Германский мастерер и его время (553387), страница 19

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 19)

подменять одно другим. Дунc Скот придерживался умеренно номиналистских

взглядов, то есть для него понятия были прежде всего "именами" (nomen), а не

отражениями сущностей самих вещей. Под "самими вещами" средневековые

философы, естественно, чаще всего подразумевали Бога и мир. "Номиналисты"

исходили из дуалистической идеи раздельности мышления и бытия, но стремились

перекинуть мостик между тем и другим. Это стремление особенно ярко

проявилось в той работе (вышедшей из школы Дунса Скота), которой решил

заняться Хайдеггер.

Базовая идея "Спекулятивной грамматики" заключается в том, что мышление

движется в языке, который представляет собой знаковую систему. Язык

указывает на вещь таким же образом, как обруч, красующийся над входом в

трактир в качестве его вывески, указывает на вино, которое можно выпить,

зайдя внутрь. Именно такой пример привел не чуждый радостям жизни Дунc Скот

(или Томас Эрфуртский). Между мышлением и сущим разверзлась пропасть

различности ("гетерогенности"), но вместе с тем у того и другого имеется и

некая общность ("гомогенность"). Мостик, который их соединяет, -- аналогия.

Между нашим мышлением и сущим существует точно такое же отношение аналогии,

как между Богом и миром. Это -- "центр тяжести" всей цепочки рассуждений

автора "Спекулятивной грамматики". В этой точке свод величественного храма

средневековой метафизики снова обретает твердую опору. Все элементы бытия,

вплоть до Высшего Существа, оказываются связанными между собой отношениями

аналогии. Утверждение о наличии аналогии между Богом и миром означает

следующее: Бог не может быть просто идентичен миру, потому что в таком

случае Он был бы его пленником; но Бог не может быть и чем-то совершенно

отличным от мира, ибо мир есть Его творение. Мир указывает на Бога точно так

же, как трактирная вывеска -- на вино; но ясно, что не вывеска, а только

вино способно утолить жажду. Вывеска трактира вполне может быть чем-то

реально существующим, но Бог или вино реальны в большей степени. Хайдеггер

прокомментировал это место, отметив, что в средневековом мышлении признается

наличие разных "степеней реальности" (FS, 202), или, иными словами,

"ступеней" интенсивности. И далее в высшей степени спекуля-

98

тивная мысль автора трактата переходит к еще более сложному вопросу: а

к какой ступени реальности следует отнести само мышление? По мнению Дунса

Скота, человек со своим мышлением не настолько приблизился к Богу, как

полагают "реалисты", допускающие, что человек способен чуть ли не заново

воспроизвести в своем уме те помыслы Божий, из которых возникло творение. Но

человек и не настолько далек от Бога, как утверждают радикальные

"номиналисты", полностью отвергающие возможность познания мира человеческим

разумом (если на помощь последнему не приходит Бог).

Что же искал и что нашел Хайдеггер в готическом соборе средневековой

мысли?

Он искал скрытую от поверхностного взгляда актуальность этой мысли,

хотел ее -- эту мысль -- разморозить и поначалу нашел некоторые тонкости,

предвосхитившие феноменологический метод Гуссерля. Достаточно сказать, что

Дунc Скотт уже проводил феноменологическое разграничение между prima

intentio [1] и secunda intentio [2]: prima intentio -- это естественная для

человеческого сознания установка: направленность на объекты восприятия и

мышления; secunda intentio -- тот особый ракурс, когда мысль направлена на

саму себя и на собственное содержание. Речь, собственно, идет о введенном

Гуссерлем разграничении между "ноэзисом" (предметной направленностью

сознания, или интенцией) и "ноэмой" (предметным содержанием интенционального

отношения) -- понятиями, о которых у нас еще будет случай поговорить.

1 Интенцией (или: вниманием) первого рода (лат.).

2 Интенцией (вниманием) второго рода (лат.).

Хайдеггер размораживает средневекового философа, превращая его в

предтечу Гуссерля. Он представляет нам схоласта, который, подобно Гуссерлю,

исследовал поле чистого сознания, чтобы потом как по мановению волшебной

палочки возвести на этом фундаменте целый мир. Мышление о мышлении --

мышление, наблюдающее за тем, как оно само работает, -- порождает особый

космос, который невозможно упразднить, просто заявив, что космос этот "не от

мира сего". Достаточно и того, что он что-то означает. По словам Хайдеггера,

"Дунc Скот излагает учение об экзистенциальной свободе сферы значений" (FS,

243).

Мартин Хайдеггер хотел подвергнуть философскому анализу сущность числа.

Он смог реализовать эту идею, следуя по стопам Дунса Скота. Ибо автор

"Спекулятивной грамматики" (как мы теперь знаем, не сам Скот, а его

последователь) выводит из Одного и Единицы всю онтологию.

99

Текст трактата, как и хайдеггеровский анализ, начинается с определения

базовых категорий, в которых только и предстает перед нами реально

существующее. Эти базовые категории -- Дунс Скот, впрочем, относит их не к

"базису", то есть "низу", а (что типично для средневековых мыслителей) к

"верху" -- называются "трансценденциями", и их всего четыре: ens ("сущее"

вообще), ипит ("единица"), verum ("истинное"), bопит ("добро"). Очевидно,

что в системе Дунса Скота предполагается наличие сущего (ens), с которого

все и начинается. Несколько менее очевидно -- но все-таки, немного подумав,

в этом можно разобраться, -- что сущее всегда проявляется только как одно

сущее, как определенное Нечто, то есть как некое "одно". Но "одно" может

быть "одним" только в отличие от чего-то "другого" (diversum). "Одно и

другое -- говорит Хайдеггер, -- вот истинный исток мышления как овладения

предметом" (FS, 160). Однако уже у этого истока начинается тончайшая

трещинка, разделяющая мышление и сущее. Можно спросить: не заключается ли

свойство самого одного в том, чтобы "не быть другим"? Но нет, каждое сущее

есть то, что оно есть, и это "не быть другим" не входит в число его свойств.

Это "не" присовокупляет к вещам наше мышление -- когда сравнивает их с

чем-то. Вещи как бы замкнуты в самих себе, они не способны соревноваться

между собой, сравниваться друг с другом -- а потому и не могут активно

отличаться друг от друга. Они в самом деле не отличаются (не "отличают" сами

себя), но тем не менее отличимы друг от друга (поддаются различению) -- для

нашего мышления. Приведенное рассуждение -- открытие, на основании коего

могут быть сделаны далекоидущие выводы. Оно означает (в формулировке

Хайдеггера) следующее: "То, что реально существует, есть нечто

индивидуальное" (FS, 194). Дунс Скот называл такое индивидуальное

haecceitas, что в буквальном переводе значит "это-здесь-и-сейчас"

(конкретных вещей). Смысл данного термина в том, что любая реальная вещь

есть нечто уникальное и привязанное к определенной точке в пространстве и

времени.

100

Это открытие важно еще и потому, что оно демонстрирует (на элементарном

уровне) способность нашего разума разумным образом абстрагироваться от

самого себя и отличать то, чем являются вещи сами по себе, от того, чем их

наделяет наше мышление. Вещи сами по себе -- это чистые "единственности",

между которыми "снует" туда и сюда наш разум, сравнивая их между собой,

связывая и упорядочивая. Хайдеггер, развивая мысль Дунса Скота, формулирует

это положение так: мы проецируем сущее, которое сплошь состоит из различных

"единственностей" (гетерогенностей), в гомогенную среду, где можем

сравнивать, постигать и даже исчислять сущее. Что именно представляет собой

эта гомогенность, легче всего объяснить на примере числового ряда.

Предположим, я пересчитал пять яблок; у третьего яблока в этом ряду нет

никакого особого свойства "быть третьим", потому что само яблоко нисколько

не изменится, если я уберу его оттуда. Следовательно, с одной стороны,

существует гетерогенное разнообразие, а с другой -- гомогенная среда

исчисляемости. В многообразном сущем как таковом нет никакого числа, однако

-- и это имеет решающее значение для понимания отношения аналогии -- только

наличие сущего в его многообразии делает исчисление вообще возможным.

Получается, что обе сферы -- сущего и мышления -- связаны друг с другом.

Между многообразием "единственного" и его порядком в числовом ряду

существует отношение аналогии.

Тайна аналогии, с которой мы соприкасаемся уже при простом счете,

прямой дорогой ведет к самой великой тайне -- к Богу. Бог относится ко всему

сущему примерно так же, как бесконечный числовой ряд -- к исчислимым, но в

буквальном смысле "бессчетным" единственностям сущего. Вещи таковы, каковы

они есть, а кроме того, таковы, что "заполняют" идеальный содержательный

объем наших понятий (в рассматриваемом здесь случае -- чисел) только

аналогическим образом. Но это означает: их бесконечно больше, чем мы

привыкли думать, и они безмерно отличаются от того, чем представляются нам в

гомогенной среде строгих понятий. Хайдеггер сделал отсюда вывод, имевший

чрезвычайно важное значение для его последующей философской работы: базовой

структуре реальной действительности, этой структуре, в которой "странным

образом переплетаются гомогенность и гетерогенность" (FS, 199), не может в

достаточной мере соответствовать наука, которая ориентируется на идеал

понятия, всегда употребляемого в одном и том же (недвусмысленном) значении.

Скорее, ей будет соответствовать "живая речь" с ее "странной подвижностью...

смысла" (FS, 278). Эта идея останется для Хайдеггера определяющей и во всех

последующих фазах развития его мышления. Даже когда -- позже -- он

перестанет пользоваться заимствованным у схоластиков понятием аналогии, у

него сохранится твердое убеждение, что наиболее подходящим для философии

языком является не исключающая все двусмысленности логика, а разговорный

язык, коему свойственны историчность и многозначность, -- в том числе и в

той его разновидности, которую принято называть поэтической речью.

101

Весной 1915 года Хайдеггер закончил свою диссертацию и передал ее

Риккерту. Этот человек с львиной гривой, очень популярный, играл тогда во

Фрайбурге роль блестящего ординарного профессора, окруженного свитой

бесчисленных ассистентов. Риккерт читал лекции в библиотеке, поскольку

вместительная аудитория университета, которая, стоило ему только захотеть,

наверняка оказалась бы заполненной до отказа, вызывала у него приступы

агорафобии. Семинары же он проводил на своей вилле, куда допускалась только

избранная публика -- профессора, всякого рода уважаемые люди, одержимые

жаждой знаний, доктора и приват-доценты. Иногда в число приглашенных попадал

и Хайдеггер. Риккерт к тому времени был признанным главой школы [1], и ему

нравилось вести себя соответствующим образом. Он "по-генеральски" пытался

влиять на распределение должностей на кафедрах философии в немецких

университетах. "Поле битвы" было в то время еще вполне обозримым. Если

какой-то ученый умудрялся испортить отношения с Риккертом, это могло

неблагоприятно сказаться на карьере неосторожного несчастливца. Мэтр не

принимал особого участия в судьбе молодого Хайдеггера, поскольку относил его

к католикам, к которым не испытывал никаких симпатий. Он принял

диссертационную работу, но поленился ее читать. И попросил Энгельбердта

Кребса (вероятно, не зная о его дружбе с Хайдеггером) написать отзыв. Кребс

рассказал в своем дневнике, как он выполнял это поручение: "Когда я читал,

сам Хайдеггер по моей просьбе сидел рядом, чтобы я мог обсудить с ним все

апории работы". Ознакомившись с написанным таким образом отзывом, Риккерт

работу принял. 27 июля 1915 года процесс защиты завершился, как положено,

тем, что диссертант прочитал пробную лекцию на тему "Понятие времени в

исторической науке". В качестве эпиграфа Хайдеггер избрал сентенцию Мастера

Экхарта: "Время есть то, что изменяется и становится многообразным, вечность

же просто существует".

1 Фрайбургской (баденской) школы неокантианства.

102

Теперь Хайдеггер был приват-доцентом, и ему предстояло исполнять эту

должность в течение ряда лет. В письме своему другу Ласловски он предлагает

использовать в качестве девиза "для приват-доцентов и тех, кто желает

таковыми стать", высказывание Роде, друга Ницше: "Нет болота, которое больше

подходило бы для того, чтобы даже самую отважную щуку превратить в надутую

Характеристики

Список файлов учебной работы