состоит человечность. И здесь мыобращаемся к следующему уровню кантовских понятий, главным из которыхможно назвать автономию. Автономия включает разумность и способность ксвободе. Все три понятия в различных сочетаниях рассмотрены вмногочисленных работах 120 . В свою очередь разумность и способность к120Вaсильев, В.В. Неуловимaя свободa: проблемa основaний этической системы Кaнтa /В.В.
Васильев // Философская этика и нравственное богословие – М.: Издательство фонда «Христианскаямысль», 2003. – 166–187 с. ; Мотрошилова, Н.В. Парадоксы свободы в философии Канта: актуальное значение119свободе проявляются как моральность, как следование – или стремление кследованию – внутреннему моральному закону.Проблема, драма заключается в том, что вся эта «чистая» конструкцияпомещена в реальный мир – человек соединяет в себе моральную,сверхприродную автономию и природную гетерономию. Обременённыйпотребностями, подверженный склонностям и не подающий надежд на то, чтоэти склонности в обозримом будущем окажутся индивидуальным усилиемподчиненыразуму,человек«нуждаетсявгосподине»,вовнешнемпринуждении, имеющем форму права.
Другим следствием из этогообстоятельства(онтологически,являетсято,чтоэпистемологически,человекестьморально)исуществородовое.конечноеТольковчеловечестве через конфликты и их преодоление в консенсусах икомпромиссах могут реализоваться индивидуальные задатки моральнойразумности. Тот факт, что Menschheit означает также и человечество,неслучаен.Принципиальноезначениедлякантовскойполитическойфилософии имеет и рассматривавшаяся выше категория «необщительнойобщительности», являющаяся одним из базовых эмпирических качеств/ Н.В.
Мотрошилова // Arhe. – 2004. – № 1 (1). – C. 106–115. ; Соловьев Э. Ю. Категорический императивнравственности и права / Э. Ю. Соловьев – М. : Прогресс-Традиция, 2005. – 440 с. ; Allison H. E. Kant’s Theoryof Freedom / H. E. Allison – Cambridge, UK : Cambridge University Press, 1990. – 322 с.
; Allison H. E. Idealismand Freedom: Essays on Kant’s Theoretical and Practical Philosophy / H. E. Allison – Cambridge, UK : CambridgeUniversity Press, 1996. – 244 с. ; Guyer P. Kant and the Experience of Freedom: Essays on Aesthetics and Morality /P. Guyer – Cambridge, UK : Cambridge University Press, 1993. – 467 с.
; Guyer P. Kant on Freedom, Law, andHappiness / P. Guyer – Cambridge, UK : Cambridge University Press, 2000. – 456 с. ; Guyer P. Kant’s System ofNature and Freedom : Selected Essays / P. Guyer – Oxford : Clarendon Press, 2005. – 394 с. ; Ripstein A. Force andFreedom: Kant’s Legal and Political Philosophy / A. Ripstein – Cambridge, MA : Harvard University Press, 2010.
–416 с. ; Taylor R. S. Kantian Personal Autonomy / R. S. Taylor // Political Theory. – 2005. – № 5 (33). – С. 602–628.;Wilson E. E. Is Kant’s Concept of Autonomy Absurd? / E. E. Wilson // History of Philosophy Quarterly. – 2009. – №2 (26). – С. 159–174.; Wood A. W. Kant’s Ethical Thought / A. W. Wood – Cambridge, UK : Cambridge UniversityPress, 1999. – 470 с.120человека и определяющая реалистический план теории. Перечисленныепоятия, как представляется, составляют основу политической философииКанта, его способ сказать, какова природа «существа политического».121Глава 2.
Рациональность и справедливость: интерпретация философииКанта в эгалитарном либерализме2.1. Рациональность в либеральных философских теорияхВыше мы рассматривали подходы к определению либерализма черезпонятие свободы, распространённые как среди его сторонников, так и средипротивников. Однако одного понятия свободы часто недостаточно, чтобыразличатьлиберальныеинелиберальныеполитическиетеории.Действительно, выступающие с позиций социализма также видят себяпоборниками свободы (поставленной ими в связь или зависимость отравенства), а представители «правого» либертарианства требуют намногобольшей экономической и политической вольности, чем согласны принятьпредставители эгалитарного либерализма.Чтобы не смешивать эти крупные течения западной политическоймысли, необходимо ввести ещё одно понятие – рациональности.
Наравне сосвободой, рациональность входит в ядро представления о человеческойприроде, антропологической модели, явно или неявно лежащей в основелиберальной политической доктрины. Эта модель может обладать большейили меньшей детализированностью, может оставлять непрояснённымиразличные стороны, но свобода и рациональность в любом случае требуютфилософскойопределённости.Плюрализм,являющийсяанглоязычнойполитическойфилософиипоследнихпредлагающейстроитьполитическую122философиюбезнормойвдесятилетий,универсальнойантропологической модели (см., напр., 121), за редким исключением не касаетсяэтих двух черт. Полнота политического знания требует внятных определенийсвободы и рациональности.Свобода, рациональность – понятия фундаментальные, и их трактовка втой или иной философской теории в значительной мере определяет формупоследующих построений. Основываясь на определениях этих понятий ииспользуя традиционную классификацию политических теорий по шкале«левые – правые» можно отметить место либерализма в пространствесовременной политической мысли.
«Левые» теории принимают за основуидею равенства и подчиняют ей свободу. Положение рациональности всоциалистических теориях является двусмысленным. С одной стороны,провозглашаемая «левыми» необходимость активного влияния власти нажизнь общества с целью достижения большего равенства отдаёт ейэкономическое планирование, социальное конструирование и другие работы,требующие способности рациональности. С другой стороны, обладателямирациональности оказываются сложные идеальные субъекты – государство,класс, партия, бюрократия – и представляющие их отдельные индивиды. Оравенстве в способности рациональности нет речи. Она перестаёт бытьестественнымчеловеческиминститутами.свойством,Рациональностьотчуждается«простогоиприсваиваетсячеловека»подвергаетсяограничению, вместе с ней человек теряет в достоинстве, становится объектомпатерналистскойопеки,овеществляется.Организованныеусилияпоучреждению равенства в больших обществах ведут к росту значимости121Walzer M.
Spheres of Justice: A Defense of Pluralism and Equality / M. Walzer – New York : BasicBooks, 1983. – 345 с. ; Rawls J. Political Liberalism: Expanded Edition / J. Rawls – New York : Columbia UniversityPress, 2011. – 589 с.123бюрократическогоаппарата,киерархизации,т.е.ксостоянию,противоречащему нормативным установкам «левых».Похожимпутёмотутвержденияограниченностичеловеческойрациональности к оправданию политического холизма могут подойти и«правые» теории. Если «левые» провозглашают ценность равенства, то«правые» требуют сохранения предустановленного природой или Богомнеравенства, требуют предоставить свободу действия естественным илисверхъестественным силам. Так, либертарианцы выступают за свободнуюконкуренцию, в которой будут побеждать, как они считают, сильнейшиеэкономические тенденции и представляющие их игроки, разного толканационалисты с разной силой настаивают на «естественной необходимости»столкновения народов, среди которых их является «избранным», религиозныеконсерваторы призывают вверить себя «божественному закону», и так далее.Внерациональная природа или сверхрациональное провидение в «правых»теориях находятся выше человеческого понимания.Либерализм пытается занять срединное положение между этими двумяполюсами.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
