Диплом_Мартьянова (1212217), страница 16

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 16)

В настоящее время на Дальнем Востоке реализуются крупные инвестиционные проекты и запускаются новые для региона отрасли промышленности. На этом фоне для всей системы профессионального образования наиболее остро встают вопросы самодостаточности региональной системы образования и её способности обеспечить развитие социально-экономической сферы профессиональными специалистами.

Несмотря на амбициозные планы Правительства РФ по освоению дальневосточного региона, его продолжают покидать квалифицированные кадры, Согласно данным исследования, предоставленным ВЦИОМ, на сегодняшний день около 40 % трудоспособного населения Дальнего Востока и Сибири ищут возможность покинуть региона проживания, а после окончания своего обучения собирается уехать и каждый четвертый студент. Причем мотивация смены региона достаточно проста. Среди основных причин указывается возможность карьерного роста и поиска работы по полученной специальности.

С учетом изложенного образовательного задачей корпуса дальневосточного региона является формирование мотивационной направленности студентов на профессиональную реализацию по месту жительства и учебы, а также учет необходимости проведения мероприятий, направленных на подготовку и переподготовку кадров.

В процессе обучения и профессионального становления студенты должны мотивироваться на более высокий уровень самообразования, постоянного роста образовательного уровня, стремление к совершенствованию, расширению и углублению профессиональных компетенций. Например, в перспективе в дальневосточном регионе ожидается серьёзная востребованность инженеров с высшим образованием и высококвалифицированных рабочих. Причем уровень квалификации должен быть настолько высок, что от рабочего требуется не только умение работать на современном высокотехнологичном оборудовании, но и владение компьютерной техникой, знание иностранных языков и пр. Такие рабочие нужны, например, в геологоразведывательной и некоторых других сферах. В настоящее время, к сожалению, многочисленны примеры, когда предприятия и организации вынуждены отказывать в трудоустройстве «местным» специалистам и принимать на свободные вакансии специалистов из других государств для работы на сложном инновационном оборудовании.

Приведённая ситуация должна стимулировать дальневосточные образовательные учреждения не только прогнозировать потребность в специалистах определённой квалификации с учетом перспектив реализации инновационных проектов в регионе: планировать цифры приёма студентов на каждый учебный год с учетом тенденций не прошлых лет, а обозначающихся перспектив, но усиливать работу по управлению формированием мотивационной готовности студентов к профессиональной самореализации в новых условиях региона.

В настоящее время руководители активно ищут выход из сложившейся ситуации. Так, многие вузы Дальнего Востока активизировали своё сотрудничество с крупными предприятиями и копаниями региона, ориентируют последних не только на активное участие в процессе обучения будущих специалистов, но и на своевременное формирование заказов на подготовку и переподготовку специалистов на перспективу.

С целью формирования мотивационной направленности студентов на профессиональную самореализацию именно в дальневосточном регионе в университетах создаются технопарки, осуществляется научно-образовательная кооперация, обеспечивается преемственность курса, взятого на развитие дальневосточного региона.

При работе со студентами в мотивационно сфере будущих профессионалов должны формироваться установки на гордость за свой край, на самореализацию с целью активного включения в современные преобразовательные процессы, происходящие в регионе, на личностную направленность на реализацию своих профессиональных компетенций в рамках инновационного развития Северо-Востока России и Дальневосточного федерального округа.

В завершении же следует отметить, что система профессионального образования дальневосточного региона должна решать не только глобальные перспективные задачи, но и обеспечивать регион кадрами повседневного спроса. Современный выпускник профессионального образовательного учреждения должен показывать не только высокий уровень владения специальными знаниями, умениями и навыками, но и ощущать глубокую потребность в достижении профессионального успеха в выбранной сфере, а также быть уверенным в своей будущей востребованности на рынке труда. Крайне важно в процессе формирования мотивационной готовности студентов к профессиональной деятельности привить им интерес к накоплению профессиональных знаний, к самостоятельной деятельности и дальнейшему непрерывному процессу самообразования. Как показано в настоящей статье, для достижений этих целей у студентов должны быть сформирована глубокая мотивационная готовность.

Ради заинтересованности вашей, чи Прошло уже много лун с того самого дня, когда Тим Берген, с позором изгнанный из племени за злостное тунеядство, начал свой долгий путь. Он шел вперед почти не останавливаясь, минуя прохладные тенистые леса и залитые солнцем луга, перебираясь вброд или вплавь через попадающиеся иногда на пути ручьи и речушки, задерживаясь на одном месте лишь для того, чтобы пополнить свой запас свежих плодов, сочных кореньев и полевых злаков. Пищу он складывал в старый потрепанный мешок, найденный неподалеку от одной из деревень, нередко встречавшихся в здешних краях. Сами же поселения Тим всегда обходил стороной, прекрасно понимая, что на радушный прием среди местных племен рассчитывать явно не стоит: отверженного своей общиной человека в лучшем случае прогоняли прочь, а то и вовсе могли забросать камнями или избить палками. Любой изгой считался практически доказанным преступником, а уж тунеядец и подавно, ведь безделье считалось тягчайшим грехом. Убить можно сгоряча или по неосторожности, украсть – поддавшись мимолетному чувству жадности, изнасиловать – велением непреодолимого, всепоглощающего инстинкта. И только бездельник и дармоед творит свое зло сознательно, намеренно и бесстыдно.
Дорога на север стала единственным смыслом существования для Тима в эти невеселые дни. Он упрямо шел вперед, полностью отдавая все силы и мысли этому движению, стараясь не вспоминать о неторопливых, ленивых и беззаботных деньках, проведенных в родной деревне. Прошлое было безвозвратно потеряно. И лишь ночами, проваливаясь в глубокий усталый сон, он все так же стоял у костра на последнем совете племени, где безжалостные лица людей жгли его своими злыми и ненавидящими взглядами, а их когтистые пальцы наперебой тянулись к его беззащитному горлу.
Но в этот раз Тим увидел совсем другое: старый травник Уго Виксен, одетый в ослепительно сияющие одежды, улыбаясь, протягивал ему свои морщинистые руки.
- Виксен! Ты жив! – удивленно и обрадованно вскричал он.
- Все мы в той или иной мере живы, мой мальчик, - добродушно ответил старик. – Смерти не существует, есть лишь бесчисленные формы существования разума. И у каждого из нас свой путь. Твой – долог и тернист, но он все же намного короче, чем путь избравших земную славу. Иди вперед и помни: отныне, что бы ни случилось, я всегда буду рядом.
Видение стало понемногу тускнеть и терять свои очертания.
- Стой, Виксен! – закричал Тим. – Мы еще увидимся когда-нибудь?
- Найди Белый Замок… - донеслось откуда-то издалека едва различимое эхо.
Тим вздрогнул и открыл глаза. Образ старика был настолько живым и ярким, что он не сразу сообразил, что всего лишь видел сон. Он помотал головой, пытаясь избавиться от наваждения, и тут же зябко поежился. Приближалась осень, ночи становились все холоднее. Не спасал даже старый мешок, которым Тим, высыпая продукты на землю, укрывался, как одеялом. Нужно было торопиться, чтобы успеть до первых заморозков.
Места теперь были все более мрачные и болотистые, а людские поселения встречались все реже. Здесь уже нельзя было найти тех многочисленных плодовых деревьев, что росли на равнине, зато в изобилии водились грибы и ягоды. Проходя через светлые, поросшие зеленоватым мхом прогалины, Тим частенько натыкался на больших черных греющихся на солнышке змей.
Наконец начались каменистые предгорья. Растительность становилась все более скудной, а взявшийся откуда-то сильный ветер пронизывал до костей. Тим запас почти полмешка болотных ягод и наскоро засушенных грибов и соорудил себе некое подобие подстилки из мха, чтобы не так мерзнуть ночью. Он все шел и шел, не обращая внимания на усталость и натертые мозоли, не видя впереди даже намека на хоть какой-нибудь замок. Земля здесь была безлюдна и пуста. Быть может, старый Виксен просто ошибся и видел лишь мираж, игру света и тени в рассветном небе?
Тим скромно завтракал рядом с большим гранитным валуном, мелко дрожа от утреннего холода и безуспешно пытаясь согреться в алых лучах восходящего солнца, когда в небольшом отдалении послышались какие-то новые незнакомые звуки. Легкий, едва различимый гул довольно скоро перерос в отчетливый топот множества лошадиных копыт. Тим схватил свой мешок и немедленно укрылся за камнями. Через несколько минут совсем рядом проскакал большой отряд вооруженных копьями всадников в отороченных оленьим мехом кожаных куртках и больших волчьих шапках. За плечами у каждого висел короткий лук, а к седлу был привязан колчан со стрелами. Тим сразу же догадался, что это – те самые угры, безжалостные кочевники-воители севера, столько ужасов и легенд о которых он слышал дома, в равнинных землях. Хвала судьбе за то, что он успел вовремя спрятаться!
Когда топот и отрывистые крики угров затихли вдали, Тим вылез из укрытия и поспешил продолжить свой путь. Пройдя еще несколько сотен метров по каменистому подъему и оказавшись на вершине очередной гряды, невдалеке он увидел тихо журчащий прохладный и чистый ручей. Тим бросился к воде и упал на колени, жадно припав губами к живительной влаге и стараясь напиться впрок.
Он сидел на берегу и переводил дух, когда рядом в землю неожиданно вонзилась первая стрела. Вторая попала ровно в то место, где он был еще секунду назад. А Тим уже бежал во всю прыть, петляя в разные стороны, будто загнанный заяц, пытаясь как можно сильнее усложнить задачу невидимому лучнику и поскорее скрыться из виду. Наконец он нырнул в какую-то расселину и облегченно вздохнул. Но тут же раздосадованно цокнул языком: холщовый мешок со всем запасом еды и мягкая подстилка так и остались лежать у ручья. Таинственный незнакомец ограбил его подчистую. Тим выбрался на открытое место и едва успел пробежать десяток шагов, как мгновенно был окружен небольшой группой откуда ни возьмись налетевших всадников.
- Ха-ха, попалась пташка! – хрипло рассмеялся один из них.
Тим испуганно сжался и пригнулся к земле. Грубые обветренные лица воинственных угров, сидящих на разгоряченных лошадях, были полны жестокого торжества.
- Что, заблудился? – подтрунил над ним другой. – Так мы покажем дорогу. А ну-ка двигай!
Тим от ужаса не мог произнести ни слова. Никогда еще прежде ему не доводилось быть так близко от гибели, и панический страх смерти парализовал напряженное тело. Ноги его подкосились, а охваченный кошмарным ожиданием разум провалился в спасительное небытие под удивленные и насмешливые возгласы кочевников.
Очнулся он от внезапно резкого увесистого тычка в бок.
- Слезай, мелюзга, приехали!
Чьи-то сильные руки сняли Тима с крупа лошади, на котором он лежал, и хорошенько встряхнули. Тим понял, что все еще жив, но эта мысль не принесла ему желанного облегчения. Что они собираются с ним сделать? Позабавиться жестокими пытками или снова использовать в качестве живой мишени? А может, просто съесть на ужин? Тим снова почувствовал неприятную дурноту, но тут его схватили за шиворот и втолкнули в какой-то пыльный тесный шатер, насквозь пропахший дымом и горелым мясом.
- Привет тебе, Пекка Вейсанен! Взяли лазутчика у Хильденской пустоши. Наверняка подослан проклятыми кимврами.
У дальней стены, на невысоком ложе из оленьих шкур сидел немолодой уже седеющий воин, одетый в светлую грубую рубаху, с серебристым кубком в правой руке и обглоданной бараньей ногой в левой. Рядом с ним лежал овальный кожаный щит, а на поясе висел короткий меч с фигурной рукояткой. Угр отставил свою трапезу в сторону и слегка наклонился, внимательно рассматривая приведенного пленника. В тусклом свете очага Тим увидел его серьезное, умудренное жизненным опытом лицо, обезображенное глубоким шрамом на щеке.
- Зачем ты здесь, чужак? – наконец раздался его глухой усталый голос. – Неужели и впрямь думал, что мы позволим тебе безнаказанно шпионить на нашей земле?
Тим понял, что раз его до сих пор еще не убили, он должен использовать этот неожиданный допрос, чтобы хотя бы попытаться спасти свою висящую на волоске жизнь.
- Но я ведь вовсе не шпион! – горячо воскликнул он. – Я… Я просто лекарь, и собирал здесь целебные травы. В наших краях таких почти не водится, вот и забрел на север чуть дальше, чем обычно.
- Ты серьезно считаешь, что я поверю во всю эту чушь? – мрачно усмехнулся Пекка Вейсанен, потянувшись рукой к мечу, и сердце у Тима ушло в пятки.
- Подожди! – взмолился он, падая на колени. – Ну хорошо, я скажу тебе правду. Я иду к Белому Замку.
Предводитель угров некоторое время сидел молча, вглядываясь в серьезное лицо пленника, а потом неожиданно взорвался громким безудержным хохотом. Он трясся в пароксизмах смеха, колотя кулаком по меховым подушкам, а из глаз его так и сыпались слезы. Наконец Вейсанену все же удалось совладать с собой, хотя плечи его все еще немного дрожали.
- Да уж, давненько я не слыхал подобной выдумки! Другие обычно говорят, что заблудились или хотят купить оленей, или сбежали от гнета своего жестокого правителя. Но сегодня ты меня позабавил, и поэтому я, пожалуй, не буду тебя сразу убивать. И откуда ты только узнал про этот Белый Замок?
- Мне рассказывал о нем наш старый знахарь Уго Виксен. Когда-то, давным-давно он сам был здесь и видел замок собственными глазами. Все детство я грезил мечтами о нем и страстно желал узнать, что за таинственные люди там живут. Виксен говорил, что это оплот самых могущественных магов на земле и там найдутся ответы на все тайны мироздания. И вот теперь, когда меня изгнали из племени, я просто не знаю, куда мне больше идти, - грустно вздохнул Тим.
- Так тебя изгнали из племени? – живо заинтересовался вождь. – Что ж, это хорошо, преступники нам даже нужны. Сам понимаешь, воинственный образ жизни не очень-то способствует естественному приросту населения. А про замок забудь, нечего тебе там делать.
- Почему это? – в голосе Тима послышались обиженные нотки.
- Да пробовали многие… Не подпускают они к себе никого, понимаешь? Я сам видел вот этими глазами, как длинные огненные стрелы превращали моих людей в труху и пепел. Как тучи железных мошек влетали им в рот и уши и разрывали изнутри на части, а неведомые чары вызывали в нас панический ужас. Молод был, горяч, думал, уж я-то смогу прорваться, - угр покачал головой. – Нет, парень, если там и живут какие-то волшебники, то это самые отвратительные и жестокие твари, каких только можно себе представить. Так что оставайся-ка ты лучше у нас, будем разбойничать вместе, девку тебе нормальную найдем, заживешь по-человечески.
- Боюсь, это не по моей части, - вздохнул Тим. – Я всегда мечтал быть лекарем, как наш Виксен, слушал его во всем, учился разным премудростям. А потом они взяли и убили его.
На последних словах голос Тима предательски задрожал.
- И ты, конечно же, послал их всех к черту, - понимающе подытожил Вейсанен. – Ну и правильно сделал. Лучше быть одному, чем с уродами, особенно когда больше не питаешь никаких иллюзий на их счет.
Предводитель угров сидел, задумчиво уставясь куда-то в сторону.
- Что ж, ты неплохой парень, как я погляжу. Есть у меня одна идейка, как попасть в этот проклятый замок. Давно обдумывал это дело, да все как-то повода не было. В общем, давай так: ты поможешь мне – а я помогу тебе. Лекарем, говоришь, собирался стать?
Вождь закатал левую штанину и глазам Тима явился большой уродливый шрам, проходящий через весь коленный сустав.
- Болит в последнее время, сил нет. Только вином и спасаюсь. Хожу-то с трудом, а уж о верховой езде вообще молчу. Тоска смертельная заела, я так уже соскучился по старым добрым набегам. Орел без неба жить не может. Вот и я чувствую, как с каждым днем постепенно теряю былой интерес к жизни. Одно развлечение осталось: пленников четвертовать, да и то уже порядком надоело.
Тим осмотрел и ощупал рану, старательно вспоминая все, чему его учил старый знахарь.
- Похоже, из-за неправильного питания и чрезмерной тяги к вину у тебя началось отложение солей, господин. Это и сказалось на старой ране. Тебе нужно немедленно отказаться от жареного мяса и выпивки, перейти на овощную диету, принимать отвары из трав и втирать в колено мазь из меда и цветочной пыльцы.
- Хм, звучит разумно, - потеребил бороду предводитель. – Хоть я и не люблю себе ни в чем отказывать, пожалуй, прислушаюсь к твоему совету и всерьез займусь лечением. Положим, мед и овощи мы отберем у крестьян. Ну а травы-то какие нужны, знаешь? И где ты найдешь пыльцу в августе месяце?
- Здесь совсем другие растения, чем у нас, - развел руками Тим, – и мне неведома их целебная сила. Боюсь, придется возвращаться на юг, пока не встретится хоть что-то знакомое.
Пекка Вейсанен опустил взгляд в огонь, напряженно обдумывая положение. Наконец лицо вождя просветлело, и он снова обратился к своему пленнику.
- Значит так. В нескольких днях пути на закат стоит большой портовый город Вазаборг. В нем найдется все, что только пожелаешь. Это земли короля Седрика, и угорских кочевников там не жалуют. Ты пойдешь туда с двумя воинами, переодетыми в обычных селян. Купишь все необходимое и сразу же возвращайся. А уж мои люди присмотрят, чтобы ты никуда не сбежал, - криво улыбнулся варвар.
Тиму не оставалось ничего другого, как принять предложение кочевого вождя. В конце концов, ведь это намного лучше, чем коллективное четвертование тупыми саблями. Ради С тСамый познавательный день длВ голове постоянно роится много мыслей. Некоторые из них кажутся перспективными. Тогда рука сама тянется к карандашу, мысль разрозненно, отдельными словами-намёками ложится на бумагу, чтобы быть додуманной и развёрнутой позже.
На бумагу. На меленькую бумажку. На специальную бумажечку для заметок из отрывного брикета. Или на какой-то обрывок. Недомысль на обрывке бумаги.
Позже, когда будет время, когда оно придёт вместе с вдохновением, мысль возмужает, разрастётся и расправит плечи, а маленькая бумажка отправится в топку. Мысль будет существовать уже независимо и самостоятельно.
Маленькие бумажечки – семена актуализации. Чтобы взрасти, им необходимы свет и внимание. Когда же росток превращается в полноценное дерево, скорлупки отшелушиваются и умирают. Они больше ненужны.
Однако, если семена окажутся без должного ухода и в неподходящей среде, они умрут раньше, чем раскроется первый лист.

У меня были десятки таких бумажечек: распиханных небрежно по блокнотам и книгам, сваленные ворохом в ящике письменного стола, просто разбросанные вокруг компа, на полках и комоде.
Наступало время, я вспоминала о какой-то из них. Мысль возвращалась и требовала, чтобы её додумывали. Тогда я находила бумажечку с обрывками мысли и писала текст. Процесс был налажен и он шёл.
А потом я решила навести порядок. Я собрала все бумажечки, рассортировала их по важности и отправила в специально отведённую для этого коробочку. Скоро коробочка укоренилась на комоде, среди других жизненно важных вещей. В неё время от времени добавлялись новые листочки. И постепенно она затерялась в хламе. Но самое главное: однажды попав в коробочку, бумажечки оттуда уже не выходили.
Мысли залёживались и протухали.

Спрятанные в отдельный сундучок идеи словно выпадали из информационного поля, оказывались в изоляции, в лишённой всякой питательности среде. И даже временное извлечение на свет, трепетное перебирание и перекладывание не могли их реанимировать.

Мысли не любят упорядоченности. Они любят свободу и хаос. Им необходима возможность свободно переплетаться, ветвиться, заходить в тупики и выбираться из них. Мысли должны взаимодействовать, идеи должны подпитываться ментальной энергией своего создателя и эманациями ноосферы.
Мыслям никак нельзя в коробочку, в очередь, в каталог и на полку. Там они умирают.ится не менее пятидесяти часов.

Закрыв глаза и сделав глубокий вдох, я открыл их сидя посреди широкой дороги.

Люди. Всякие люди. Все они знали, знают или узнают меня. Низкие и высокие. Тонкие и толстые. Мальчики и девочки. Мужчины и женщины. Дети и старики. Ужё ушедшие и те, кому лишь предстоит сделать здесь шаг. Они идут нескончаемым потоком рядом и поотдаль. Быстро и медленно. Идут дорогами чужой боли за своей любовью. Идут со мной. Идут мимо меня. Идут сквозь память встреч, прикосновений и запахов. Идут до ближайшего перекрестка.

Вот спокойно и размеренно шагают те, кто отказался от возможности узнать и научить. Они идут легко. Призраки из остатков липких желаний, цепких объятий и забытых. Делают вид, что давно всё увидели завязав глаза в самом начале. Я провожаю взглядом спину каждого.

Следом за ними неслышно идут те, кто легко и знакомо касается моего плеча. Кто не способен забыть и о ком я сам всегда помню. Чьё сердце может качать кровь за двоих. Они знали и забыли обо мне всё, кроме своей любви. Я знаю всё о них и ничего не могу вспомнить о своей любви. Моя семья.

Последними идут те, чьи подобранные сутулые плечи я любил так сильно. Их души и тела я готов врачевать и латать столько, сколько необходимо. Они подходят медленно. Растерянно останавливаясь рядом или сбоку они не знают сколько идти до следующего перекрестка. Они готовы ждать любого с кем рядом дорога станет легка и понятна. Ни шага не сделают. Помнят все мои признания и мастерски прячут липкие улыбки глядя прямо в глаза. Их стремления и желания кажутся непостижимыми, но это иллюзия. В них нет ничего кроме чужой любвик ним. Их ответные объятия слабы и не искренни. Словно дети, что терпят ласки мамы и папы нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу ради обещанной конфеты.

"Тот, кто говорит о любви, помнит о её бесценности и бескорыстности." - слова тех, чьи шаги стихли здесь за долго до появления моих. Я иду и говорю так:

• всякий, кто скажет о любви не переступив порог твоего дома - скажет не о любви.
• всякий, кто говорит о любви, едва переступив порог твоего дома - говорит не о любви.
• всякий, кто решил заговорить о любви спустя несколько лет молчания - решил, что слова способны заменить её.
• всякий, кто говорил тебе о том, как любовь прекрасна, чиста и бескорыстна - не знает ничего о ней.
• всякий, кто говорит о любви - не смотрит в протянутые к нему ладони.

Они придут говорить о своей любви и не смогут теперь раскрыть рта. Они несут внутри только самих себя и забредают в чужие дома и жизни случайно. Всякие люди.

Я сменил адреса и замки за пятьдесят часов одного дня.
Пятьдесят часов необходимы каждому.ех пор, как я научился думать Так ли велика потеря? Каждый задумывался, наверняка. В чем ты хранишь тот самый качественный номинал собственной данности? Чем обеспечиваешь регулярный рост его ценности? И кто в голове задаёт все эти вопросы. Ни имени у него, ни глаз, ни лица. Только голос. И звучит же всегда на фоне вязкой, словно чернотопье, тишины. Будто густой горячей смолы в ушные раковины льют. Поток вопросов и ни думает утихать лет до 25, как по мне. Ты ещё ничего не знаешь, ничего не понял, но уже умеешь чисто чувствовать. А когда четверть позади, это настойчивый вопрошатель вдруг замолкает. Навсегда. И всё. И больше никаких вопросов нет. Ты вдруг понял сразу всё, повсеместно наебнувшись всеми отделами внутри своей офисной-черепной коробки. И ты чувствуешь. Отныне ты будешь чертовски медленно погружаться на дно густой вязкой тишины. Он ушел? Или вопросы кончились? Кончились потому что все понял? Нашел все ответы? Но кто нашел? И почему унес их с собой?! Как мог он поступить так. И вот ближе к тридцати ты начинаешь говорить с миром более простым языком. Более честным, что ли. Человеческая ложь всегда более замысловата, чем человеческая правда.
Индивидуальный самообман же, прекрасен в своей обезоруживающей простоте. И потому не имеет ни начала, ни конца. Даже сейчас я пишу этот текст на абсолютном доверии к себе. К своему голосу. Миру больше не нужны охуительные истории с поисками ответов на вопросы "всей жизни". Мир говорит, что ты будешь голоден, если не раздобудешь съестное. Мир говорит, что ты околеешь без огня. Мир выходит к тебе из лесной чащи бурым медведем и говорит, что ты слаб и смешон. Мир учит тебя. Мир показывает тебе себя. Изнутри. Ближе к трём десяткам ты приходишь к тому, что всё ещё ничего не понял, но уже кое-что знаешь. Да-да. Не наоборот, пусть вас не смущает. Казалось бы, обладание знанием подразумевает его внутреннее понимание, но имея дело с нами, людьми, честнее было бы вести речь не Знании, а о знании закономерностей. В силу отсутствия глубинного понимания механики мира мы живём следуя абсолютным реакциям. Не видя причинно-следственную карту происходящего мы решаем, что " Бархатного разливного я возьму пару литров, пожалуй". Не остановившись в излюбленном процессе поглощения, но утопив сознание в массмедиа ты пришел в свои сорок. Или даже сорок пять. Тот самое чувство, когда все внутри тебя готово к Пониманию, как кажется. Ты дошел сюда уже с собственным набором инструментов мироформирования. Твоя ЦНС раскинулась, словно тонкая стальная паутина. Твоя собственная инструкция "Как дожить до сорока пяти и не охуеть" в подшитой папке с мятыми черновиками. Ты нервно теребишь её переминаясь с ноги на ногу. "Ну где же. Чёрт. У меня уже не так много времени! Где это гребанное Понимание?!?" - срываешься на крик. Ты ужасно зол на самого себя. "Ты просто чёртов идиот! Хотел здесь что-то понять?" - криком разносится вопрос отражаясь от стенок черепной коробки звенящим эхом. И в ту же минуту с мягким хлопком вязкая тишина начинает отступать. Тысячи голосов наполняют тебя. Тысячи мыслей, желаний и страстей. Мир решает приподнять твои веки на пару минут. И ты видишь. Весь этот колоссальный бесконечно равноускоренный механизм происходящего бреда. Да.

Теперь ты понимаешь, почему любитель задавать вопросы покинул тебя так рано.категориями более высокими, чем инстинкты и рефлексы, - а это лет семнадцать - я знаю, что был рожден для чего-то великого. Искусство или наука - я не знал, но это должно было изменить мир. Учился я, без малого, отлично: гуманитарные и точные науки давались мне одинакого хорошо, и это затрудняло понимание русла моего предназначения еще больше.
Вместе с тем, еще с детства я начал много читать. Во мне нашли отклик идеи не менее сотни писателей. Я так решил, что чем начитаннее я буду, тем легче мне будет создать что-то свое; что нельзя сотворить нечто великое без огромного количества знаний, квинтэссенции мыслей, живших до меня. Да и, честно говоря, я жалел, что не могу вобрать в себя то, что создадут люди после. Ведь все великое вне времени, а остальное - прах.
Тем не менее, в мои увлечения входила не только литература: кинематограф, изобразительное искусство, музыка, научные труды - на все было трудно найти время, поэтому я все делал по очереди, в зависимости от дня недели.
В определенный момент, я понял, что готов. Сначала я попробовал писать(хронологический порядок попыток создать что-то идентичен порядку, в котором я вбирал в себя знания определенного толка), сначала мне показалось, что выходит очень даже неплохо, но с каждой страницей, каждым символом, во мне нарастало гнетущее чувство - все это уже где-то было. А именно в прочтенных мною книгах.
Вскоре я почти впал в отчаяние: сколько я не пребывал в творческих метаниях, ничего нового мой разум не порождал. Все уже было придумано. Мне просто не повезло родиться так поздно, когда таких как я в мире было уже достаточно, и мне осталось только изобретать велосипед.
Так же было и с музыкой.
И с картинами.
Оставалась наука. Я подумал, что вот оно, единственная сфера, в которую можно привнести новое и изменить тем самым жизни людей. Сначала я засел за формулы, теории, все, до чего мог добраться. Науки смешивались в моей голове в одну Науку.
Вскоре(благо моя семья была не из бедных, мягко говоря) я нанял целую лабораторию, которая разрасталась с огромной скоростью, и в ней появлялось все новейшее оборудование и высококлассные ученые, за чьим ходом работ я пристально следил в надежде найти толчок своему открытию.
Тем не менее, ничего стоящего я не получал от них. Как и от себя. Они иногда совершали какие-то открытия, замечали что-то, чего не замечал никто до них, но все это было настолько незначительно, что повлиять на чью-то жизнь это никак не могло, даже вместе взятое.
Я стал все больше отдалятся от дел, в итоге факту оставив ученым право распоряжатся лабораторией по собственному желанию, оплачивая все счета. Дни тянулись жвачкой в моей прокрастинации. Я снова начал читать, уже не вдумываясь в текст, просто это заполняло время, да и приятное чувство от осознания того, что я прочел еще одну книгу, никуда не делось. То, что зачастую я, не помнил, что было в последней книге, не мешало этому ощущению. К тому же, люди часто не понимаю того, что видят.
Так прошел год, пока я не решил начать путешествовать. Об этом мне подсказала сестра, позвонившая поздравить меня с днем рождения. Это была чистая формальность, но сыграла она в моей жизни решающую роль. Не долго думая, я взял все самое необходимое на первое время и купил билеты на ближайший рейс, на который я успевал, так как дел у меня было, все счета можно оплачивать и удаленно, а предупреждать о внезапном отъезде было некого.
***
Несколько месяцев я путешествовал из страны в страну и начал чувствовать нечто, чего еще не чувствовал никогда. Жизнь. Я отбросил книги, все, что отвлекало меня от восприятия окружающего меня мира. Я знакомился с новыми людьми, в том числе женщинами, однако все они быстро пропадали из моего поля зрения и оставались лишь в моей памяти. Но этого мне хватало.
Однажды, вернувшись в номер с посещения Альп, я внезапно испытал порыв, доселе мне неизвестный. Минуя ванную и не раздеваясь, я сел за стул достал записную книжку и начал писать. Я писал и зачеркивал написанное всю ночь, отвлекаясь только на неотлагаемые нужды: туалет и жажда.
Утром я свалился на кровать без сил.
***
Через неделю я был дома. Я понял, что это то самое, великое. Теперь надо было показать это миру, и поразмыслив, я решил, что сначала надо дать почитать это нескольким людям в личном порядке. Только вот связей в родном городе у меня не осталось. Поэтому я решил устроить собрание богемы со всего города, обосновав это благотворительными нуждами.
На месте, произнеся вступительную речь, я ушел на переферию внимания публики, и начал вытаскивать из толпы по одному человеку и отводить в укромное место. Там я давал им прочесть свое творение, не говоря ничего о том, кто его написал.
По прочтению я задавал стандартные вопросы, как то: "ну как вам?", "В чем, по-вашему, смысл данного произведения" и тому подобное. Однако все, что я получал в ответ, это невразумительное бормотание: дескать, это разумеется, гениально, но в чем задумка автора никто так и не сказал.
Ушел я оттуда опустошенный. Как же так? Никто не может сказать, в чем заключался мой замысел. Может еще слишком рано?
Собравшись с мыслями, я решил ездить по разным городам, устраивая подобные мероприятия. А вскоре, не получив того, что хотел, и по разным странам, для чего пришлось перевести его на несколько языков.
***
Я показал его несметному количеству людей. Никто не знает... Мне кажется, я ошибся.
Все было зря.
***
Войдя в комнату, уборщица увидела тело висящее на веревке и вскрикнула. Она хотела звать помощь, но в последний момент увидело записную книжку под его ногами. Любопытство взяло верх, и она взяла ее в руки и открыла. Там было страниц десять текста, и она удивилась тому, что предсмертная записка настолько большая.
Но быстро она поняла, что это не записка. Это рассказ. Закрыв книжецу, она положила ее в карман и еще несколько минут стояла не шевелясь перед трупом, почти упираясь носом ему грудь. Такой ее нашли другие уборщицы и привели в себя.
Но ответом на их многочисленные вопросы, была лишь быстро удаляющаяся спина и странное бормотание, что-то вроде:"Это гениально... Все так просто" и что еще более странно: "Спасибо".
А труп тем временем являл собой жуткое зрелище: видимо из-за предсмертных смертных судорог, на его лице держалась, не сходя даже, когда его вытащили с петли, улыбка .заинтересованности ваш Сегодня с утра прочитал о том, что якобы 4 января 2015 года Юпитер и Плутон встанут на одну линию, что позволит людям практически висеть в воздухе 3 секунды (лолшто?). Это, конечно же, ни что иное, как фрикота, так как в таком случае при каждом Солнечном затмении мы бы уже летали аки Гарри Поттер на метле.
Но эта инфа заставила меня вспомнить о том, как полгода назад форсили Суперлуние, что якобы Луна будет с полнеба, или на крайний случай, такая, как в гта сан андреас, лол.
И вот я решил рассчитать - а на каком, собственно, расстоянии должна быть Луна, чтобы занимать полнеба? Для расчетов мне понадобились Википедия и онлайн-калькулятор обратных тригонометрических функций. Из статьи про угловой размер я узнал о том, что рассчитать угловой размер отрезка можно, узнав арктангенс диаметра небесного тела, поделённого на двойное расстояние от наблюдателя до небесного тела. Затем это число умножаем на два и получаем, сколько небесное тело занимает в градусах, минутах или секундах.
Как известно, Луна на небе занимает примерно половину углового градуса, или 30 угловых минут.
Проверяем формулу: найдём угловой размер Луны самостоятельно, зная её диаметр и расстояние от Земли до Луны. Диаметр - 3 474,8 километра, среднее расстояние до Земли 384400. Делим диаметр на двойное расстояние и получаем 3474,8/768800 = 0,004519. Теперь берём от этого арккотангенс в градусах и полученное значение умножаем на два. Арккотангенс из этого будет равен 0,2589. Умножаем на два = 0,5178 углового градуса, то есть примерно пол градуса, или примерно 31 угловая минута. Всё сошлось.
Далее. Если считать угловую величину неба равной 360 угловым градусам, то видимая величина будет равна 180 угловых градусов. Как вы уже догадались, мои любознательные, я поделил всю величину неба на два потому, что человек с поверхности Земли может увидеть максимум половину, и то только в том случае, если горизонт абсолютно чист.
Итак, Луна на обычном расстоянии от Земли занимает примерно 1/360 часть обозримого неба. Но на каком расстоянии она должна быть, чтобы занимать "полнеба", т.е. 1/2?
Рассчитываем по формуле. Если учесть, что тогда два арккотангенса из формулы для Луны должны быть 90 градусов (при расчете что она занимает полнеба), то один арккотангенс будет равен 45 градусам. А из какого значения арккотангенс будет равен 45 градусам? Правильно, из единицы. Из этого выходит, что диаметр Луны будет равен двум её расстояниям до поверхности Земли. То есть, если считать диаметр Луны в 3474,8 километров, то чтобы она занимала полнеба, нужно, чтобы она находилась на расстоянии 3474,8/2 = 1737,4 километров от поверхности Земли. А на таком расстоянии (да и на гораздо большем тоже) её просто притянет к Земле нахуй.

Характеристики

Список файлов ВКР