worldview (1185165), страница 2

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 2)

2. четыре класса диких животных по способу передвижения:

-«tier» (бегающее животное),

-«vogel» (летающее животное),

-«wurm» (ползающее животное),

-«visch» (плавающее животное) .

Также немецкий не различает следующие понятия:

«Wolke» – туча/облако; «Kirsche» – вишня/черешня.

Даже несмотря на то, что в немецких диалектах большая дифференциация наименований туч и облаков по их признакам, для обозначения тучи и облака как явления язык предлагает одно общее слово.

В словацком языке, к примеру, словам «les» обозначается лес и гора, но слово «hora» также имеет значение и леса, и горы. Такое номинативное неразличение обусловлено географическим фактором: в Словакии нет лесов без гор.

Подобных различий в языковых картинах мира (в пределах одного языка или за его пределами) бесконечное множество. Это и служит доказательством универсальности каждого языка как элемента, формирующего видение окружающей нас действительности.

Из представленного материала следует, что нормированные литературные языки представляют собой отличающиеся друг от друга зафиксированные в определенный момент времени языковые картины мира. Тогда как русский язык выделяет только «кучевые облака/ облака барашками», немецкий язык, например, предлагает более дифференцированную языковую картину. Более того, даже нормированный литературный язык и диалекты этого же языка могут навязывать отличающееся видение мира, потому что в диалекте могут сохраниться более ранние формы и элементы языка, не закрепленные или утраченные в современном литературном языке. Однако наименования могут сохраниться, и даже более того – развиться до неузнаваемости. Как отмечает Э.Сэпир, обилие номинаций идет от заинтересованности, а не от обилия реалий.

§2.Цвет.

Лингвисты давно заинтересовались изучением цветовой лексики. По разным аспектам этого вопроса написано немало работ: «состав цветообозначений, их семантическая структура (Брагина 1970, Туревич 1982, Wenning W 1985, Morgan G , Cobett G 1989); этимология и история цветовой лексики (Бахилина 1975, Бородина 1971, Krieg 1979, Пименова 1987, Моисеенко 2000, Колесов 2002, 2005); метафоры цвета (Jakobs W, Jakobs V 1958, Макуренкова 1989, Григорьева 2004); символика цвета (Goethe, I-W 1995, Тэрнер 1983, Серов 1995, Самарина 1996,); уровень развития цветовых представлений в культурах народов мира на разных исторических этапах (Berlin В & Kay Р 1969 и др)» ¹⁵.

Любопытно, что при ограниченном количестве цветов, разные «призмы» предлагают во многом несхожее цветовое видение мира.

Для наглядности того, какие цвета входят в состав основных перечня того или иного языка, составим таблицу, где «+» - наличие цвета в языке, а «-» -его отсутствие.

Таблица 1.

Из данной таблицы следует, что не все языки выделяют в отдельную группу голубой (английский и китайские языки не выделяют) и розовый (китайский не выделяет) цвета. Наряду с этим, японский язык на первый взгляд избыточно называет некоторые цвета, такие как серый, зеленый, оранжевый. Некоторые наименования цвета современного японского языка («gure», «guriin», «orenji») были заимствованы из английского языка; остальные делятся на мотивированные и немотивированные. Мотивированные цветонаименования: «chairo» – цвет чая, «hairo» – цвет пепла, «nezumiiro» – цвет мыши, «daidai» – цвет кислого апельсина. Немотивированные цветонаименования входили в состав базового перечня и до 19в (эпоха активного заимствования японским языком слов самых различных сфер): «shiro» – белый, «aka» – красный, «aoi» – зеленый/синий/голубой, «kuro» – черный, причем существует предположение, согласно которому первоначально в японском словаре существовало два базовых колоратива:

«Aka» – теплый/светлый, отсюда «akurai» – светлый,

«Kuro» – холодный/темный, отсюда «kurai» – темный.

«Как правило, краски в Японии носят названия не материалов, из которых они сделаны, как это принято в Европе (охра, белила цинковые, индиго, краплак, кобальт, сиена жженая и т.д.), а естественных носителей цвета. «Arahairo» — «обратная сторона листьев и трав» — означает зеленовато-пепельный, глухой и мягкий цветовой тон; «uguissiro» — «цвет крыльев японского соловья» — серовато-голубовато-зеленоватый; «akuiro» - «остывший пепел»; «sabiiro» — «ржавчина» и т.д» ¹⁹. В современном японском языке «midori» обозначается все естественное зеленого цвета (дерево, трава), «guriin» – все искусственное зеленого цвета (искусственный газон, одежда).

Символическое переосмысление цветонаименований в разных языках пошло по разным путям. Комплекс значений, приписываемых цветам, у каждого социума уникален. Возможны совпадения, но совершенно идентичных комплексов быть не может. Например в китайской мифологии «пять основных цветов (зеленый, красный, белый, желтый, черный) символизируют не только времена года и стороны света, но и пять первоэлементов (дерево, огонь, землю, металл, воду)» ²⁰.

Исходя из утверждения Э.Сепира о том, что язык – это маркер интересов народа, понятно, почему за главный признак при обозначении цвета разные народы брали разные признаки: в некоторых языках отражены признаки прозрачности/непрозрачности, сухости/влажности, свежести, сочности. Петрухина Е.В. в работе «Русская языковая картина мира и православное сознание» ²¹ говорит о том, что «белый» большинству социумов видится непрозрачным. Вдобавок «черный» в языках мира встречается гораздо чаще, чем «белый» (в австралийском языке марту вангка отсутствует основной термин для обозначения белого цвета)». Одни системы основных цветонаименований имеют конкретные границы понимания цвета (это красный, а это уже не красный, но его оттенок), другие же системы более размыты в сравнении с первыми. Так, в русском языке существуют и «синий», и «голубой» цвета, тогда как в английском словом «blue» определяются оба этих цвета, то есть границы английского слова «blue» шире, чем русского «голубой»; японское же «aoi» имеет еще более размытые границы – это голубой, синий, и зеленый. В валлийском языке некоторые английские «зеленые» вещи в валлийском считаются «синими». Для того, чтобы определить, какого цвета тот или иной предмет, нужно так же учитывать особенности данной ЯКМ, поскольку в ней может быть важно качество цвета. Поясним на примере: «валлийское «gwyrrd» ограничивается более яркими, свежими оттенками зеленого (что-то влажное и блестящее). Предметы, похожие на растения после дождя, будут называться «gwyrrd». На языке хануноо (Филиппины) существует оппозиция сухости и свежести, поэтому свежие фрукты или овощи называются «pag-laty-un», свежесрезанный бамбук- «malatuy». «Latuy» имеет границы от «светло-зеленого»/«желтого» до «светло-коричневого». Следовательно, хотя «green», «gwyrrd», и «latuy» обозначают оттенки «зеленого», приходим к выводу, что «зеленый» имеет разные прототипы» ²².

Помимо состава основных цветонаименований, значительно разнится их символика в сознании представителей разных ЯКМ. Так, например, серый цвет в русском языке воплощает заурядность/будничность, а в английском – благородство и элегантность.

Таблица 2.

Из Таблицы 2 видим то социально значимый смысл, которое разные общества вкладывают в цветовую символику.

Из представленного в данном параграфе материала видно, что цветовое видение мира каждой ЯКМ индивидуально. Несмотря на значительное сходство количества наименований цвета, их прототипы, символика, история развития, национальные особенности различны. Если некоторые прототипы могут быть сходными, то иные неповторимы. Символика цвета является одним из важнейших способов познания окружающей действительности и представляет собой одну из самых сложных для выучивания составляющих ЯКМ. Национальные особенности вовсе кажется диковинными и меняют представление даже о своей ЯКМ. История развития цвета может помочь установить прототип, семантическую составляющую понимания цвета.

§3. «Разум, эмоции, чувства» и отношения между людьми в социуме.

Одним из самых больших открытий для изучающего иностранный язык может стать тот факт, что привычную нагрузку «голова-сердце» (столь привычное положение для русскоязычного мира, например) могут взять на себя другие «носители». Интеллектуальная жизнь русского человека связана с головой, а эмоциональная с сердцем: «запоминая что-то, мы храним это в голове; голова – умная/светлая/ясная/идет кругом/позволяет здраво рассуждать; сердце – доброе/золотое/каменное, им мы чувствуем. Голова является и органом памяти (держать в голове/вылетело из головы/выкинуть из головы). Русская языковая модель человека отличается от архаичной западноевропейской модели, в которой органом памяти было скорее сердце (английское - «learn by heart», французское - «savoir par coeur», немецкое - «aus dem Kopf»)²³. В то же время, в древнееврейской ЯКМ сердце – орган понимания: «используемое в русском переводе Священного Писания словосочетание «ожесточение сердец» указывает в первую очередь на непонятливость, а не на бесчувствие и жестокость, как это может казаться современному русскому читателю» ²⁴.

Такая картина мира, где внутренняя жизнь человека локализована в голове (разум, интеллект) и в сердце (чувства и эмоции), не универсальна.

Характеристики

Список файлов курсовой работы