Belyanin (947207), страница 96
Текст из файла (страница 96)
— Но кое в чем онвсе-таки прав, почему она на вас нападает? Просто ужас какой-то…— Ничего подобного! — огрызнулся я. — Подумаешь, молодая женщина встала не с тойноги… А может, у нас такой внутрисемейный способ разряжать пасторальную атмосферумаленьким домашним катаклизмом. Сейчас я скажу волшебное слово, и вы просто поразитесь,какой шелковой она станет. Наташа! Я тебя люблю!Она на секунду задохнулась, а потом ударила с такой силой, что рухнула люстра и отАндрей Белянин: «Моя жена — ведьма»43нашего ненадежного укрытия остались только дымные лоскутки.— Мы просто поражены! — в один голос заверили меня два брата-акробата, резвоотгребая в стороны.— Что ты делаешь, психопатка?! — в голос завопил я, храбро вскакивая на ноги.
— Вдоме посторонние люди. Прекрати сейчас же, мне перед друзьями неудобно!— Так ты, извращенец, здесь не один? — почти ласково пропела Наташа, недобросощурив глаза.— Серега, Серега, ты че, в натуре?! Не надо нас сюда вмешивать. Сами разбирайтесь, амы еще жить хотим.— Я — твой муж!Вот это, как оказалось, было совсем уж напрасно. В комнате словно потянуло сквозняком.Лицо Наташи превратилось в маску злобы и презрения. Она отпустила одеяло, на минутупредстав передо мной в своей ослепительной наготе.— Ведьма не может иметь мужа. Я — ведьма! За такое оскорбление ты заплатишькровью.Прежде чем я успел хоть как-то возразить, она прогнулась, совершая сложный кульбит,и… на широкой кровати встала яростная серая волчица.— Так… это уже не любовь… — Больше я ничего не успел сказать.
Волчица прыгнулавперед, а мы трое бросились наутек. О попытке сопротивления не было и речи. Она догнала насв две минуты, но я исхитрился кубарем вылететь на балкон и, не задерживаясь, сигануть сперил. Страшные зубы клацнули в невероятной близости к моей пятке. Упасть вниз мне недали. Ребята вовремя замедлили мой полет с третьего этажа, дав возможность зацепиться закакие-то бельевые веревки. Я повис как раз напротив двери нижнего балкона. Сверхудоносился бешеный рык обозленной хищницы.— Держитесь, Сереженька. Сейчас мы вас раскачаем, попытайтесь встать на перильца, атам зовите хозяев. Будем надеяться, что к вашему возвращению она отойдет.Я неуверенно кивнул.
В этот момент балконная дверь наших нижних соседейраспахнулась, и на меня уставилась та самая соседушка в домашнем халатике и бигуди.Помнится, я еще назвал ее бабой-ягой. Увидев меня, она побледнела так, словно отхлебнулацинковых белил. Губы старухи затряслись, а ее саму стала бить нервная судорога. До меня несразу дошло, чего это она так в меня вперилась? Ну, висит на ее веревке перед ее балкономголый интеллигентный мужчина.
О мать Тереза… На мне действительно не было дажениточки. Но ведь я же вставал с постели от законной жены, и… сами понимаете… она же недала мне возможности хоть что-то накинуть, сразу бросилась в драку!— Д-доброе утро… — с натянутой улыбкой выдавил я.В ответ бабка так завизжала, что мои пальцы едва не разжались самостоятельно. Япопытался подтянуться наверх, но там по-прежнему яростно скалила зубы моя любимая…волчица. Соседка вышла из столбняка и опрометью скрылась в квартире. Прилетела обратнобуквально в ту же секунду. В ее руках дымился медный таз с каким-то булькающим варевом.— Помогите! Насилуют! — завопила она, отважно выплескивая в мою сторону свое зелье.Я вовремя отпустил веревки. Анцифер и Фармазон успешно подхватили меня под локотки ибережно опустили на землю.
Я машинально глянул вверх. Наташи не было видно, добраяженщина тоже исчезла, но на асфальте, куда попали капли жидкости, предназначавшейся мне,появились дымные, обгорелые дыры.— Сергей Александрович, нам пора, бежим! — Ангел цапнул меня за правую руку.— Точно, точно, — неожиданно поддержал черноволосый братец. — А супругу твоюмохнолапую лучше здесь оставить. Можно подумать, нам для полного кайфа толькопсихованных ведьм и не хватает.— Ничего не понимаю, — деланно возмутился я. — Эта старушка, видимо, с детствастрадает прогрессирующей шизофренией. А может, ей в гражданском браке не повезло? Тогдапонятно, почему сегодня у нее особенно острый приступ мужененавистничества.
Простить ее,что ли, по-христиански?— Глупая шутка, — буркнул ангел.— Да, сногсшибательным остроумием не блещет, но, Циля, ты же видишь, парень явно не44Андрей Белянин: «Моя жена — ведьма»в себе. Держу пари, женатого каскадера без улыбки и трусов он изображает впервые. Поимейснисхождение, не ругай его больше, на нас и так все подряд любуются.В самом деле, несмотря на раннее утро, вокруг начали останавливаться прохожие. Наменя смотрели с неподдельным интересом, одни таинственно улыбались, другие потиралируки, медленно придвигаясь поближе, а некоторые даже пускали слюну, словно впредвкушении… чего? Об этом думать уже не хотелось. Я вдруг необычайно остро осознал, чтоАнцифера с Фармазоном никто не видит, а значит, центром столпотворения является не ктоиной, как…— Серега, ты бы это… ладошками прикрылся, что ли?— Анцифер! — Красный как рак, я в полном отчаянии повернулся к ангелу.
— Чего имвсем от меня надо?Вместо ответа он вдруг схватил меня за руку и напролом бросился бежать. Двухскалозубых суперменов мы сбили, остальные взревели от ярости и восторга:— Жертва!!!Возбужденная моим страхом толпа нечисти ринулась в погоню. За моей спиной раздалсяупоенный вопль:— Серега, беги! Я — прикрою!Сзади загремели выстрелы. Обернувшись, я увидел счастливого Фармазона, доставшегоиз-под складок балахона большой черный маузер.
Он поднял его над головой и еще раз даванулна гашетку:— Я их задержу! Как говаривал незабвенный Беня Крик, «…стрелять надо в воздух.Потому как если не стрелять в воздух, то ведь можно-таки попасть в живых людей…».Конечно, его никто не видел, но выстрелы услышали все. На какое-то времястушевавшийся народ растянулся плашмя, пытаясь угадать, откуда же ведется стрельба.
Поняв,что их несколько обманули, вся свора, озлобленно взвыв, стартовала за нами. Я никогда так небегал… Босиком по еще прохладной мостовой, в неброском костюме древних греков наОлимпийских играх, подталкиваемый в спину ангелом-хранителем и бесом-искусителем,периодически тянувшими в разные стороны, да еще преследуемый по пятам разномастнойнечистью, — это что-то! Мы неслись по широкой улице, потом петляли между рычащихавтомобилей на красный свет, свернули в какие-то старые кварталы, там метались попереулкам, Анцифер выпачкал крыло в солидоле, а Фармазон где-то потерял маузер.
Прохожие,хозяева домишек, женщины и дети, которых мы успешно сбивали, толкали или простоотрывали от дела, загорались праведной местью и увлеченно ввязывались в погоню. В концеконцов они нас загнали в угол. Что, впрочем, вполне естественно, учитывая неравенство сил иразницу в ориентировке на местности. Коренные жители знали Город как свои пять пальцев.Впрочем, у некоторых их было шесть, а у одной резвой старушки вообще четыре, оченьпохожие на птичьи лапки, украшенные загнутыми когтями. Мой мозг удивительнобеспристрастно отмечал все эти детали, в то время как я сам тупо шарил руками по гладкимстенам тупичка. Под ногами — асфальтовая дорожка, над головой — синее небо, с трех сторон— бетонные плиты, а единственный выход плотно закупорен негостеприимными гражданами…— «Далеко, далеко на лугу пасутся ко-о…? Козлы!» — совершенно не к месту пропелФармазон.
— Как-то не в голосе я сегодня, то ли в горле першит, то ли грудь побаливает… Кврачу бы надо, мы тут недавно поликлинику пробегали. Ну что, Серега, дел полно, времени вобрез, давай прощаться, что ли?***Они подходили медленно, смакуя каждое движение, и слюна, бегущая с клыков,уродовала их лица. Первыми подкрадывались две стройные девушки в коротких пестрыхплатьицах, та самая пенсионерка с вороньими когтями, высокий мужчина с интеллигентнымносом, в очках и при галстуке, плюс толстенький милиционер с благородной сединой в усах ивпечатляющими зубами.— Сереженька, если вы сейчас же не дадите нам руки…Голос Анцифера вывел меня из столбняка. Неожиданно я ощутил безграничнуюАндрей Белянин: «Моя жена — ведьма»45потребность жить! Что бы там ни собирались сделать со мной эти уроды — разорвать на куски,съесть живьем, высосать всю кровь — больше я не буду трусливо убегать.
Где-то далеко в моемгенеалогическом древе попадались настоящие казаки. Значит, где-то должна быть и храбрость.Ее надо найти и набраться, а сейчас… сейчас я буду протестовать!— Руки прочь! Прочь руки, интервенты! Я — гражданин свободной России. Моя странауспешно поднимается с колен, невзирая на все революции, перестройки, путчи, экономическиекризисы и демократические реформы.
Я направлю ноту протеста в ОрганизациюОбъединенных Наций! Самому… кто там у них сейчас, Перес де Куэльяр? И ему тоже, в любомслучае — однозначно! — НАТО пришлет сюда войска, и «голубые каски» навсегда положатконец вашим милитаристским проискам.Нападающие остановились. Может быть, никогда не видели голых психов, может быть,моя речь их вправду чем-то заинтересовала… Ну, раз слушают, япродолжил:— В огне постоянной борьбы за общечеловеческие ценности, за равные права для всех раси национальных меньшинств, за повсеместное уважение каждого индивидуума, самоценности иисключительности каждой конкретной личности закаляется душа народа.
Да, жертвы были ибудут! Да, нас всячески пытаются замолчать, остановить, уничтожить, но никто… вы слышите,никто не в состоянии изменить неумолимый путь эволюции человеческого разума! А те, ктопытается жалкими потугами остановить раскрученный маховик истории, — обречены набесславную кончину, ибо нет в мире сил, способных остановить то, что мы именуем реалиямисегодняшнего дня!Вампир в милицейской форме одобрительно захлопал, остальные, подумав, тожеподдержали меня сдержанными аплодисментами.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
