Vadim_Panov_Zanimatelnaya_Mehanika (522911), страница 21
Текст из файла (страница 21)
– Да.
– Теперь ваша очередь, Джеймс. Почему вы так настойчиво пытались узнать у Ерофея, где мы находимся?
– Потому что мы находимся не там, где должны. – Остин, все еще обдумывающий слова Эммануила, рассеянно посмотрел на карту, а затем развернул поверх нее другую, тоже с отметками пройденного пути, но не топографическую, а составленную из сделанных со спутника фотографий. – Сегодня вечером мы должны были выйти к берегу небольшого лесного озера.
Кантор внимательно изучил карту, затем оглядел окружающий поляну лес и неуверенно спросил:
– Может, мы не дошли?
– Если верить приборам, мы разбили лагерь в самом центре озера.
– Ошибка исключена?
– Мелкие несоответствия я стал замечать несколько дней назад, – признался Остин. – Не отмеченная на карте скала, болото, оказавшееся не там, где нужно… Я не придал им особого значения, и по всей видимости – зря. Сегодня стало окончательно ясно, что спутниковым навигаторам доверять нельзя. Но это не самая плохая новость.
– Что может быть хуже? – Профессор испугался. Сильно испугался. Даже в вечернем сумраке офицер разглядел, что руководитель экспедиции побледнел.
«Рассказывать дальше? А если он запаникует?»
Но делать нечего, Остин не имел права скрывать от начальника правду.
– Час назад перестали работать приборы связи. Рация и спутниковый телефон молчат. Но и это не все. Вы носите компас?
– Конечно.
– Достаньте его.
Кантор поковырялся в карманах, вытащил приборчик и вскрикнул. Стрелка крутилась, не переставая.
– Что все это значит?
– Я думал, вы мне объясните.
Две одинокие лучины не были способны разогнать царящий в пещере полумрак, они едва тлели. Скорее точки на стене, чем светильники. Впрочем, Семен даже обрадовался отсутствию света. Старый охотник не хотел видеть лицо шамана, не хотел встречаться с ним взглядом. Не хотел, чтобы тот видел его глаза. Сложные вопросы проще обсуждать, когда перед тобой всего лишь неясная фигура, контуры которой едва улавливаются в темноте.
– Как далеко они зашли? – тихо спросил шаман.
Он сидел на камне, прислонившись спиной к стене. Неподвижная тень. Бесстрастный голос.
– Им не выбраться без проводника, – уверенно ответил охотник.
– Точно?
– Абсолютно.
Всю последнюю неделю шаман влиял на приборы американцев, на компас и спутниковый навигатор одновременно, заставляя их показывать не то, что было на самом деле. Сегодня он их полностью вывел из строя.
– Мы убрали все зарубки, которые они оставляли, уничтожили все следы, – продолжил охотник. – Ерофей способен найти дорогу, он знает тайгу, но если он исчезнет, американцам не выбраться.
На несколько мгновений в пещере воцарилась тишина. Ни шороха, ни даже вздоха.
– В таком случае, – медленно произнес шаман, – пусть проводник исчезнет. Не сегодня, через пару дней. Пусть он заведет их еще дальше, а потом исчезнет.
Семен ждал этого приказа. Без волнения ждал, без страха, он знал, как следует поступать с предателями. Машинально кивнул, не отдавая себе отчета в том, что его движение вряд ли будет увидено, и поинтересовался:
– А что будет с американцами?
– Поступим с ними так, как решили, – бесстрастно ответил шаман.
– Ты решил, – уточнил охотник.
– И объяснил тебе мотивы.
– Им не выбраться без проводника и приборов, – повторил Семен. – Сначала они этого не поймут, потом начнут бояться, потом – паниковать. Через неделю они будут рыдать, не переставая молить своего бога, чтобы их кто-нибудь нашел, и драться за последние припасы. Испытав такое, они никогда не вернутся в тайгу.
– Вернутся, – односложно ответил шаман.
– Они за километр будут обходить любой лес. Неделя в тайге… да они забудут само слово «Сибирь».
– Не забудут. Вернутся в следующем году, но будут гораздо осторожнее. Они найдут нового проводника…
– Но люди будут знать, что ждет предателя!
– Люди знают это и сейчас. – Шаман негромко кашлянул. – Люди слабы. Многие забыли, что значит для нас Богиня, приходят к ней по привычке. Думают о ее сокровищах. – Шаман поднялся на ноги, сделал шаг вперед, и Семену все-таки пришлось увидеть его лихорадочно блестящие глаза. – Если мы отпустим американцев, они вернутся уже в следующем году. Они упорные. Они очень хотят ее найти.
Их было шестеро, их всегда было шестеро – хранителей Богини. И решения они всегда принимали сообща. И на этот раз большинство шаманов склонялось к обычному варианту поведения: спрятаться, затаиться, подождать, пока американцам не надоест блуждать по тайге. Но молодой настоял на своем. Убедил товарищей, что пора показать ученым, что в Сибири их не ждут. И сам вызвался решить проблему.
– Если мы не отпустим американцев, придут другие, – убежденно произнес охотник. – Богиня влечет их.
Шаман улыбнулся. Плохо улыбнулся. Не зло, не агрессивно – просто плохо. Такая улыбка могла вызвать дрожь у любого человека, но Семену довелось видеть слишком много, и напугать его одной только улыбкой было не под силу даже шаману.
– Придут другие, но не в следующем году. Цена покажется им чрезмерной, и пройдет немало времени, прежде чем они победят свой страх.
– Но другие все равно придут.
– Да. И мы будем ждать. – Шаман возвратился к своему камню. Снова сел. Снова прислонился спиной к стене пещеры. По всей видимости, закрыл глаза. И в его голос вернулось прежнее безразличие: – А сейчас поступим с американцами так, как решили. – Но через пару секунд поправился: – Как я решил.
Сержант Андерсен отыскал Остина вскоре после совещания. Формальному и одновременно неформальному лидеру морпехов не терпелось узнать, какое решение приняли руководители экспедиции. И ответ офицера его не обрадовал:
– Значит, мы идем дальше?
– Совершенно верно, сержант, – подтвердил Джеймс.
Андерсен задумчиво потеребил ремень. Разумеется, подобный жест при разговоре с офицером не являлся допустимым, но Остин понял, что морпех желает продемонстрировать свое неудовольствие всеми доступными способами, а потому воздержался от замечания.
– Прошу прощения, сэр, но ведь связь не работает.
– Скажу больше, сержант, компасы сошли с ума.
– Мне это уже известно.
– Отлично.
Андерсен поколебался, но все-таки задал следующий вопрос:
– Профессор способен объяснить происходящее?
– Мистер Кантор полагает, что мы находимся в некой аномальной зоне, – любезно объяснил Остин. – Вы понимаете, что значит «аномальная зона»?
– Теперь – да, – не удержался от язвительного ответа Андерсен.
– Вот и хорошо.
– Почему бы нам не пойти назад?
– Потому что у нас есть цель, и эта цель пока не достигнута. Мы знали, что будет трудно, а потому не должны робеть при появлении… э-э… временных неудобств.
– Отсутствие связи – это не временное неудобство, сэр, – отчеканил Андерсен. – Это серьезная нештатная ситуация, которая несет угрозу жизни. В случае необходимости мы не сможем своевременно получить помощь.
– Ребята пытаются починить передатчики, – спокойно ответил Остин.
– А если у них не получится?
– Значит, нас начнут искать, – пожал плечами офицер. – Сформируют спасательную экспедицию и направят ее в тайгу. Нас не бросят, сержант. А мы, в свою очередь, обязаны продолжить выполнение поставленной задачи.
– Я могу вам только советовать, сэр, но, по моему скромному мнению, двигаться по тайге без связи не совсем правильно.
Джеймс нахмурился:
«Что это: еще ворчание или уже ультиматум?»
– Насколько я понимаю, солдаты разделяют ваше скромное мнение?
– В большинстве, сэр, – не стал скрывать Андерсен.
– Мне нравится, что вы контролируете своих людей, сержант. Это показывает ваш профессионализм.
– Спасибо, сэр.
– Но, демонстрируя профессионализм, не следует забывать о долге, не так ли, солдат?
У Андерсена заходили желваки, но ответил он спокойным голосом:
– Я помню о присяге, сэр.
– Не сомневаюсь! – «Пока ворчание. Пока…» – Передайте ребятам, что завтра мы продолжим путь согласно намеченному плану. Временная неисправность техники не должна нас смущать, ибо есть проводник, который доведет нас до места и выведет обратно. – Остин произнес слова предельно твердо и предельно жестко, так, чтобы Андерсен вспомнил о существовании военного трибунала. – Кстати, я хочу, чтобы с этой минуты проводника охранял не один человек, а двое.
– Слушаюсь, сэр.
– И оставляйте как можно больше следов по пути следования. Не убирайтесь на стоянках, делайте зарубки, засечки, фотографируйте места и обязательно указывайте время и дату. Я хочу быть уверен, что мы выберемся отсюда при любом развитии событий. – Джеймс внимательно посмотрел на Андерсена: – Но сейчас мы идем вперед, это понятно? Надеюсь, вы не станете оспаривать официальный приказ?
– Мы всегда выполняли приказы вышестоящего начальства, – проворчал сержант. – Именно поэтому и оказались здесь.
– Если мы добьемся успеха, все будет забыто.
– Именно так нам и говорили, сэр. Вот только… – Андерсен замялся.
– Продолжайте, сержант, – подбодрил подчиненного Остин. – Я хочу, чтобы вы высказали все, что вас мучает.
Андерсен решился. Он посмотрел офицеру в глаза и угрюмо произнес:
– Ребята думают, что никто из нас отсюда не выберется, сэр. Ребята думают, что профессор разозлил шаманов и они нас не отпустят.
Понедельник
Торопиться в понедельник на службу Волков не стал по двум причинам. Во-первых, не было никаких срочных дел, требующих его присутствия в министерстве. Ильгар, если соберется прийти, позвонит на мобильный, всем остальным нужным людям его номер также известен. Во-вторых, следовало зайти к Яшке, исполнить данное Маме Вале обещание.
Тем более что Федор чувствовал себя виноватым перед старушкой: он соврал. На самом деле он виделся с Яшей гораздо чаще, чем говорил. И чаще, чем хотел бы.
Потому что причина этих встреч не относилась к числу приятных.
В их компании Петрович считался самым основательным и серьезным, Лева – самым жизнерадостным, Очкарик – умным, а Яша Рыжков – самым талантливым. И не без оснований. Яшкины стихи никого не оставляли безразличным, проникали в самую душу, прикасались к сердцу. Не зря ведь в древности хороших поэтов считали волшебниками…
Специалисты сравнивали тонкую лирику Рыжкова с есенинскими строками и прочили молодому поэту большое будущее. Яша поступил в Литературный институт и в девятнадцать лет издал первый сборник, благосклонно принятый критиками и публикой. Заговорили о том, что традиции Евтушенко и Рождественского не умерли, что поэзия возвращает утраченные было позиции, что юный Рыжков способен стать властителем дум поколения.
Жизнь Яши, в которой сбывалась одна мечта за другой, была похожа на сказочный сон. Вот только жить в сказке порой оказывается сложнее, чем наяву.
К сожалению, именно в это время дороги четырех друзей ненадолго разошлись. Волков с головой погрузился в мир криминалистики, Стрекалов увлекся экономикой и постоянно стажировался на Западе, Лева переехал жить в другой район, и Яша, талантливый, но не обладающий достаточной внутренней силой, остался без поддержки. Но он и не думал, что она ему требуется. Рыжков вошел в мир богемы. Он издал еще один сборник. Приятели захлебнулись от восторга, но критики, не относящиеся к числу его друзей, отметили, что обещающий поэт стал повторяться. Тем не менее в целом отзывы были вполне благосклонными. Отзывы специалистов. А вот читающая публика новую работу Рыжкова практически не заметила.
Россиянам образца девяностых годов стихи оказались без надобности.
А вкусивший славы Яша мечтал о всеобщей известности, мечтал прогреметь на всю страну и отказывался верить, что времена изменились.
У него была возможность стать автором шлягеров, некоторые его стихи превратились в песни популярных групп, продюсеры предлагали контракты, обещали неплохие деньги, но Рыжков, проработав на ниве коммерческого рифмоплетства меньше года, впал в жуткую депрессию. Разве об этом он грезил? Разве к этому стремилась его душа? Тратить талант на «бухгалтер, милый мой бухгалтер»? А как же высокое искусство?
Холодный прагматизм реального мира подрезал Яше крылья.
Несмотря на то, что талант никуда не делся, что его лирика по-прежнему пользовалась спросом у продюсеров, Рыжков работал с ними изредка, только тогда, когда остро нуждался в деньгах. Он писал «в стол», мыкался по литературным журналам, которые едва сводили концы с концами и часто выплачивали гонорар экземплярами тиража, а после того, как от него ушла вторая жена, Яша прочно сел на иглу.
Рыжков тщательно скрывал от друзей новое увлечение. Во время редких встреч демонстрировал уверенность в себе, рассказывал, что работает в шоу-бизнесе и вполне счастлив, а на деле скатывался все ниже и ниже. Через несколько месяцев Яша попал на прицел к черным маклерам. Одинокий наркоман, владеющий трехкомнатной квартирой на элитном Ленинском проспекте, – мечта! У Рыжкова, стихи которого становились все хуже и хуже, а соответственно, теряющего уважение продюсеров, появился постоянный источник наркотиков: милая женщина, всегда имевшая под рукой дозу.
На какое-то время жизнь вновь превратилась в сказку: дармовой героин, «понимающая» спутница, готовая слушать его стихи и его откровения, что еще нужно для счастья? И неизвестно, чем бы закончилась эта сказка, если бы к Яше не забежал на огонек Корзинкин, разбирающийся в женщинах лучше, чем Менделеев в химии. «Милая женщина» вызвала у Левы подозрения, которыми он не замедлил поделиться с Волковым. Федор проверил новую подругу Рыжкова по своим каналам и понял, что Яша крепко влип: его знакомая входила в хорошо организованную банду, специализирующуюся на отъеме квартир у опустившихся москвичей и имевшую надежное прикрытие в серьезной правоохранительной структуре. Пришлось подключать Петровича.
В странные девяностые годы бандитов не то чтобы не ловили… но в некоторых случаях было правильнее с ними договариваться, и Очкарику, при поддержке уже набравшего изрядный вес в определенных кругах Ильи, удалось снять Рыжкова с крючка. Бандитам вернули стоимость потраченного на Яшу героина и выплатили штраф – тридцать тысяч долларов. «Милая женщина» навсегда исчезла с горизонта. Рыжкова Петрович отправил в заграничную клинику, а саму историю друзья решили не предавать огласке. О злоключениях Яши не знал никто, даже Мама Валя и Оксана.
– Привет, – бросил Очкарик.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
