02 Камень слёз (947163), страница 116

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 116)

— Ты знаешь Второе Правило. Волшебника? — спросил неожиданно Ричард.

— Второе? А что, у волшебников есть правила? А какое тогда первое?

— Помнишь тот вечер, когда Джедидия сломал ногу, а я сказал, что на твоей одежде остался пепел? Ты ещё попытался отряхнуть его. Я тогда применил Первое Правило Волшебника.

Уоррен нахмурился.

— Подумай об этом, Уоррен и расскажи мне, до чего ты додумался. А пока было бы неплохо, если бы ты поскорее нашёл нужные мне сведения.

— Ну, теперь мне будет полегче. Сестре Бекки по утрам нездоровится и ей уже не до того, чтобы следить за мной. — Ричард нахмурился и Уоррену пришлось пояснить. — Она беременна.

— А у многих сестёр есть дети?

— Конечно. Вспомни, сколько во Дворце молодых волшебников, которым не дозволено выходить в город? Сёстры помогают им удовлетворить некоторые потребности, чтобы они не отвлекались мыслями от занятий.

Ричард подозрительно покосился на Уоррена:

— А у сестры Бекки не от тебя ли ребенок? — Уоррен зарделся.

— Нет. Я жду ту, которую люблю.

— Пашу?

Уоррен молча кивнул. Ричард задумчиво смотрел на Дворец Пророков.

— Уоррен, — спросил он, все ли дети от мужчин имеющих дар, наследуют его?

— О нет. Говорят, прежде, когда Новый и Древний мир ещё не разъединились, дар был очень у многих. Но шло время и те, кому удавалось достичь власти, убивали детей, рождённых с даром, опасаясь соперников. Тем, кто оставался в живых, они не позволяли учиться. Прежде сыновей обучали отцы, но детей с даром со временем рождалось всё меньше, а имевшие знание ревниво оберегали его.

Дворец Пророков и был создан специально для того, чтобы учить людей, рождённых с даром. Но в наши дни такие люди — большая редкость. Теперь даже у волшебников почти не рождаются одарё нные дети. Мы — вымирающая раса. Ричард бросил последний взгляд на город и медленно встал.

— Они не «удовлетворяют некоторые потребности», — прошептал он. — Они используют нас, как производителей.

Уоррен тоже встал изумлённо глядя на Ричарда.

— Что? — переспросил он.

— Они используют юношей, которые живут во Дворце, чтобы плодить волшебников. Уоррен нахмурился:

— Но зачем?

— Не знаю, но надеюсь выяснить, — ответил Ричард.

— Хорошо, — улыбнулся Уоррен. — Это так смахивает на приключение, а мне хочется приключений.

— А что ты знаешь о приключениях, Уоррен? — спросил Ричард.

— Ну, это какие-то захватывающие события, — сказал тот, продолжая улыбаться.

— Приключения, — холодно произнёс Ричард, — это когда ты напуган до смерти и сам не знаешь, выживешь ты или погибнешь. Когда ты не знаешь, выживет ли тот, кто тебе дорог. Это неприятности из которых непонятно, как выбраться.

— Я об этом не думал! — растерялся Уоррен.

— Тогда подумай, потому что я собираюсь устроить одно приключение.

— Что ты затеял?

— Чем меньше ты будешь знать, тем меньше беспокойства доставят эти приключения тебе. Лучше отыщи нужные мне сведения. Если завеса между мирами действительно повреждена, вся наша жизнь скоро превратится в одно бесконечное приключение.

— Знаешь, — нерешительно сказал Уоррен, — кажется, мне удалось выяснить кое-что о том, что тебя интересует.

— О Камне Слёз?

Уоррен кивнул.

— Я выяснил, что ты никак не мог его видеть, потому, что он скрыт завесой. Точнее, он — часть завесы.

— Ты уверен, что я не мог его видеть?

— Конечно. Камень Слёз — печать, удерживающая Безымянного в царстве мёртвых.

— Прекрасно! — воскликнул Ричард. — Молодец, Уоррен, хорошо поработал. Значит, ты уверен, что Камень Слёз никак не мог попасть в наш мир?

Уоррен покачал головой:

— Это невозможно. Единственный путь, которым Камень мог бы сюда попасть, через врата.

У Ричарда мурашки по спине побежали.

— Какие врата?

— Ну, это такое название, — пояснил Уоррен. — Так называют ход из мира мёртвых в мир живых, который пока закрыт, но чисто теоретически может открыться. Но открыть его можно, лишь владея обеими сторонами магии. Безымянный в Подземном мире владеет одной только Магией Ущерба. Мы, в нашем мире, владеем только Магией Приращения.

Ричард похолодел.

— А если кто-то в нашем мире владеет обеими сторонами магии, он может открыть врата?

— Ну, конечно, — ответил Уоррен немного испуганно. — Но людей, владеющих обеими сторонами магии, больше нет. Последние погибли более трёх тысяч лет назад. — Он ободряюще улыбнулся Ричарду, — Нам нечего бояться.

Ричард не улыбался. Схватив Уоррена за рукав, он посмотрел ему в глаза.

— Уоррен, скажи мне, что эти врата не связаны с магией Одена! Скажи мне, что их не открывают три шкатулки Одена!

— Откуда ты знаешь эти названия? — прошептал Уоррен. — Кроме аббатисы и тех двух сестёр, во всём Дворце только мне дозволено читать книги, где врата названы своим древним именем!

Ричард стиснул зубы.

— Что случится, если открыть одну из трех шкатулок?

— Но её нельзя открыть! Я же тебе говорил, для этого необходимо владеть и Магией Приращения и Магией Ущерба.

Ричард тряхнул его.

— Что случится, если открыть одну шкатулку?

— Тогда... тогда врата между двумя мирами откроются. Завеса прорвётся и печать, удерживающая Безымянного, будет снята!

— И Камень Слёз появится в этом мире? — Уоррен кивнул. — А если шкатулки закрыть, это восстановит печать?

— Нет. То есть да. Но закрыть их сможет только тот, кто владеет магией. Но если волшебник закроет шкатулку, равновесие всё равно будет нарушено, потому, что все волшебники владеют лишь Магией Приращения. И тогда Безымянный вырвется из Подземного мира. Точнее говоря, наш мир будет поглощён миром смерти.

— А как же закрыть шкатулку, чтобы снова разделить миры?

— Так же, как она и была открыта. Силой Магии Приращения и Магии Ущерба.

— А при чём тут Камень Слез?

— Не знаю. Мне надо изучить это.

— Тогда прошу тебя, поторопись! — прошептал Ричард.

— Пожалуйста, ответь, — Уоррен испуганно посмотрел на него, — не хочешь ли ты сказать, что тебе известно, где эти шкатулки? Ведь ты не нашёл их? Правда?

— Нашёл ли я их?! — переспросил Ричард. — Последний раз, когда я их видел, одна из них была открыта. И тогда моего подонка-отца забрал Подземный мир.

Уоррен потерял сознание.

Глава 57.

Вечерело. Старушка посыпала золой ступени, покрытые ледяной коркой. Кэлен прошла мимо, вздохнув с облегчением. Если бы старушка подняла голову, она бы без труда узнала в этой по-зимнему одетой женщине с вещевым мешком и луком Мать-Исповедницу, вернувшуюся в Эйдиндрил.

А Кэлен была вовсе не настроена на торжественный приём. Она слишком устала. Прежде, чем вернуться домой, она уже побывала в замке Волшебника в горах, но там было пусто, темно и холодно, как в склепе. Волшебные щиты были на месте, но Исповедница всё же могла войти туда.

Зедда там не было. Замок мало изменился с тех пор, как много месяцев назад она ушла, чтобы найти исчезнувшего Великого Волшебника. Тогда она нашла его и помогла остановить Даркена Рала. Но теперь Великий Волшебник снова ей понадобился.

Месяц назад она оставила галеанское войско и отправилась в Эйдиндрил искать Зедда. В горах бушевала непогода. Снежные завалы на дорогах не давали пройти и приходилось возвращаться и искать обход.

Путешествие было тяжёлым и изнурительным, но доконало Кэлен то, что она не смогла достигнуть цели своего путешествия: найти Зедда.

Кэлен шла переулками избегая Королевского Ряда. Там, в Королевском Ряду, проживали со своими слугами и охраной знатные особы из многих стран. В этих дворцах останавливались короли и правители, когда приезжали по делам Совета.

Для страны свой дворец был предметом гордости и поэтому любой дворец поражал великолепием, хотя им было далеко до дворца Исповедниц.

Кэлен избегала Королевского Ряда потому, что там бы её обязательно узнали, а сейчас пока ей это ни к чему. Она лишь хотела найти Зедда, а когда это не удалось, решила сразу поговорить с членами Совета. Поэтому она шла через район, где жили слуги.

Чандален остался в лесу. Он не захотел идти в Эйдиндрил. Огромный город с толпами людей вызывал у него беспокойство, хотя сам он не признавался в этом и только сказал, что привык спать на свежем воздухе.

Кэлен не осуждала его. Она сама столько времени провела в горах, что теперь чувствовала себя не слишком уютно, хотя выросла здесь и знала город так же хорошо, как Чандален — равнины вокруг посёлка людей Тины.

Чандален хотел вернуться к своему народу — теперь, когда он проводил её в Эйдиндрил. Кэлен понимала его, но всё же, попросила задержаться ненадолго в лесу, чтобы он попрощался с нею на следующий день утром.

Орску она велела остаться в лесу вместе с Чандаленом. Его присутствие утомляло её. Он постоянно ходил за ней по пятам, выражая готовность помочь, защитить или выполнить хоть какое-нибудь поручение.

Это было всё равно, что таскать с собой верного пса. Кэлен хотела отдохнуть от Орска и Чандален, похоже, понял её.

В кухне было жарко и душно. Услышав, как хлопнула дверь, худенькая женщина в белоснежном переднике обернулась.

— Что тебе здесь надо? — грозно спросила она. — Убирайся, попрошайка.

Женщина пригрозила ей большой деревянной ложкой, явно для удара. Кэлен откинула капюшон. Женщина ахнула. Кэлен улыбнулась:

— Хозяйка Сандерхолт! Рада тебя увидеть!

— Мать-Исповедница! — Женщина опустилась на колени. — Прошу тебя, прости меня! Я тебя не узнала. О, хвала добрым духам, это действительно ты!

Кэлен подняла её с колен.

— Я так скучала по тебе. — Она протянула к ней руки. — Обними меня!

Хозяйка Сандерхолт упала в объятия Кэлен.

— О, дитя моё, я так рада! — На глазах её появились слёзы. — Мы ведь не знали, что с тобой и где ты. Я боялась, что больше тебя не увижу!

Хозяйка повела Мать-Исповедницу к одному из столов.

— Тебе надо поесть супу. Кажется, сейчас он будет готов, если, конечно, эти болваны, так называемые, повара, не переперчили его.

При этих словах повара и их помощники сразу опустили головы, вернувшись к своим занятиям.

— Но мне сейчас некогда, хозяйка Сандерхолт, — сказала Кэлен.

— Однако, я должна рассказать тебе о некоторых важных вещах, Мать-Исповедница.

— Знаю. Мне тоже есть о чём тебе рассказать. Но сейчас мне необходимо увидеться с членами Совета. Это очень важно. Я долго путешествовала и очень устала, но я должна сделать это прежде, чем буду отдыхать. Мы поговорим с тобой завтра.

Кэлен снова обняла хозяйку Сандерхолт.

— Конечно, дитя моё, — ответила та. — Желаю тебе хорошо отдохнуть. Поговорим завтра.

Кэлен пошла самой короткой дорогой, через огромный зал для торжественных церемонии. Сейчас этот зал был пуст и эхо её шагов гулко отражалось от стен.

Когда-то отец Кэлен раскладывал на каменном полу этого зала орехи и жёлуди, чтобы преподать ей основы искусства ведения войны.

Кэлен свернула в коридор, направляясь в палату Совета. Она шла сейчас по галерее Исповедниц с чёрными мраморными колоннами и сводчатыми потолками. В конце галереи, перед входом в палату Совета, был устроен круглый зал высотой в два этажа, посвящённый памяти первых Матерей-Исповедниц. В зале было семь колонн и между ними на стенах огромные изображения её предшественниц.

Глядя на суровые лица семи древних героинь, Кэлен обычно чувствовала себя несколько не на месте, словно они спрашивали ее: «А кто ты такая, Кэлен Амнелл, что осмелилась стать Матерью-Исповедницей?» А поскольку она знала истории жизни некоторых древних героинь, то это ещё больше её смущало.

Кэлен открыла большую дверь красного дерева и вступила в палату Совета — огромный зал со сводчатым потолком. Напротив входа — фреска с портретом Магды Сирус, первой Матери-Исповедницы, рядом портрет волшебника Мерита, пожертвовавшего ради неё жизнью.

Теперь они навечно соединились здесь, на этой фреске, словно наблюдая за новыми Матерями-Исповедницами и их волшебниками, которые являлись в этот зал. Зал был украшен колоннами с золотыми капителями, вдоль стен тянулись балконы; ниши в стенах были украшены барельефами с героическими сценами.

Свет лился в зал сквозь круглые окна у самого потолка. В дальнем конце зала виднелось полукруглое возвышение, где за столом восседали члены Совета. В центре стояло роскошное кресло — кресло Матери-Исповедницы.

Около кресла Исповедницы Кэлен увидела собравшихся. Наверное, здесь собралось около половины Совета. Но в главном кресле кто-то сидел.

Хотя в последнее время древний закон соблюдался не слишком строго, но если простой член Совета садится в главное кресло, это считалось государственным преступлением, равнозначным провозглашению переворота. При приближении Кэлен разговоры стихли.

В её кресле сидел принц Фирен Кельтонский. Он положил ноги на стол и, видимо, не думал их убирать при приближении Кэлен. Принц смотрел на неё, но слушал какого-то бородатого человека, который нашёптывал принцу на ухо.

Характеристики

Список файлов книги