16-17 (815684), страница 5
Текст из файла (страница 5)
У Макса Планка нет вспышки, но есть переход от тьмы к свету. «После нескольких недель напряженнейшей в моей жизни работы, — писал он в статье о создании теории квантов, — тьма рассеялась, и наметились новые, не подозреваемые ранее дали» 0.
Рождение идей как озарение характеризуют и многие другие авторы. В литературе по психологии мышления за этим явлением закрепилось название инсайта. Весь же процесс, результатом которого является рождение идеи, давно уже в философской и психологической литературе именуется интуицией. В русском языке это слово может быть передано и как наитие.
Дополнительные (необзательные) материалы к теме
7. А. Пуанкаре, В. А. Стеклов, Л. де Бройль, А. Эйнштейн, Э. Мах и Е. Л. Фейнберг о двух видах мышления
7. Мнения ученых о двух видах мышления
Психологи, сами того сколько-нибудь четко не осознавая, заново открыли для себя существование рассудочного и разумного мышления. Выражено были это открытие далеко не в адекватных формах. Видели они различие этих выделенных ими двух видов мышления в том, что одно из них является сознательным, а другое — бессознательным, подсознательным, одно — словесным, речевым, а другое — бессловесным. Но главное различие между ними, по мнению большинства их, состояло в том, что первое было логическим, дискурсивным, а второе с необходимостью предполагало интуицию, было интуитивным.
И проводя это последнее различие, психологи опирались не столько на данные проводимых ими экспериментов, сколько на рассказы выдающихся ученых, которые делали подлинные открытия в науке.
Так как при рассмотрении вопроса об интуиции психологи в основном выступали в роли комментаторов, то лучше всего обратиться к первоисточникам. Многие ученые, рассказывая о том, как рождаются идеи и совершаются открытия, ограничивались отрывочными высказываниями.
Но были и такие, которые делали и общие выводы и даже пытались создать свои собственные концепции познания. К ним прежде всего относятся математики Анри Пуанкаре (1854–1912) и Владимир Андреевич Стеклов (1863/64–1926) и физики-теоретики Луи де Бройль (1892–1987) и Евгений Львович Фейнберг (1912–2006). Их работы особенно интересны тем, что в отличие от психологов они подходили к данным проблемам не с когнитивных, а с философских, гносеологических позиций, для них мышление выступало как процесс постижения истины.
Все названные ученые, основываясь на практике научной деятельности, как своей собственной, так и других естествоиспытателей, пришли к выводу о существовании двух качественно отличных видов мышления, т. е. заново, даже не подозревая об этом, открыли для себя подразделение мышления на рассудочное и разумное.
В третьей книге уже приводились слова А. Пуанкаре о том, что мышление, подчиненное законам чистой логики, не способно дать нового знания, не может положить начало никакой науке. Отсюда им делался вывод: «Для того, чтобы создать геометрию или какую бы то ни было науку, нужно нечто иное, чем чистая логика. Для обозначения этого другого у нас нет иного слова, кроме слова „интуиция“» 0.
По мнению А. Пуанкаре ученые мыслят далеко не одинаково. «Одни прежде всего заняты логикой; читая их работы, хочется думать, что они шли вперед лишь шаг за шагом, по методу какого-нибудь Вобана, который предпринимает свою атаку против крепости, ничего не вверяя случаю. Другие вверяют себя интуиции и подобно смелым кавалеристам авангарда сразу делают быстрые завоевания, впрочем, иногда не очень надежные» 0.
«Оба рода умов одинаково необходимы для прогресса науки; как логики, так и интуитивисты создали великие вещи, которые не смогли бы создать другие» 0.
Только интуиция дает возможность получить новое знание, но она «не может дать нам ни строгости, ни достоверности» 0. Доказать правильность того или иного нового положения может только логика.
«Таким образом, — резюмирует А. Пуанкаре, — логика и интуиция играют каждая свою необходимую роль. Обе они неизбежны. Логика, которая одна может дать достоверность, есть орудие доказательства; интуиция есть орудие изобретательства» 0.
Логическое познание всегда сознательно. Интуитивное познание может быть, и нередко бывает бессознательным, подсознательным. В математическом творчестве подсознательное «я» играет «роль первостепенной важности».
Всё это дает основание А. Пуанкаре выдвинуть гипотезу: «„Я“ подсознательное нисколько не „ниже“ „я“ сознательного; оно отнюдь не имеет исключительно механического характера, но способно к распознаванию, обладает тактом, чувством изящного; оно умеет выбрать и отгадывать» 0.
Сходные с А. Пуанкаре идеи высказывал выдающийся отечественный математик В. А. Стеклов в работе «Математика и ее значение для человечества» (1923), которая имеет также и другое название — «Математика и философия познания». Характеризуя процесс научного познания, ведущий к открытию нового, до этого неизвестного человечеству, ученый писал: «Процесс этот производится бессознательно, формальная логика здесь никакого участия не принимает, истина добывается не цепью умозаключений, а именно чувством, которое мы называем интуицией, идущей поверх того, что обыкновенно понимают под именем сознания. Она входит в сознание в виде готового суждения без всякого доказательства. Но, конечно, в последнем нуждается не только сам творец, но и всё человечество. Истина, приобретенная таким путем, должна быть либо строго доказана, либо подтверждена всеми предыдущими или следующими за ее открытием опытами и наблюдениями, в противном случае она пропадет бесследно, или лежит иногда по несколько веков без движения и без всякого влияния на практическую и умственную жизнь человечества» 0.
Говоря об ученых — творцах научного знания, В. А. Стеклов подчеркивает: «Метод открытия и изобретения у всех один и тот же, ибо при помощи логики никто ничего не открывает; силлогизм может только приводить других к признанию той или другой уже заранее известной истины, но как орудие изобретения бессилен» 0.
К сходным с А. Пуанкаре и В. А. Стекловым выводам приходил и Л. де Бройль. Он тоже исходил из того, что мышление, всецело подчиненное правилам формальной логики, не в состоянии дать принципиально нового знания. Чтобы совершить открытие ум должен идти по другому пути. Это другой способ познания Л. де Бройль в одних работах называл индукцией0, хотя фактически имел в виду воображение и интуицию, в других — прямо воображением и интуицией.
«Воображение, позволявшее нам представить себе сразу часть физического мира в виде наглядной картины, интуиция, раскрывающая нам в каком-то внутреннем прозрении, не имеющем ничего общего с тяжеловесными силлогизмами, глубины реальности, — писал он, — являются возможностями, органически присущими человеческому уму; они играли и повседневно играют существенную роль в создании науки» 0.
Далее Л. де Бройль предостерегает против переоценки значения воображения и интуиции в науке. Они остаются «необходимыми вспомогательными средствами ученого в его движении вперед» 0. Но буквально на той же странице Л. де Бройль характеризует интуицию как способ свершения всех великих научных открытий. «Однако, — категорически утверждает он, — нельзя недооценивать необходимой роли воображения и интуиции в научном исследовании. Разрывая с помощью иррациональных скачков (их важность некогда подчеркивал Мейерсон) жесткий круг, в который нас заключает дедуктивное рассуждение, индукция, основанная на воображении и интуиции, позволяет осуществить великие завоевания мысли; она лежит в основе всех истинных завоеваний науки… Таким образом (поразительное противоречие), человеческая наука, по существу рациональная в своих основах и по своим методам, может осуществлять свои наиболее замечательные завоевания лишь путем опасных внезапных скачков ума, когда проявляются способности, освобожденные от тяжелых оков строгого рассуждения, которые называются воображением, интуицией, остроумием. Лучше сказать, ученый проводит рациональный анализ и перебирает звено за звеном цепь своих дедукций; эта цепь его сковывает до определенного момента; затем он от нее мгновенно освобождается, и свобода его воображения, вновь обретенная, позволяет ему увидеть новые горизонты» 0.
Но тут же Л. де Бройль предупреждает, что освобождение «от оков строгой дедукции» может «ввести в заблуждение или даже завести в тупик» 0. Обязательно нужна проверка, и она осуществляется посредством дедукции. Л. де Бройль придает огромное значение «строгости дедуктивного рассуждения». «На самом деле, — подчеркивает ученый, — лишь она мешает воображению впадать в заблуждение, лишь она позволяет после установления индукцией новых исходных пунктов вывести следствия и сопоставить выводы с фактами. Лишь одна дедукция может обеспечить проверку гипотез и служить ценным противоядием против не в меру разыгравшейся фантазии» 0.
Сходных взглядов придерживался Альберт Эйнштейн (1879–1955), хотя в отличие от названных выше авторов, он сколько-нибудь подробно по этому вопросу не высказывался. Он неоднократно категорически утверждал, что теории никогда логически не выводимы из фактов.
С этим тесно связаны его высказывания, в которых идет речь об интуиции как способе познания, отличном от логического. «Высшим долгом физика, — писал он, — является поиск тех общих элементарных законов, из которых путем обшей дедукции можно получить картину мира. К этим законам ведет не логический путь, а только основанная на проникновении в суть опыта интуиция» 0. Эти слова почти дословно он повторил и в другой своей работе: «Высшая задача физика состоит в открытии наиболее общих элементарных законов, из которых можно было бы логически вывести картину мира. Единственным способом их постижения является интуиция» 0.
Интересны ответы А. Эйнштейна на вопросы, которые задавали ему корреспонденты нью-йоркских газет на встрече в день его пятидесятилетия (1929 г.). Прямо к интересующей нас теме относились два вопроса:
«Вопрос. В каком соотношении находятся в Вашем творчестве: а) произвольное и сознательное мышление, б) непроизвольное, но всё же сознательное, мышление, в) бессознательное?
Ответ Эйнштейна. Поиски и даже суждения делаются чутьем. Но в большинстве случаев я могу апостериори осознать основания. Последние безусловно необходимы для формулировки.
Вопрос. Что Вас побуждает к новым последовательным работам?
Ответ Эйнштейна. Чаще всего всякая работа зависит от какой-нибудь конструктивной внезапной догадки (Einfall)» 0.
Сходные мысли встречаются в работах Эрнста Маха, (1838–1916), который, как известно, был крупным физиком-теоретиком. «…Силлогизм и индукция, — писал он в статье „Дедукция и индукция в психологическом отношении“, — не ведут к новому познанию… Таким образом ясно, что настоящий источник познания нужно искать где-нибудь в другом месте» 0. «Логика, — повторяет он на другой странице той же статьи, — не дает никаких новых познаний. Откуда же они получаются?». И на этот вопрос он тут же дает ответ: «…В основе нового познания лежит интуиция…» 0. В статье «Ощущение, воззрение, фантазия» Э. Мах особо подчеркивает, что «для работы научного исследования требуется сильно развитая фантазия» 0.
Если А. Пуанкаре и Л. де Бройль, не говоря уже об Э. Махе и А. Эйнштейне, всё же писали о двух способах познания: логическом и интуитивном в основном лишь попутно, то Е. Л. Фейнберг посвятил этой проблеме целую книгу «Две культуры. Интуиция и логика в искусстве и науке» (М., 1981; 2-е изд. М., 1992; 3-е изд. Фрязино, 2004). Автор нигде не использует понятий рассудка и разума. Но на основе обобщения опыта исследовательской деятельности как своей, так и значительного числа ученых, прежде всего, разумеется, естествоиспытателей, он приходит к выводу о существовании двух различных видов мышления: мышления дискурсивного, логического и мышления внелогического, интуитивного.
Важнейшая особенность интуитивного мышления заключается в том, что полученные им результаты не могут быть обоснованы логически. Говоря о логике, логическом характере первого вида мышления, Е. Л. Фейнберг, разумеется, имеет в виду формальную логику. Соответственно под логическим обоснованием он понимает выведение одних суждений из других в соответствии с законами формальной логики.
Не ограничиваясь общими положениями об интуиции, Е. Л. Фейнберг выделяет два вида интеллектуальной интуиции: интуиция-догадка (интуиция-предвосхищение, «эвристическая интуиция») и интуиция-суждение (интуитивное умозаключение)0.
Можно соглашаться с применяемым ими обозначениями двух форм интеллектуальной интуиции. Как догадка рождается любая идея. В этом смысле любая интеллектуальная интуиция может быть названа догадкой.
Но по сути Е. Л. Фейнберг во многом прав. Когда идет рассуждение, выведение одного суждения из другого, одновременно с рассудком работает и разум. И разум может опередить рассудок и предсказать вывод, который рассудок еще не успел сделать. А затем уже рассудок обосновывает правильность этого вывода.
Иначе говоря, Е. Л. Фейнберг, говоря об интуиции-догадке, имеет в виду рассудочное мышление, лишь дополняемое разумным. И ему очень важно отличить от рассудочного мышления совсем иной способ постижения истины, мыслительный процесс совершенно иного рода.
Когда Е. Л. Фейнберг говорит о интуиции-суждении и интуитивном умозаключении, то он вовсе не имеет в виду, что и второму виду мышления присущи те же самые формы, что и первому — дискурсивному. Таким способом он выражает мысль, что интуиция во втором виде мышления играет ту роль, которую в дискурсивном мышлении играют суждения и умозаключения. Суждений же и умозаключений в привычном смысле слова в интуитивном мышлении нет.
Открыв для себя заново существование двух видов мышления, которые традиционно именуются рассудочным и разумным, Л. Е. Фейнберг не стал создавать теорию разумного мышления и выявлять специфические для него логические формы. Это дело уже специалистов по теории познания. Но нельзя не восхититься тем насколько же он продвинулся дальше в понимании сущности научного познания по сравнению с сонмом профессиональных философов науки.
Как видно из всего сказанного выше, А. Пуанкаре, В. А. Стеклов, Л. де Бройль, А. Эйнштейн, Л. Е. Фейнберг, в меньшей мере Э. Мах заново открыли для себя бытие тех двух качественных отличных видов мышления, о существовании которых философы писали с античных времен и которые было окончательно выявлены Г. Гегелем — рассудочного мышления и разумного мышления. Но сами эти ученые (как и уже упоминавшиеся в целом ряде разделов предшествующей книги специалисты по психологии мышления) об этом философском открытии ничего не знали. С этим связаны и определенные употребляемые ими формулировки. Все они называют логическим только рассудочное мышление. Это обусловлено тем, что они знали только одну логику — формальную. О существовании иной логики — диалектической — они не подозревали. А она тем не менее существует. И поэтому мышление, которое он называет интуитивным, тоже является логическим, но только не формально-логическим, рассудочным, а диалектико-логическим, разумным.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
