Татьяна Устинова - От первого до последнего слова (2007) (947043), страница 30
Текст из файла (страница 30)
Как хорошо, что ты тогда мне позвонила. Как ужасно, что ты тогда мне позвонила.
Ничто не вернется обратно, и нам придется как-то с этим жить, но все это будет потом, потом, а сейчас ты со мной, только со мной, только во мне, только моя!..
– Ты сумасшедшая, – сказал он ей, когда они отдышались немного. – А мне казалось, что ничего, нормальная…
– С нормальными женщинами очень скучно, Дима, – ответила она с чрезвычайной гордостью, приподнялась на локте, посмотрела и, прицелившись, стала целовать его в шею. Он почувствовал ее губы, прошедшиеся от ключицы до скулы. Ее растрепанные волосы охапкой лежали у него на груди, и почему-то именно этого зрелища – ее волос на своей груди, – Долгов почти не мог вынести.
Он всегда сердился, когда не знал, как справиться с эмоциями. Сейчас он тоже рассердился и сказал, чтобы она с него слезла. Ему невыносимо жарко, и вообще он должен принять душ! Немедленно.
– Душ?! – переспросила Алиса. – Ду-уш?!
– Алис, – сказал он твердо. – Дай я встану!
И он на самом деле сделал попытку встать! Он же не знал, что ее Вселенная закрутилась в другую сторону и теперь центр этой Вселенной – он!
Конечно, она не дала ему встать! Хороша бы она была, если бы просто так его отпустила! Пусть у нее нет приворотного зелья, заговоренных розовых свечей и розмарина, но зато она теперь точно знает, что нужно с ним делать, чтобы он не мог дышать! Ей очень нравилось, когда он переставал дышать и прикрывал свои голубые глазищи, будто не в силах справиться с тем, что видел!..
Он уехал от нее только под утро.
– У меня семья, – сказал он так же твердо и негромко, как рассуждал о медицинском дезертирстве. – Спасибо тебе большое, но… больше ничего не будет.
И ушел.
А она осталась. Наедине со своей Вселенной, которая вращалась в другую сторону – и ныне, и присно, и во веки веков!..
Когда на столе под бумагами зазвонил мобильный, Таня читала рейтинги за месяц. По рейтингам выходило, что та самая программа, в которой обсуждали кончину писателя и депутат-почвенник Шарашкин выл не своим голосом, а Таня металась между племянником покойного и этим самым депутатом, заняла первое место, оставив позади с большим отрывом даже футбольную Евролигу!
Вот пойду сейчас, мечтала Таня, и как дам генеральному продюсеру рейтингами по голове! И скажу ему – что ж ты, дорогой мой, делаешь?! Чего тебе неймется?! Ты все нас учишь-учишь, что рейтинги – это все, а оказывается, не все?! Есть еще политическая конъюнктура?! И именно из-за нее ты так распереживался, что решил программу закрыть?!
Впрочем, Тане было отлично известно, что эта самая конъюнктура есть всегда и везде, а уж особенно на Первом канале!..
Телефон на столе просто разрывался. Не отводя глаз от заветных цифр, любуясь ими, она раскопала его среди бумаг:
– Да!
– Хотите, анекдот расскажу? – спросил Абельман доверительно. – Только он приличный, а я приличные анекдоты рассказывать не умею!
Таня оторвалась от рейтинга, с наслаждением потянулась и сказала весело:
– Тогда, может, не надо анекдотов, Эдик?
– Рассказываю, – провозгласил Абельман так торжественно, будто она умоляла его рассказать. – Значит так. Открывает мужик дверь на звонок. А за дверью смерть, в саване, с косой, но маленькая-маленькая! Ну, мужик хватается за сердце и начинает ее упрашивать. «Что ж ты, – говорит, – так рано пришла?! У меня дети еще маленькие, и работа только-только стала налаживаться, и зарплату прибавили! Ну, подождать не могла, что ли?!» Смерть слушала, слушала, а потом говорит: «Да не переживай ты, мужик! Я за хомяком!»
Воцарилось молчание.
– А чего вы не смеетесь? – спросил Абельман.
– А не смешно мне.
– Говорю же, я приличные анекдоты рассказывать не умею!
– Так и не рассказывали бы.
– Логично, – согласился Абельман, и тут Таня засмеялась.
Он все время ее смешил, этот человек с голосом из французского кинематографа пятидесятых – много абсента, сигарет и кофе!
– Ну, я приехал, – объявил голос. – А меня никто не ждет!
– Куда… приехали?
– В «Останкино» приехал я! А меня здесь никто не ждет!
Таня поспешно стряхнула на запястье часы, застрявшие под рукавом эфирной блузки, и застонала – она совершенно позабыла о времени!
– Эдик, я сейчас кого-нибудь пришлю! А вы там никого из наших не видите?
– Вижу какую-то девушку в розовых джинсах и зеленой футболке. Вокруг нее народ. Просто толпа! Это наша?
– Что на ней написано?
– На футболке написано… сейчас, дайте я посмотрю получше…
– Да не на футболке! На девушке что написано?
– Как?! – поразился Абельман. – Прямо на ней самой?!
– Эдик, у нее в руках должна быть табличка с названием программы! Если в зеленой майке, это скорее всего Настя. Подойдите к ней.
Шум толпы в его телефоне усилился, видимо, он пробирался сквозь людей.
– Написано «Ток-шоу «Поговорим!» – громко сказал Абельман.
– Все правильно! Она сейчас вас проводит в мой кабинет!
– А можно сразу в буфет? – жалобно спросил Абельман в трубку и, совершенно изменив тон, мимо трубки: – Здравствуйте, меня зовут Эдуард Абельман, я к Красновой. – И опять в трубку, жалобно: – Есть очень хочется!
– Вам все время хочется! – крикнула Таня. Она была так рада, что он приехал, просто до невозможности! – Будете все время есть, растолстеете!
– Не-ет, – убежденно сказал Абельман. – Я же пластический хирург. Я сам себе сделаю операцию по удалению лишнего жира!
– Пойдите к черту, – велела Таня, поднялась, еще раз немного подивилась на волшебные рейтинги, спрятала их в стол, выбралась из кабинета и пошла в сторону лестницы. Если он голодный, придется его покормить!
Она не любила останкинские буфеты, особенно после того, как новые начальники позакрывали все пресс-бары, где можно было съесть салат и суп, и горячую сардельку, и еще булочку с сыром! Остались всего два – столовая для монтеров и вахтеров, где было невкусно, зато дешево, и некое кафе, где подавали минеральную воду, капучино, «сандвичи с индейкой», а на самом деле с картонкой, – и все за бешеные деньги. Там всегда было не протолкнуться, к потолку поднимались клубы табачного дыма, стулья и кресла стояли вперемежку, утомленные жизнью журналисты, редакторы, операторы и ассистенты, успевшие занять диваны, обитые красным дерматином, сидели и лежали в причудливых позах, а остальные ютились на утлых стульчиках. Здесь обсуждали коллег и осуждали начальников. Здесь придумывали новые грандиозные проекты, от которых должен был закачаться и рухнуть весь старый телевизионный мир, здесь рыдали уволенные и отмечали отъезд уезжающие в дальние командировки, здесь встречались «звезды», которым некогда повидаться в обычной жизни, быстро проглатывали свой кофе, осведомлялись друг у друга, кто на какую программу идет, и разбегались в разные стороны.
– Ужас какой, – сказал Абельман с удовольствием, оглядывая телевизионное царство. – Как вы здесь живете, в этой толчее и давке?
– Я живу на втором этаже, в студии, кабинете и гримерке, – Таня ему улыбнулась.
Он зачем-то поцеловал ей руку, ястребиным взором прошелся по рядам стульев, столов и дерматиновых диванов и потащил ее в угол, где было потише.
– Долгов сейчас приедет, – сообщил он, когда они уселись. – А кофе дадут?
Таня кивнула на толпу у стойки.
– Идти надо. Они не носят, мы сами берем.
– Да ладно! – не поверил Абельман. – Там мы до завтра будем стоять!
Потеряв после изучения толпы всякий интерес к кофе, он повернулся и стал пристально смотреть на нее.
– Что вы уставились?
– Вы красивая, – сказал он с удовольствием. – По телевизору, между прочим, гораздо хуже, чем на самом деле! И я рад, что вас вижу!
– Я тоже рада вас видеть, Эдик.
– Ну, спросите меня о чем-нибудь!
– Как дела у вас на работе?
– Отлично. А у вас?
– И у меня отлично.
– А дома у вас дела отлично?
Таня засмеялась.
– Ну, попользуйтесь мной, что ли, – предложил Абельман. – Чего просто так сидеть-то?! Я же пластический хирург! А вы один раз пришли на консультацию, спросили какую-то ерунду про похудание и ушли! А то сейчас явится Долгов во всей красе и вас у меня отобьет! Он же у нас светило!
– Светило, а писателя уморил.
– Да не морил он писателя, что за чепуха такая, Танечка! Вы же умница, у вас на лбу написано, что вы умница! Умер человек от остановки сердца, и дело с концом!
– Ну да, – протянула Таня недоверчиво. – У него же не было проблем, мне так сказал этот его родственник, племянник!
– Ну, племяннику, конечно, виднее, чем любому врачу, – согласился Абельман любезно. – У нас это национальная беда такая. Мы врачам не доверяем в принципе! Они у нас все до одного неучи, ротозеи и придурки!
– Эдик, – начала Таня. – Может, и не все, конечно, и даже скорее всего, что не все, но неучей, ротозеев и придурков очень много! И мы все, простые люди, ходим на прием в основном именно к таким!
Абельман хотел что-то сказать, но передумал.
– И никакие усилия не помогут, и никакое медицинское страхование тут ни при чем! – убежденно продолжала Таня. – Если вы не знаете, к кому именно нужно идти, если у вас заболел живот, и к кому – если заболела нога, вам конец. Лечить вас будут так, что лучше бы не лечили!.. Что вы молчите?
– Слушаю.
– Ну и что? Это неправда?!
Он нехотя пожал плечами.
– Ну, что вы плечами пожимаете? Вот вы, к примеру! Я вас ведь тоже нашла не потому, что меня в районной поликлинике к вам направили, талончик выписали! А потому, что мне сказала подруга, что вы очень хороший врач! И про вашего Долгова вы сто раз сказали, что он хороший врач! И если у меня будут проблемы, я пойду к нему, или еще к кому-нибудь, кого порекомендуете вы или этот ваш Долгов!
– Спасибо вам за доверие, Танечка.
– Да дело не в моем доверии! Вернее, как раз в нем, потому что я вам доверяю – как врачу! А доверяю, потому что о вас говорят только хорошее, и говорят со всех сторон. А если человек не знает никаких хороших врачей, ему куда идти?! Чтоб поставили правильный диагноз, чтобы обследование сделали?! Ну, допустим, даже деньги есть, может человек заплатить! Деньги есть, а медицины нет!
– Эк вы ее, медицину-то!
– Просто это ужасно, – в сердцах выговорила Таня. – И это касается всех! От олигарха Тимофея Кольцова и до бабушки Дуси из нашего подъезда. Олигархи ведь тоже, бывает, болеют!
– Бывает, – согласился Абельман. – Болеют.
– А хороших врачей можно по пальцам пересчитать, и стоят они дорого очень!
– Вот и попользуйтесь пока мной, – неожиданно заключил Абельман. – Я вполне хороший врач и обойдусь вам не слишком дорого!
Она засмеялась. У него получалось ее развеселить, а этого так давно не было в ее жизни!..
Спрашивать было неловко, просто ужасно неловко, и он заметил ее неловкость, хотя она ничего не сказала.
– Да бросьте, – сказал он, рассматривая ее, – вот уж не думал, что вы такая нежная фиалка на залитом солнцем склоне!
– Я-то, конечно, не фиалка. Но вы же…
– Что?
Ну, не могла она ему сказать, что он молодой мужик, и что он ей нравится, и что она стесняется его. Ей не хотелось выглядеть глупо, и не хотелось, чтобы он ответил ей, как в плохом кино: «Мне можно сказать все. Я врач!»
– Таня?
– У меня проблемы с эпиляцией, – выпалила она и неопределенно поводила рукой.
– Понятно, что проблемы, – не моргнув глазом, сказал Абельман. – Кожа очень смуглая, вот и проблемы.
Таня уставилась на него:
– Откуда вы знаете?
Он покатился со смеху.
– Я вижу, Танечка! Вы не поверите, но я в этом разбираюсь, хоть вы только что и клеймили медицину!
– Я же не вас клеймила! А эпиляцию никто не берется делать именно потому, что кожа смуглая, вы все правильно говорите! А мне без этого никак нельзя, я же в телевизоре каждый день…
– Я вас отвезу, – сказал он. – Есть такая клиника, называется «Линлайн». Они молодцы ребята, и специализируется как раз на РЭЙ-эпиляции.
– А что это такое?
– Это и есть лазерный метод, Танечка! Это его правильное название, так что я вас отвезу, когда скажете. Хоть завтра, хоть послезавтра, хоть на Новый год. Технология такая, что от времени года никак не зависит. Можно делать и в жару, и в холод, и в снег, и в дождь!
Таня посмотрела на него. Про технологию она еще его расспросит, или, может, в этом «Линлайне» ей расскажут, но то, что он сказал про Новый год, ее удивило.
Он никогда и ничего не говорит зря, это она уже поняла. Новый год грянет не так чтобы послезавтра, до него еще пол-лета, потом целая осень и один месяц зимы.
Поедем на Новый год? Он собирается быть со мной… и на Новый год тоже?
– Эдик, – сказала она осторожно, – может, не надо про Новый год?
Он все понял. Он ничего не говорил зря и понимал ее так, как будто они были два приемника, настроенные на одну волну, и подпевали друг другу во весь голос!
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
