20-21 (815687), страница 3

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 3)

4. Заблуждение и ложь. Истина и правда. Ошибки и ошибочность

При рассмотрении вопроса об истине всегда следует отличать заблуждение от лжи. Заблуждение есть мыслетворение, несоответствующее действительности Ложь же есть намеренное введение в заблуждение, т. е. обман. В первом случае мы имеем дело с ложными мыслетворениями, во втором — с лживыми. Понятие ложности находится в рамках гносеологии, понятие лживости — далеко выходит за эти пределы. Лживость, в отличии от ложности, — характеристика не мыслетворений, а людей их создающих и распространяющих, оценка с позиций не гносеологии, а морали.

Если в гносеологии обычно используется словопонятие «истина», то за ее пределами чаще всего звучит словопонятие «правда». И это не случайно. Понятие правды, в главном совпадая с понятием истины, в то же время несет в себе моральный момент. Под поиском истины обычно понимают просто процесс познания. Когда же речь идет о поиске правды, то при этом обычно подразумевается, что этот поиск встречает сопротивление со стороны каких-то внешних по отношению к познанию сил, достаточно могущественные люди, которые по тем или иным причинам боятся истины, считают ее опасной для себя, и поэтому стремятся помешать ее открыть, а если открытие всё же состоялось, — то ее распространению. С этой целью они прибегают к любым средствам, включая физическое уничтожение правдолюбцев.

Если истину просто ищут, то за правду — борются. И для этой борьбы нужен не только талант исследователя, но и большое гражданское мужество. Подобно слову «лжец» слово «правдоискатель» включает моральную оценку, но только не отрицательную, а глубоко положительную.

Наряду с понятием заблуждения в гносеологии используется понятия ошибки и ошибочного. Понятие ошибки более широкое. Оно применимо не только к познанию, но и материальной практической деятельности. Ошибочными могут быть и являются и практические действия людей. Заблуждения — это ошибки и результаты ошибок в одной определенно области человеческой деятельности — сфере познания.

5. Проблема критерия истинности истинонесущих мыслетворениймыслетворений

Теория, в которой истина выступает как соответствие между мыслетворением и объективным миром, не может ограничиться определением истины и истинности. Нужно решить еще один важный вопрос: каким образом можно установить, существует ли соответствие между данным мыслетворением и объективным миром, или, иными словами, выяснить обладает ли данное мыслетворение признаком истинности и, соответственно, является ли оно истинным или не является.

Средство, при помощи которого можно установить, обладает или не обладает данное мыслетворение истинностью, является ли оно истинным или ложным, в материалистической литературе обычно именуется критерием истины. Этим термином я и буду пользоваться.

Истина есть определенное познавательное отношение между мышлением и объективным миром. Но кроме познавательного отношения между мышлением и миром существует и иное отношение между ними — практическое. Отношение между познавательным и практическим отношениями мышления и объективного мира было достаточно подробно рассмотрено в ряде предшествующих книг. Не повторяя всего там сказанного, ограничусь тезисом: главным (но не единственным) критерием истины я практика, материальная деятельность людей по преобразованию объективного мира. Свобода человека, успех его практической деятельности по использованию объектов внешнего мира для достижения его целей является доказательством истинности его мыслетворений.

Тема 22

Основные субъективистские концепции истины

1. Вводное замечание

Кроме различных вариантов корреспондентской теории истины, существует целая группа качественно иных концепций истины. Объединяет их отрицание, правда, не всегда прямое и откровенное, объективности истины. В применении к этим концепциям нет нужды различать понятия «истинное», «истинность» и «истина». Можно говорить лишь об истинности как признаке, отличающем истинное суждение от ложного, и при этом понятие истинности в этих концепциях полностью совпадает с понятием критерия истины. Ответ на вопрос о том, что такое истина (=истинность, истинное) является одновременно и ответом на вопрос о критерии истины.

1. Концепция очевидности

В данной концепции истины в качестве ее признака принимается очевидная истинность тех или иных положений. То, что совершенно очевидно, — истинно. В свое время ее отстаивал Р. Декарт. «Первое — писал он, излагая основные правила своего метода мышления, — никогда не принимать за истинное ничего, что я не познал бы таковым с очевидностью, иначе говоря, тщательно избегать опрометчивости и предвзятости и включать в свои суждения только то, что представляется моему уму столь ясно и отчетливо, что не дает мне никакого повода подвергать их сомнению» ¹⁸.

Как уже отмечалось, философы, допускавшие интуитивное познание, считали важнейшей особенностью знания, полученного путем интуиции, его очевидную истинность. Эту точку зрения отстаивали приверженцы иррационализма и интуитивизма.

Субъективистский характер такого понимания истины лежит на поверхности. То, что очевидно для одного индивида, может быть совершенно неочевидным для другого.

На очевидность как признак истинности иногда ссылаются в обыденной жизни, говоря о том, что то или иное положение настолько ясно, что не нуждается ни в каких дополнительных аргументах. Но очевидность — не доказательство ни в прямом, ни в переносном смысле слова. Что может быть более очевидным, чем движение солнца по небосводу? «Однако ж, — справедливо писал А. С. Пушкин, — прав упрямый Галилей».

1. Авторитарная концепция истины

Суть этой концепции заключается в том, что истиной, причем чаще всего в последней инстанции, объявляется всё то, что было провозглашено каким-либо авторитетом. Она имеет хождение и в современной житейской практике и выражается в известных сентенциях: «Начальство никогда не ошибается»; «Тот прав, у кого больше прав».

В философии такая точка зрения впервые отчетливо проявилось в пифагорейской школе, где в спорах побеждал тот их участник, который мог сослаться на авторитет самого Пифагора: «Учитель так сказал!» Подобная практика была широко распространена в средневековой схоластической философии Западной Европы, где высшими авторитетами были Библия, писания отцов церкви и Аристотель. Формулой ссылки на авторитет Аристотеля было словосочетание: «Magister dixit!» («Учитель сказал!»).

О критике этой концепции в Средние века, в эпоху Возрождения и Новое время выше речь уже шла во второй книге. Повторять сказанное нет необходимости. Вряд ли могут быть сомнения, что некритическое принятие мнений авторитетов всегда являлось одним из важнейших препятствий для постижения истины¹⁹.

Марксизм всегда отвергал авторитарную концепцию истины, но в 1930–1950 гг. (да в значительной степени и в последующие десятилетия), когда от реального марксизма оставались лишь рожки да ножки, она широко практиковалась. Ссылки на работы К. Маркса, Ф. Энгельса, В. И. Ленина (а в 1930–1950 гг. — на труды И. В. Сталина) рассматривались как самый сильный и неопровержимый аргумент.

1. Концепция общезначимости

Суть этой концепции заключается в том, что истинными признаются положения, которых придерживаются все или, по крайней мере, большинство людей. Она тоже имеет широкое хождение в массах и выражается в формулах: «Все так думают»; «Все так говорят»; «Народ так говорит». Эта концепция вошла как составная часть в созданную А. А. Богдановым философию эмпириомонизма. «Критерия „объективной истины“, — писал он, — в бельтовском смысле слова не существует, истина есть идеологическая форма — организующая форма человеческого опыта…» ²⁰ Объективность истины, как она понималась В. Бельтовым (псевдоним Г. В. Плеханова) и другими материалистами, он заменяет своей ее трактовкой.. «Основа „объективности“, — читаем мы у него, — должна лежать в сфере коллективного опыта. Объективными мы называем те данные опыта, которые имеют одинаковое жизненное значение для нас и для других людей…» ²¹

По существу, вариантом концепции общезначимости является взгляд, который известный американский философ Ричард Рорти (1931–2007) именует эпистемологическим бихевиоризмом. «Объяснение рациональности и эпистемического авторитета ссылкой на то, что говорит общество, а не наоборот, — пишет он в книге „Философия и зеркало природы“ (1979), — является сущностью того, что я называю „эпистемологическим бихевиоризмом“, позиции свойственной Дьюи и Витгенштейну» ²². К сторонникам этой концепции, кроме указанных лиц, Р. Рорти причисляет себя, а также Уилфрида Селларса (1912–1995) и Уилларда ван Ормана Куайна (1908–2000).

Тяготел к концепции общезначимости и Мартин Хайдеггер (1889–1976). С его точки зрения, истинно всё то, что в ту или иную эпоху в соответствии с существующим тогда взглядом на истину, считается истиной. «…Вообще, — писал он, — не имеет смысла говорить, что современная наука точнее античной. Также нельзя сказать, что галилеевское учение о свободном падении тел истинно, а учение Аристотеля о стремлении легких тел вверх ложно; ибо греческое восприятие сущности тела, места и соотношения обоих покоится на другом истолковании истины сущего и обуславливает другой способ видения и изучения природных процессов. Никому не придет в голову утверждать, что шекспировская поэзия пошла дальше эсхиловской. Но еще немыслимее говорить, что будто новоевропейское восприятие сущего вернее греческого» ²³.

В концепции истинности как общезначимости есть крупица истины. Она состоит в том, что истина рано или поздно торжествует победу и становится всё более и более общезначимой. Но общезначимость того или иного положения само по себе взятое ни в коей мере не свидетельствует о его истинности.

Хорошо известно, что вплоть до середины XVI в. геоцентрическая система мира практически была абсолютно общезначимой. Даже во второй половине этого столетия сторонниками гелиоцентрической были единицы. И тем не менее гелиоцентрическая концепция была истинной, а геоцентрическая — ложной.

Как писал замечательный русский поэт Николай Иванович Глазков (1919–1979):

Любой живущий на земле народ

Был убежден, встречаючи восход,

Что солнышко вокруг земли вращается.

А мнение народа уважается!..

Но истина достойна торжества —

и, наблюдая всходы звезд вечерних,

Ошибочного мнения большинства

Не разделял прекрасный пан Коперник!²⁴

Концепция общезначимости подвергалась критике уже в Античности и Средние века. Так поступали и Марк Тулий Цицерон (106–43 до н. э.) и Роджер Бэкон (ок. 1214 — после 1292). Принятие мнения толпы, как и слепое доверие авторитетам, последний рассматривал как большие препятствия на пути постижения истины²⁵.

1. Конвенционализм

Существует учение, по которому истина является результатом соглашения между членами определенной группы людей. Такой взгляд получил названия конвенционализма (от лат. conventio — соглашение). Как уже указывалось в шестой книге, конвенционализм возник тогда, когда ученые убедились, что научные гипотезы и теории творятся им самими. Позицию крайнего конвенционализма отстаивал уже упоминавшийся в шестой книге Эдуард Леруа (1879–1955). С его точки зрения, в научных построениях нет ничего объективного. Истинными они становятся лишь в результате соглашения между учеными. Более умеренную позицию занимал Анри Пуанкаре (1854–1912) в работе «Последние мысли» (1912). Он считал, что ученый полностью свободен тогда, когда имеет дело с математикой, в области же физики он должен считаться с опытными фактами. Сходных взглядов придерживался Пьер Дюгем (1861–1916) в книге «Физическая теория, ее цель и строение» (1906). Уже известный нам Р. Рорти, развивая концепцию «эпистемологического бихевиоризма», использует вместо слова «конвенция» слово «солидарность». Истинным является утверждение, в оценке которого ученые солидарны²⁶.

Одним из новейших вариантов конвенциализма является концепция консенсуса, достигаемого внутри исследовательской группы. Одни ее представители трактуют консенсус как признак истины, другие предпочитаю вообще обходится без понятия истины²⁷.

Если истинность концепции является результатом соглашения между учеными, то, спрашивается, что же побудило их согласиться считать истинной именно данное, а не иное концептуальное построение? Один из ответов — выбирается та теория, которая более красива, второй — более проста. Но принципы простоты и красоты могут выступать не только как дополнение к конвенционалистской концепции истины, но и вполне самостоятельно.

1. Концепции простоты и «экономии мышления»

Суть одной из названных выше концепций заключается в том, что из всех предлагаемых теорий истинной является та, которая дает более простое объяснение явлений. Истинность — это простота. Чем сложнее концепция, тем меньше у нее оснований претендовать на истинность.

Здесь сразу же возникает вопрос о критерии простоты теории. Вот как отвечал на него британский физик и философ Роберт Брюс Линдсей (1900–1985): «…Из двух теорий, описывающих один и тот же круг физического опыта, проще та, которая требует более короткого времени для ознакомления с ней нормальной интеллигентной личности в такой степени, чтобы достигать правильных и полезных результатов» ²⁸.

И опять-таки в выведении истинности из простоты есть не столько доля, сколько крошечная долька истины. Истинная теория нередко действительно более проста, чем ложная. Например, явным преимуществом гелиоцентрической системы Н. Коперника была бо́льшая ее простота по сравнению с геоцентрической концепцией Птолемея.

Но простота — совершенно не обязательный признак истинной теории. Квантовая механика неизмеримо более сложна, чем классическая механика, но последняя совершенно неприменима к миру элементарных частиц.

Характеристики

Список файлов лекций