Vadim_Panov_Zanimatelnaya_Mehanika (522911), страница 25
Текст из файла (страница 25)
– И еще Оружейник сказал, чтобы я не беспокоился насчет видео, – монотонно продолжил Ильгар. – Мол, с его связями вывести из строя камеру – раз плюнуть.
Волков задумчиво посмотрел на юношу и потер пальцами переносицу.
«Почему ты до сих пор жив, пацан?»
Ладно, Оружейник не стал мараться. А Назим? Почему он не грохнул Ильгара? Ведь показания пацана бьют по Лале. Или Назиму выгодно подставить девчонку? Но что тогда ему достанется? Розгин сказал – ничего. Нет у Назима прав на состояние Арифа, единственная его надежда взять под контроль хотя бы сотню-другую миллионов – жениться на Лале. Получается, Назим должен был убить Ильгара любой ценой.
Не убил.
Почему?
И как, скажите на милость, вшивый вице-президент какой-то там «НефК°» сумел выйти на лучшего в мире киллера?
«Лучшего, лучшего… А кто такой Оружейник? – неожиданно подумал Федор. – Что за человеком нужно быть, чтобы превратить убийство в искусство?»
– А еще старик сказал, что каждый из нас идет по канату, – словно отвечая на вопрос Очкарика, произнес Ильгар. – Смерть поджидает нас едва ли не за каждым углом, однако тысячи различных причин позволяют нам ускользать от нее, дожидаясь своего часа. Но если выбрать подходящий момент, человека можно убить, просто пошевелив пальцем.
«Если выбрать подходящий момент. Если выбрать подходящий момент… Видеокамера сломалась, Ариф захотел в туалет, Сардар выбрал определенную кабинку… Подходящий момент? Очень подходящий».
Выбрать подходящий момент, это значит – знать. Оружейник знал.
Кто же он такой, черт побери?
Кто?
– Федор Александрович, что мне делать теперь?
Задумавшись, Волков совершенно потерял счет времени, и робкий голос Ильгара заставил его вздрогнуть.
– Что со мной будет?
«Хороший вопрос».
Очкарик вытащил из пачки очередную сигарету.
Если паренька арестовать, то придется выкладывать на стол свои шаткие доказательства и его бредовое признание. Первое порвет в клочья даже начинающий адвокат. Второе… Делиться с кем бы то ни было признанием Ильгара Федор пока не хотел. Почему? Потому что стоит Шипилову пронюхать, что Очкарик вышел на след неуловимого Призрака, как дело у него немедленно отберут. Это с одной стороны. А с другой – странное поведение убийцы. Почему Оружейник не убрал Ильгара, а дал ему возможность поговорить с Волковым? Ошибка? Стечение обстоятельств? В любом случае этим следовало воспользоваться.
А парня следует спрятать. Нечего ему делать ни на свободе, ни в тюрьме.
– Ты понимаешь, что наделал массу глупостей? – сухо осведомился Волков.
– Да, – обреченно кивнул Ильгар.
– Я думаю, тебя должны были убрать в ту же ночь, – откровенно сказал Федор. Глаза пацана расширились. – Я думаю, произошла какая-то ошибка, и человек, который должен был пустить тебе пулю в голову, просто не сумел приехать. Ты исполнитель, Ильгар, ты свидетель. Ты видел в лицо настоящего убийцу – Оружейника. Ты можешь дать показания против заказчика – против Лалы…
– Нет!
– Заткнись!
Юноша умолк.
– Сначала ты напишешь признание. Полный отчет о своих действиях. А потом…
– Что потом?
– Я думаю, что в изоляторе до тебя дотянутся, а посему спрячу тебя на конспиративной квартире под охраной своих людей.
– Это как программа защиты свидетелей?
– Вроде того, – согласился Волков. – А чтобы тебе веселее было сидеть, скажу так: если я благодаря твоей информации доберусь до Оружейника, у тебя появится шанс выйти сухим из воды.
Следует приободрить паренька, чтобы у него не возникло желания сбежать. Точнее так: чтобы не возникло сильного желания сбежать.
– Правда? – Но доверия в глазах Ильгара не было.
«Нет, не правда. Оружейник достанется Шипилову, а за убийство Арифа ответят крайние: ты и Сардар».
Но ведь не рассказывать же об этом пацану?
– Правда, – спокойно ответил Федор. – У тебя есть мотив, но не было никакой возможности совершить преступление. Ты не мог достать яд, не мог вывести из строя видеокамеру, все это сделал другой человек. Если я найду его, то пришью ему еще и исполнение.
Впрочем, лукавил Очкарик лишь наполовину: Оружейника могли убить при задержании, он мог скрыться, изменить внешность, потеряться навсегда, но если доказательств против него будет собрано достаточно, Ильгара действительно можно снять с крючка… чтобы посадить на другой.
– Просто так пришьете? – хмуро спросил парень.
Он взрослел на глазах.
– Не просто так, – усмехнулся Очкарик. – Ты мне будешь много должен.
– Деньги?
«Нет, все-таки еще ребенок. Еще не разобрался в механике жизни. Еще не сообразил, что послушный агент способен принести гораздо больше пользы, чем пачка наличных».
– Сынок, деньги меня давно не интересуют.
* * *
– Сергей, короче, мы начнем работать только после того, как ты перечислишь деньги… Я тоже хорошо к тебе отношусь и давно тебя знаю, именно поэтому повторяю: утром деньги, вечером стулья. И никак иначе… Я понимаю, что в прошлый раз у тебя были сложные обстоятельства и нужно было срочно платить налоги. Но мне, между прочим, пришлось взять кредит, чтобы выполнить твой заказ… Мы договорились? Договорились или нет? …Я тоже тебя люблю, экий ты пострел. Все, давай, завтра увидимся.
Голос доносился с кухни. Голос говорящего по телефону Левы.
Льва.
Чуть раньше, когда Испанка только-только начала просыпаться, до нее долетали лишь обрывки фраз: «до обеда задержусь точно!», «сами разберетесь!», «у Димки спросите, он заместитель мой или пописать вышел?» – Корзинкин объяснялся с подчиненными. Затем с кухни потянуло вкусностями: ароматом жареного хлеба, яичницы и свежесваренного кофе. Умопомрачительные запахи окончательно стряхнули сон, и последовавший после кулинарной паузы разговор Испанка прослушала полностью.
«С клиентом, наверное…»
Мысли текли с медлительностью путешествующего по веткам ленивца. Не хотелось подниматься, не хотелось узнавать, сколько времени, не хотелось возвращаться в реальную жизнь. Пусть останется только Лева. Пусть он войдет в комнату и принесет завтрак в постель. Пусть приляжет рядом, и они съедят вкуснейшие в мире тосты с вкуснейшей в мире яичницей, запивая все это вкуснейшим в мире кофе. И пусть тосты могут оказаться подгоревшими, яичница недосоленной, а кофе чересчур крепким – плевать. Главное, что Лева будет рядом и они будут есть пищу, приготовленную им для нее.
– Доброе утро, Терри.
– Ле-е-ва…
Между тарелок и бокалов лежала алая роза.
– Доброе утро, красавица.
«Господи, как же хорошо!»
Он поцеловал Испанку именно так, как ей хотелось: глубоким поцелуем в губы. Пальцы чуть скользят по щеке, несильно… даже не прижимая, а направляя лицо к нему. А потом, когда поцелуй закончился, пальцы мягко поднялись чуть выше, нежно прикоснулись к мочке уха.
– Проголодалась?
– Очень!
Ночь оказалась на редкость бурной.
– Как насчет легкого завтрака?
Он прилег рядом, именно так, как ей представлялось. Она чувствовала тепло его плеча, чувствовала его запах – он успел принять душ, слышала его дыхание. Ей было хорошо, как никогда в жизни. Рядом с ней лежал мужчина мечты. ЕЕ мечты. Немного забавный внешне, совсем не похожий на героя, и в то же время – мужественный. Стоило, действительно стоило ехать в Москву.
Испанка поймала себя на мысли, что благодарна Гончару. И плевать, что он практически заставил ее войти в команду, ведь не случись этого, она бы никогда не встретила Леву.
– Чем занимаешься днем? – осведомился Корзинкин.
– Еще не знаю…
В ее сумочке проснулся мобильник.
– Лежи, я принесу. – Лева легко соскочил с кровати и подал женщине сумочку. – С работы звонят?
Испанка посмотрела на экран: Травник. Машинально отметила время: почти полдень. «Ничего себе!» – улыбнулась, вспомнив, что уснули они на рассвете. Немного подумала, а затем нажала на кнопку «пропустить».
«Не хочу ни с кем говорить!»
Но настроение не ухудшилось. Она перевела взгляд на Леву и сказала:
– С работы, мой Лев, с работы. Но они подождут.
* * *
Разговор с Ильгаром подтвердил главное: Лала и Назим действительно желали угробить любимого мужа и брата. Именно так: Лала и Назим. Каждому из них в отдельности смерть Арифа была не особенно выгодна. Лала получала небольшое, по ее нынешним меркам, состояние, Назим же и вовсе оставался лишь с тем, что успел скопить. Его будущее в отсутствие брата-благодетеля оказывалось под угрозой. Зато вместе они могли претендовать на большую часть наследства Арифа. В качестве исполнителя сладкая парочка выбрала Ильгара: сказка о побоях, заботливо подсунутый пистолет, указание благоприятного времени и места… Волков не сомневался, что Ильгара должны были убить сразу же после покушения. Концы в воду, так сказать. Ариф становился жертвой безумного мстителя, а безутешная вдова и грустный брат вне подозрений.
Но появился Оружейник.
Он же Призрак.
Странный человек, в совершенстве владеющий искусством убийства.
«Каждый идет по канату, смерть поджидает едва ли не за каждым углом, однако тысячи различных причин позволяют нам ускользать, дожидаясь своего часа. Но если выбрать подходящий момент, человека можно убить, просто пошевелив пальцем».
Призрак-Оружейник всегда выбирает ПОДХОДЯЩИЕ моменты. Сломанные видеокамеры, расслабленная охрана… добавляются несколько штрихов, и привычные, не таящие угрозу места превращаются в смертельные ловушки.
«Что же ты за человек?»
В сентиментальные мотивы старика Федор не верил, точнее, оценивал вероятность подобного процентов в пять, не более. Еще пять процентов на то, что Оружейника нанял Назим Гусейн – если так, то к чему история с пистолетом? Получается, интерес убийцы в чем-то другом.
В чем?
И почему Оружейник оставил Ильгара в живых?
Очкарик не знал ответов на два этих вопроса, но понимал, что именно они станут ключом к разгадке происходящего.
Живой Ильгар, знающий, где находится логово Оружейника, показался пригласительным билетом в гости. Минут десять Волков боролся с искушением направить по указанному юношей адресу оперативников: скрытно оцепить здание, послать внутрь пару разведчиков, если клиент на месте – штурмовать квартиру, если нет – устроить засаду. Боролся и поборол.
Нет, нет и нет. Если Оружейник действительно поддался сентиментальным чувствам, то он уже покинул логово. Если же за его действиями прячется неизвестный пока мотив, то кавалерийская атака может все испортить. Надо ехать самому.
Это был один из тех старых домов, что прячутся за фасадами центральных улиц. Непрезентабельного вида, с разбитым тротуаром вокруг и скрипучей дверью подъезда. Один из тех домов, до которых еще не добрались охотники за дорогой землей в центре, который еще не успели снести, чтобы воткнуть на его месте бетонное чудовище любимых городским правительством турецких архитекторов или просто отреставрировать и перепрофилировать под бизнес-центр. В этом доме еще жили люди. Учитывая стоимость земли в центре Москвы, обитать им здесь оставалось недолго, однако сейчас старые тополя еще окружали старое здание, стуча ветками в старые окна с обычным стеклом.
Старое, грязноватое здание.
Вид этого дома, столь резко контрастирующий с отреставрированными уличными фасадами, неожиданно напомнил Волкову о его первом визите в Ленинград. Наслушавшись от родителей и сверстников рассказов о красоте Северной столицы, маленький Федя отчаянно мечтал попасть в чудесный город, и вот, когда ему исполнилось десять, родители устроили эту поездку. Мосты, медленно поднимающиеся в белую ночь, изумительные фонтаны Петергофа, красота Екатерининского дворца, величие Исаакиевского собора, знаменитый Александровский сад и бесконечные залы Эрмитажа… Сказка, ожившая сказка! Но однажды, во время прогулки по Невскому, они зачем-то зашли в… парадное, оказавшись за кулисами Северной столицы. И увидели исписанные глупыми фразами стены, разваливающуюся лестницу и обшарпанные двери. И почувствовали резкий запах мочи. С тех пор Ленинград стал для Очкарика городом фасадов, и он не мог заставить себя называть его Питером, тем более – Санкт-Петербургом. Это все еще Ленинград, и потребуется много времени и труда для того, чтобы город вновь стал соответствовать старому названию.
Примерно те же чувства Волков испытал и сейчас: шаг в сторону, шаг от витрин и рекламных стендов, и натыкаешься на спрятанную грязь.
Самое место для логова убийцы.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
