Диссертация (1173765), страница 100
Текст из файла (страница 100)
86, 322.Там же. С. 86.1371Тельберг Г.Г. Указ. соч. С. 86.1372Там же.13691370440«крестным преступленьем» в период выхода из Смуты признавалось «воровство» в форме «хотения другого государя» и «подыскания государства». Этобыло связано с неустойчивостью новой власти. Отмеченная разновидность«воровства» имела две основные формы проявления: «непригожие дела» и«непригожие речи».Непригожими делами называлась открытая вооруженная поддержкаконкурентов Михаила Федоровича на московский престол, сопровождающаяся военными действиями с правительственными войсками. Участники «непригожих дел» рассматривались в качестве военного противника и подлежалиуничтожению в бою или пленению. Плененные или сложившие оружие рядовые участники могли рассчитывать на прощение и даже поступление на государеву службу.
В то же время организаторы «непригожих дел» подлежалисмертной казни. Они могли рассчитывать на помилование только в случае «деятельного раскаяния» – добровольной сдачи в плен, прекращения вооруженной борьбы и принесения присяги царю Михаилу.Отмеченное обстоятельство свидетельствовало о дальнейшем расширении круга оснований освобождения от ответственности за «крестное преступление». Даже в случае отсутствия «неведомости» и «страха казни» совершенное государственное преступление могло быть прощено в случае явки виновного с повинной. Это обстоятельство не исключало вину преступника, нопри явке с повинной царь эту вину «покрывает».
Иными словами, основаниемосвобождения от наказания в этом случае считалось раскаяние «вора», подкрепленное его конкретным поведением – прекращением преступной деятельности и личной явкой или челобитьем к царю. Так, в царской грамоте ИвануЗаруцкому с увещеванием покориться законной власти после перечислениясовершенных им преступлений1373 содержится предложение – «от таких не-«…Забыв… своего крестного целования… пристал еси к прежних воров к жене к Маринке... воровским имянем простых людей в смуту приводши, называем воровского сынагосударьским сыном… и нашу… отчину Астрахань и в ней всех православных крестьян4411373пригожих дел отстать, изнова кроворазлития в наших государствах не всчинать… нам Великому Государю добить челом и вину свою принести». В этомслучае вновь избранный царь Михаил Федорович обещал: «А мы… тебя пожалуем, вины тебе твои отдадим, и покроем вины твои нашим царским милосердьем…» Как известно, И.
Заруцкий отказался от предложения Михаила Романова и после поимки был подвергнут смертной казни.После ликвидации наиболее крупных внутренних антиправительственных вооруженных сил непригожие дела выражались в измене и посягательствах на «государево здоровье». Вместе с тем, самым массовым проявлениемантигосударственной преступности становится «хотение другого государя»,проявившееся в непригожих речах1374. В изветах и материалах сыска они именовались также «воровскими», «неистовыми», «неподобными», «невместимыми», «срамными», «невежливыми», «непристойными» словами1375.
Понашему мнению, содержание признаваемых «непригожими» высказываний слов, способных «породить смуту»1376 - отражало особенности политическойобстановки соответствующего периода.На первом этапе царствования Михаила Романова, когда свои права наШаху Кизылбашскому отдаеш и от нас Великого Государя отводишь…» (см.: Акты, собранные в библиотеках и архивах Российской империи. Т. 3. № 28.
С. 64).1374Н. Я. Новомбергский на основе материалов практики относил к непригожим словамругань и неодобрительные отзывы о царе и членах царского дома, символические действия(«показал перст», «кукиш»), сравнение кого-либо с царем или называние себя царем, словао смерти царя или «доброхотство» к его врагам (см.: Новомбергский Н. Я. «Слово и Дело»(не окончено) // Известия Томского ун-та. Кн. 68. Томск, 1919. С.73-85). Г. Г. Тельберг обоснованно выделял среди «непригожих речей» (1) «слова, выражавшие непочтение к особегосударя»; (2) «неуместные суждения о государе и государственных делах»; (3) «обмолвкиречи, в которых упоминалось имя или титул государя».
Вместе с тем «в эту же категорию»он отнес слова, «в которых заключалась прямая угроза против личности государя или умысел на государево здоровье» (см.: Тельберг Г.Г. Указ. соч. С. 65), с чем вряд ли можно согласится. В этих последних случаях имело место не «хотение другого государя», как прииных «непригожих речах», а самостоятельное основание извета и наказания – «хотениелиха государю».1375Как убедительно показал Н. Я.
Новомбергский, различные наименования не означали вэтом случае различий характера или юридической оценки этих слов (см.: НовомбергскийН. Я. «Слово и Дело» (не окончено) // Известия Томского ун-та. Кн. 68. Томск, 1919. С.7390).1376Новомбергский Н. Я. «Слово и Дело» (не окончено) // Известия Томского ун-та. Кн. 68.Томск, 1919. С. 92.442московский трон предъявлял королевич Владислав1377, и были свежими воспоминания о «чудесно спасшемся» царе Дмитрии (Лжедмитрии) «непригожими»признавались, прежде всего, высказывания тех, кто называл царем иных,кроме Михаила Романова, лиц, а также тех, кто допускал возможность существования нескольких царей.
Например, «непригожими речами» считалисьслова: (1614 г.) «…здоров де был царь Дмитрий»1378; (1615 г.) «…которому деты Государю служишь»1379; «что де нынешние цари?»1380.В отмеченных случаях «непригожие речи» рассматривались как признак«самозванства». В 20-е гг.
XVII в. идеи «самозванства» проявлялись в воспоминаниях о «царевиче Дмитрии», поэтому распространенным типом «непригожих речей» были слова: «Тушинский де вор, который назывался царевичемДмитрием, жив» и «…чтоб де здоров был Государь Князь Дмитрий Ивановичвсея Русии»1381. Вместе с тем, основную массу «непригожих слов», смежных с«самозванством», составляли уже наименования себя (или кого-то другого)царем, а равно сравнение себя с царем1382.
Например, имели место извет накрестьянина, который говорил: «Как де был я… в дер. Мшиневой, и я де былцарь в те поры», и извет на дьячка, который сказал: «…яз де, мужик, самцарь»1383.12. Говоря о «предании смерти» конкретных лиц, которое по решениюорганов власти Московского государства применялось в начале XVII в. длязащиты политического строя, необходимо отметить, что в ряде случаев оноИ Владислав, и Михаил могли формально считаться «одинаково законными» государями на московском престоле (Тельберг Г.Г. Указ.
соч. С. 77).1378Новомбергский Н. Слово и дело государевы: Процессы до издания Уложения АлексеяМихайловича 1649 года. М., 1911. Т. 1. № 1. С. 1-2.1379Новомбергский Н. Слово и дело государевы: Процессы до издания Уложения АлексеяМихайловича 1649 года. М., 1911. Т.
1. № 3. С. 3–4.1380Новомбергский Н. Слово и дело государевы: Процессы до издания Уложения АлексеяМихайловича 1649 года. М., 1911. Т. 1. № 4. С. 5.1381Новомбергский Н. Слово и дело государевы... № 10. С. 10; № 22. С. 19; № 54. С. 67; №162. С. 289; Лукин П. В. Указ. соч. С. 114, 116.1382Лукин П. В. Указ. соч. С. 122.1383Новомбергский Н. Слово и дело государевы... № 23.
С. 22; № 26. С. 27; Лукин П. В.Указ. соч. С. 147.4431377рассматривалось не только как мера наказания, мера репрессии за совершенное преступление, но и в качестве «меры безопасности», призванной устранить потенциально возможную для государя и государства угрозу. Именно такое предназначение имела установленная еще в Судебнике 1497 г. и затем повторявшаяся во всех последующих судебниках смертная казнь для «ведомыхлихих».
Но в политической сфере предание смерти как превентивная мера допускалась и в отношении лиц, чья опасность для государства определялась неих поведением, а их происхождением и социальным положением. Именно поэтому в Московском государстве было воспринято как должное публичное повешение трехлетнего сына Марины Мнишек Ивана.
Став женой Лжедмитрия,Марина Мнишек получила статус царицы, а значит и ее сын Иван в принципемог заявить притязания на Московский престол. Публичное повешение Иванав этом случае не только устраняло потенциального претендента на власть, нои предупреждало возможные попытки самозванцев в будущем выдать себя заИвана. По меткому замечанию М. Борисовой, «на троне утверждается династия Романовых, и первый ее представитель… принимает меры безопасности»1384.Подобные меры применялись и в последующем - к лицам, прежде всегосамозванцам, которые свое царское происхождение подтверждали наличиемна своем теле особых знаков, имевших, например, форму креста. Так, «царскиезнаки» якобы были у самозванца, в 1639 г.
в Молдавии объявившего себя сыном царя Василия Шуйского Симеоном. В 1640 г. в Молдавию был отправленрусский посол Богдан Дубровский, которому было поручено «допросити ево(самозванца) накрепко ж, по чьему он умышлению называется царевым Васильевым сыном... и хто ему на хрепте кресты и звезды и подпись накладывал идля чево то делано и каково для умышленья и хто в той думе и мысли был, тоб все сказал именно». Далее Дубровскому предписывалось «…допытав всевоподлинно, того вора велеть зарезать или задавить до смерти и голову отрезать1384Борисова М.
Птенцы под шапкой мономаха: Главы из книги // День и ночь. 2000. № 3–4.444и кожу с хрепта содрать, на котором месте кладены признаки…»1385.13. С юридической точки зрения последствия Смуты не могли считатьсяпреодоленными, пока сохранялось «двоецарствие» - ситуация, когда на Московский престол с той или иной мерой легитимности претендовали два царя:польский королевич Владислав, которому население Московского государства «целовало крест» в 1610 г., и сын патриарха Филарета Михаил Романов,избранный царем Земским собором 1613 г. и обладающий вместе с отцом реальной государственной властью.
Главным средством преодоления «двоецарствия» в Москве считали военное принуждение, общим основанием которой считалось «нарушение Государской чести» московского царя1386.Для повышения эффективности мер военного принуждения активизировалась модернизация в сфере военного дела. Здесь активно использовался западный технический, технологический и управленческий опыт, в том числеопыт правового регулирования военной деятельности. Одной из форм такогозаимствования стала адаптация иностранных воинских уставов и наставлений.Переведенные источники редактировались и систематизировались применительно к потребностям московского государства. Так, еще в 1607 и 1621 гг.
наоснове выборки из «иностранных военных книг» (французских, немецких илитовских1387), был подготовлен Устав ратных, пушечных и других дел, касаючихся до воинской науки1388. Его отдельные положения затрагивали юридические вопросы, связанные с отправлением правосудия в войсках.Показательно, что красной нитью здесь проходила идея о необходимости принятия решений на основе «особой книги», в которой систематизировано действующее законодательство. Так, в части I Устава ратных, пушечныхи других дел была особо выделена ст.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
