Vadim_Panov_Zanimatelnaya_Mehanika (522911), страница 20

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 20)

Однако Очкарика такой ответ не удовлетворил.

– Если убийца смог добраться до бассейна, что ему мешало проникнуть в спальню и просто шлепнуть сенатора?

– В доме автономная система защиты, – объяснил Шипилов. – Плюс два телохранителя у двери. А вот территория ранчо, как потом выяснилось, просматривалась недостаточно хорошо. К тому же… – Андрей бросил на Волкова многозначительный взгляд, – в эту ночь вышла из строя одна из видеокамер.

Действительно совпадение. Очкарик хотел улыбнуться, но передумал – слишком серьезен был Шипилов.

– Ариф, конечно, не был сенатором, но его тоже хорошо охраняли. И стиль убийства совпадает: максимально эффективное использование слабых мест, узнать о которых чрезвычайно сложно.

– В России этот человек… – начал Федор.

– С подачи американцев его называют Призраком, – сообщил Шипилов.

– Пусть так. – Волков поморщился, он не любил громкие фразы. – В России Призрак работал?

– Нет. Но география его преступлений широка.

– Какие-нибудь зацепки? Следы? Версии?

– Нет.

– Вообще? – удивился Очкарик.

– Абсолютно, – подтвердил Андрей. – Его ищут американцы, англичане, французы, немцы, израильтяне и китайцы. Безуспешно.

«Чем дальше, тем интереснее…»

– Кажется, я понимаю, чего вы от меня хотите, – усмехнулся Волков.

– Несмотря на вашу репутацию и послужной список, я не верю, что вы его возьмете, – честно сказал Шипилов. – Тем не менее шанс есть, и поэтому я решил встретиться. Нас интересует не заказчик, а исполнитель, разработчик плана. Призрак. Если поймете, что взяли след, – обращайтесь за любой помощью. Я знаю о вашем особом положении в МВД, но поверьте: мы можем значительно больше.

Андрей протянул Федору визитку:

– Здесь указан мой телефон.

– Я должен буду доложить о нашем контакте, – сообщил Очкарик, принимая картонный прямоугольник.

– Разумеется, – не стал протестовать Шипилов. – Но ваше руководство уже в курсе. С ним разговаривал мой шеф.

Он не попрощался, просто направился к машине, оставив Волкова у подъезда.

Второй раз за день Федору предлагали любую поддержку в расследовании смерти Арифа. Если так пойдет и дальше, то скоро следует ожидать появления раскаявшегося преступника.

Сибирь 2004 год,

тридцать восьмой день экспедиции

– Ты говорил, что путь не займет и трех недель, а мы блуждаем по тайге больше месяца, – холодно и предельно жестко произнес Остин, глядя на проводника в упор. – Как ты это объяснишь?

– Шаманы дорогу прячут, – манси жалко улыбнулся и в поисках поддержки покосился на профессора Кантора.

Эммануил промолчал.

– Шаманы? – переспросил Джеймс.

– Да.

– Как прячут?

– Они хорошо тайгу знают, – дрожащим голосом пояснил проводник. – Умеют прятать. Они много умеют.

Его звали Ерофеем, Ерофеем Портянкиным, и этот спившийся охотник был главной надеждой Кантора на успех миссии. Собственно, не будь у профессора этого козыря, не видать бы ему средств на экспедицию как своих ушей.

Отыскалась надежда самым случайным образом: о Портянкине Кантору рассказал безвестный русский ученый, фанатик, одержимый поисками сибирских сокровищ. Бедолага грезил лаврами Шлимана, жаждал всемирной славы, а потому рыскал по таежным углам в поисках то золота Ермака, то золота Колчака, то золота Сталина, то персидского серебра. Упорства, как и всяким одержимым, ему было не занимать. Он искал, расспрашивал, наблюдал и в результате отыскал в дешевом привокзальном буфете спящую под столом, храпящую и воняющую мочой жемчужину. Ерофея Портянкина. И, поговорив с ним, понял, что вытянул счастливый билет: после второго стакана Ерофей похвастался, что знает дорогу к главному капищу Золотой Бабы.

Однако безымянный ученый допустил обычную в таких случаях ошибку. Он мечтал заполучить все и сразу, не хотел, чтобы судьбу «дела всей его жизни» решали престарелые советские академики, которых он абсолютно не уважал, или, что еще хуже, академики новые, скоробогатеи, прикупившие недорогое звание в расплодившихся «академиях самых разных наук», которых он и вовсе ненавидел. Он мечтал найти честных людей, но, как это часто бывает, не преуспел. Не доверяя соотечественникам, одержимый имярек принялся искать выходы на «цивилизованных ученых» и сумел привлечь внимание Кантора. И не просто привлечь, а заинтриговать.

Для Эммануила же информация русского стала слаще манны небесной. В те дни Кантор как раз переживал кризис, с тоской вспоминал, что последнюю статью в научном журнале опубликовал больше года назад, никак не мог найти подходящее направление для исследований и всерьез подумывал над тем, чтобы впасть в краткосрочную, недели на две-три, депрессию.

И вдруг!

Весть о том, что существует человек, знающий дорогу к капищу таинственной Золотой Бабы, вернула Кантора к жизни, заставила надавить на все доступные ему рычаги. И даже на недоступные. Он провел колоссальную работу: всего за несколько месяцев нашел финансирование, поддержку от американского правительства, договорился с РАН – добился сотрудничества, не раскрывая главной цели экспедиции, завершил подготовительный этап и перебросил людей и оборудование в Сибирь. Правда, русскому ученому места в составе экспедиции не нашлось.

Да о нем никто и не помнил.

Тем временем «жемчужина» шумно высморкалась, а Джеймс строго произнес:

– Я хочу знать, когда мы достигнем цели?

– Ерофей давно не ходил к капищу, – примирительным тоном произнес Кантор. – Ничего странного в том, что он слегка путается.

Последние две недели Эммануил повторял эту мантру так часто, что сам стал в нее верить.

– Возможно, он бы путался меньше, если бы прекратил пить, – угрюмо заметил Остин, перейдя на английский.

В день Портянкин выпивал, или, как он сам говорил: «vyzhiral», не менее двухсот пятидесяти граммов водки. Наливать проводнику сверх этой дозы Джеймс запрещал категорически: в самом начале пути экспедиция потеряла целый день из-за невозможности разбудить упившегося ночью Ерофея. Но и заставить Портянкина отказаться от регулярного употребления спиртного оказалось невозможным. Вот и сейчас от него пахло: первое, что сделал Ерофей по окончании дневного перехода, – потребовал сто граммов из ежедневной дозы.

– Если бы он не пил, то вряд ли бы согласился вести нас к Золотой Бабе, – так же по-английски ответил профессор.

– Вы думаете?

– Я уверен, – резко произнес Кантор. – Ведь ему грозит месть.

– То есть сказки о шаманах…

– Не сказки, – перебил офицера Эммануил. – И давайте сначала закончим с Ерофеем, а затем переговорим обо всем остальном. Хорошо?

– Хорошо, – согласился Остин. Он вновь повернулся к проводнику и по-русски спросил: – Посмотри на карту. Ты можешь сказать, где мы находимся?

Портянкин неуверенно пожал плечами:

– Нет.

Экспедиция остановилась на ночевку на небольшой поляне, со всех сторон окруженной непроходимой тайгой. Ее размеры делали невозможным конфиденциальный разговор, а потому Джеймс увлек Кантора и Портянкина ближе к деревьям. Источником света служил висящий на ветке фонарь, а топографическую карту офицер расстелил прямо на земле.

– Смотри сюда, – приказал Джеймс, указывая на ломаную красную линию. – Это наш путь. Каждый день мы отмечали направление и пройденное расстояние, сверяясь с навигационным спутником.

– Хорошо, – кивнул Ерофей. – Красиво.

Ему нравилось разглядывать цветную карту и водить по ней пальцем, но читать ее Портянкин не собирался.

– Мы находимся здесь? – Остин ткнул в точку, на которой заканчивалась линия.

– Наверное, – протянул проводник и жалобно добавил: – Я человек маленький, я ничего такого не знаю.

– Джеймс, по-моему, вы уже пытались заставить Ерофея прочесть карту, – вздохнул профессор. – Недели три назад.

Не три, а гораздо больше, еще перед тем, как экспедиция ушла в тайгу. Однако ни угрозы, ни обещания увеличить ежедневную дозу спиртного не помогли – Портянкин не был способен совместить окружающую действительность с рисунком на бумаге.

– За это время он вряд ли поумнел, – пошутил Кантор.

– Пошел вон! – угрюмо велел выпивохе Остин.

Портянкин икнул и радостно засеменил от приставучих командиров прочь, к лагерю, где его ожидал капрал Роджерс, вечный спутник Ерофея, наполовину телохранитель, наполовину охранник. Джеймс распорядился не выпускать Портянкина из виду ни днем ни ночью, но присутствовать при разговоре Роджерс не мог, потому ожидал подопечного в тридцати шагах от места совещания.

Кантор проводил парочку долгим взглядом, затем повернулся к Остину и поинтересовался:

– Почему вы так настойчиво пытались узнать у Ерофея, где мы находимся?

– А почему вы верите в шаманов? – вопросом на вопрос ответил Джеймс.

– Но… – начал профессор, однако Остин не дал ему закончить мысль.

– Вы обещали поговорить о том, что меня волнует, – напомнил он. – О том, что интересует вас, переговорим после.

– Хорошо, – после короткого раздумья Эммануил решил не спорить с офицером. – Я верю в шаманов, потому что видел их в деле.

– Вы мне об этом не рассказывали.

– Я много чего вам не рассказывал, – загадочно, как ему показалось, усмехнулся Кантор.

Однако добился совсем не той реакции, на которую рассчитывал. Джеймс отнесся к заявлению с усталым пренебрежением:

– Эммануил, перестаньте валять дурака и просто расскажите, что видели. Мы не в том положении, чтобы ходить вокруг да около.

– А в каком мы положении? – осведомился профессор. – И, может быть, вы будете обращаться ко мне, как к своему командиру?

– Что вы видели?! На что способны эти трёхнутые шаманы?!

Вопль разъяренного Остина перепугал Кантора. Если до этого момента он считал разговор обычным совещанием, то теперь сообразил, что офицер чем-то сильно расстроен. И поспешил ответить на вопрос:

– Я видел, что умеет Ерофей.

– Он что, шаман? – недоверчиво прищурился Джеймс.

Вспышка гнева прошла столь же стремительно, как началась. В сущности, ее и не было: опытному офицеру не составило труда разыграть приступ ярости, чтобы заставить профессора подчиниться.

– Поэтому он так ценен, – объяснил Кантор. – Думаете, правительство дало мне деньги только потому, что я показал им пьяного русского мужика? Этот мерзавец должен был стать шаманом. Но что-то не сложилось. Я не знаю что: Ерофей не говорит. Его выгнали. Не убили, но выгнали. Давно уже выгнали. Он растерял почти все способности, но кое-что умеет, и это «кое-что» заставило наше правительство вложить в экспедицию несколько миллионов баксов.

– Что он умеет?

– Что-то вроде ясновидения. Лаборант сидел в закрытой комнате и открывал карты, а находящийся в другом помещении Ерофей называл их.

– И все?

– А вы занимаетесь ясновидением перед завтраком? – огрызнулся профессор. – Или оно входит в стандартную подготовку морпеха?

– Нет… – Остин немного смутился. – Но ясновидение? Всего один фокус заставил правительство раскошелиться на такую сумму?

– Ерофей сильно деградировал, – напомнил Кантор. – Он не скрывает, что ясновидение – единственное сохранившееся умение, да к тому же требующее от него колоссальных усилий. А для обычных шаманов оно является детской забавой. Они умеют больше.

– Насколько больше?

– Можно только гадать, – вздохнул Эммануил. – Настоящие шаманы – это люди, достигшие вершины развития, способные использовать едва ли не все возможности организма. Они лечат и насылают порчу, призывают животных и рыбу или, наоборот, отгоняют их. Рассказывают, что некоторые из них способны оборачиваться дикими зверями и птицами. Сибирские шаманы скрывают много тайн, но главная из них – Золотая Баба, идол, который ищут больше трехсот лет.

– Вы считаете, что она дает шаманам их силу, – догадался Остин.

– Верно, – кивнул Кантор. – Это одна из теорий.

Теперь стало понятно, почему правительство вложилось в экспедицию. Если Золотая Баба действительно является генератором «какого-то там невиданного поля», она должна находиться в Америке и нигде больше.

– Я ответил на ваш вопрос? – поинтересовался профессор.

Характеристики

Список файлов книги