Диссертация (1173518), страница 31
Текст из файла (страница 31)
3], с. 99]. В подобном переложении евангельский мотив обретаетсовершенно иноезначение: от лицавосьмилетнего мальчикачитателюобъясняется простая истина – блуд – «это когда голос души тонет в мерзости изабывает сам себя» [Рубина, [кн. 3], с. 433]. Пение мальчика напоминаеткаждому, что «человек рождается чистым и свободным от греха» [Рубина, [кн. 3],с. 435].Тогдакакдуэтдвухголосовсимволизирует«самуадскуюамбивалентность человеческой натуры, как два крыла падшего ангела, где – ивысота, и страшное падение в бездны порока…» [Рубина, [кн. 3], с. 99]. Такимобразом, в финале ослепший Леон возвращается не к Отцу, или к Богу, нонаходит путь назад к себе: полностью растворившись в Музыке, он вновьстановится ее проводником, ее Голосом.
«И плачет голос Блудного сына, истекаетПозже данный образ будет практически дословно повторен от лица Фридриха: «На Востоке был повсеместнораспространен бессердечный обычай: бедной птахе удаляли глаза кусочком раскаленной проволоки – чтобы слащепела» [см.: Рубина, [Кн. 1], с. 318]. В отмщение за убийство Фридриха главный герой и будет ослеплен.242144нежнейшей любовью, <…> в неустанной мольбе все восходит и восходит кгорним высям, лишь один голос – бессмертный, бестелесный… ЛучезарныйГолос в беспросветной тьме…» [Рубина, [кн. 3], с. 444].Подобное вознесение на небо бессмертного «Голоса» [Рубина, [кн. 3], 2015,с. 444] отчасти становится аллюзией к Вознесению Христову.
Однако, восходя кгорним высям, «Лучезарный Голос» [Рубина, [кн. 3], с. 444] в то же времяостается в «беспросветной тьме» [Рубина, [кн. 3], с. 444], покрывшей как егофизические очи, так и очи духовные. «Безбрежное невесомое парение» [Рубина,[кн. 3], с. 444] оказывается навсегда сплетенным со «стоном по утраченнойжизни» [Рубина, [кн. 3], с. 444].
Стремясь обрести утерянную гармонию, герой ‒прежде никогда и ни о чем не молившийся, не просивший, «даже мысленно»[Рубина, [кн. 3], с. 277] ‒ впадает в состояние неустанной, болезненной «мольбы»[Рубина, [кн. 3], с. 444]. Но к кому может быть обращена эта мольба, кто даруетему утешение, когда единственный бог Леона ‒ он сам? «Хорошо жилось тогда, вXVIII веке: чуть что – помилуй, Господи!.. А нам сегодня кого молить, у когозащиты искать?» [Рубина, [кн.
3], с. 95] ‒ данным восклицанием герояписательница раскрывает пределы неверующего сознания.«Бог» героям Рубиной нужен лишь как «бестелесная и безличная мечта»:«убитый, распятый,воскресший… какой угодно, но только– там,внедостижимой дали, <…> не здесь, не рядом. Ведь безличное так пластично внаших руках, в наших душах, <…> так нам во всем послушно…» 243, ‒ читаем мыв романе «Синдром Петрушки».
Последовательно воплощая на страницахроманов магическое мировоззрение 244, писательница показывает, что каждыйчеловек может открыть в себе частичку «бога», способен стать его личнымРубина Д. И. Синдром Петрушки. М.: Издательство «Э», 2017. С. 457.Характерным проявлением магического мировоззрения является стирание границы между Богом-творцом исотворенным человеком, обожествление его художественных способностей, позволяющих через искусствовоплотить в жизнь воображенные образы (см. классификацию: Моторин А. В. Теория русской словесности:монография / А. В. Моторин; НовГУ им. Ярослава Мудрого. Великий Новгород, 2013.
300 с.). Ср. с интервьюДины Рубиной: «Литература ‒ продукт яркого и талантливого воображения мастера, мастера, создающегореальность. <...> Стоит помнить, что когда писатель в своем мастерстве становится богом, то он уже незадумывается над тем, чтобы его поняли и ощутили. Он <...> прядет свою пряжу из подручного материала» (цит.по: Штутина Ю. Писатель, беспощадный к себе).243244145воплощением, получив вместе с тем способность к творчеству. Но будучитворцом он одновременно оказывается чьим-то созданием, подпадает под влияниедругой личности, иной силы (вспомним, что практически все главные героиРубинойподверженывоздействиюкакой-нибудьсильнойстрасти).Этанезащищенность и подверженность сверхъестественному влиянию ‒ часто приего полнейшем отрицании ‒ становится источникам несчастий и неудач героев, вконечно счете, лишая, их возможности обретения покоя, даже при внешнем егодостижении.ЗаключениеИзображение духовного состояния человека кризисных эпох в русскойхудожественной прозе ХХ ‒ начала ХХI века отличается двумя типамисоотношения автора и героя.
В первом случае писатели обращаются к жанрусинкретической лирической прозы, сочетающей в себе лирическое, личностноеначалосавтобиографической,биографической,мемуарнойиочерковойповествовательными установками. Здесь автор от лица героя выражает своенепосредственное отношение к действительности, собственную ценностнуюпозицию, а потому воспринимается читателем как одно с героем лицо. Во второмслучае художник избегает прямого контакта с кризисным миром, погружается вмиртворческоговымысла,онтологическиосмысляябытиепосредствоминтертекстуального диалога со всей культурой.В переломные эпохи ХХ ‒ начала XXI столетия прослеживается глубокаявзаимосвязь образов автора и героя в лирико-биографических жанрах.
Так, впериод Серебряного века художники стремились раскрыть свою судьбу напересечении с судьбами других людей. Подобная потребность в творческомединении с окружающими стала откликом на крушение индивидуалистическихтрадиций эпохи гуманизма, провозглашавших человека центром мироздания ипротивопоставлявших личность толпе.Между этими двумя подходами к изображению духовного состояниячеловека возникали и переходные явления. Так, растущий в конце XIX векаинтерес к личности писателя как историческому лицу обусловил возникновениемногочисленных легенд вокруг биографии автора, что с наступлением ХХ векаотразилось в мифологизации писателями истории своей жизни.
Определенноераспространение получил жанр квазибиографических заметок от первого лица (поформе это чаще всего были дневниковые записи). Здесь образ автора наиболееблизок к его герою, наделенному автобиографическими чертами, хотя и являетсяновой, художественно-вымышленной личностью.147В стремлении писателей выйти из кризисной обстановки в культуре началаХХ столетия возникла тенденция к размыванию границ между воображаемым иреальным.Начатоесимволистамидвижениеот«символакмифу» 1и«вселенскому мифотворчеству»2, постепенно все дальше уводило его участниковот действительной жизни, рисуя заманчивые возможности творения собственнойреальности взамен несовершенного окружающего мира.В начале ХХI века в связи с очередным социально-культурным кризисомчасть писателей пытаются вернуться к духовным православным истокам,благодаря которым Россия возрастала и укреплялась на протяжении тысячелетия.В результате формируется новый художественный жанр ‒ православнаялирическая проза ‒ произведения православных священнослужителей иливерующих светских писателей, отображающие действительность через призмухудожественного видения автора и направленные на раскрытие связи земногомира с небесным.
Как и подобает жанру лирической прозы, при некоторойослабленности фабулы структурирующее начало в повествование вносит образрассказчика, глазами которого читатель воспринимает описываемые события иостальных героев. В отличие от лирико-биографических очерков начала ХХ векапроизведения современной православной лирической прозы направлены не насоздание биографии автора или какого-то отдельного героя, а на осмыслениедуховной эволюции человека. Через творчество писатели стремятся найти выходиз духовного кризиса не в вымышленных художественных мирах, а в надежде набудущую вечную жизнь с Богом.Художники иного творческого склада обращаются к диалогическомуосмыслению действительности в различных формах интертекстуальности.Характерной особенностью данногоподхода является цитатность: авторпредлагает читателю самостоятельно декодировать заложенные им в текстсмыслы12(частопародирующиеилипротивостоящиепервоначальнымИванов В.
И. Собр. соч.: В 4 т. Брюссель: Foyer Oriental Crétien, 1971 ‒ 1987. Т. 1. 1971. С. 714.Иванов В. И. Собр. соч.: В 4 т. Т. 2. С. 83.148источникам). Используя «интонации» героев чужих произведений и облекая их«познавательно-этические <...> переживания» в новые «ритм» и «форму» 3,писатель создает собственную картину мира. Читатель в данном случае не можетбыть пассивным созерцателем: оппозиция «писатель ‒ читатель» перемещается изрецептивных разрядов «производящий ‒ потребляющий», «создающий ‒наслаждающийся» в активные формы «производящий ‒ воспроизводящий»,«творящий ‒ сотворящий», предполагающие у читателя не только врожденнуюгенетическую память, но и приобретенный культурный уровень 4.Особый тип интертекстуальных отношений, возникший вместе с развитиемкинематографа,представляютлитературныеэкранизации.Благодаряинтермедиальным связям между различными видами искусства режиссер непросто осуществляет постановку авторского текста, но по-своему отображает весьтворческий путь писателя, передавая дух эпохи посредством взаимодействиямузыкальных, художественных, пластических и других элементов, объединенныхв кинокартину.В конце ХХ века многие писатели стали обращаться к кинометафоре,монтажнымиретроперспективнымприемам,углубившимкультурно-исторический контекст произведений.
Отдельное место в литературе занял приемэкфрасиса как структурно-семантическая единица текста. Обращение к экфрасисуреализуется авторами как на языковом уровне в создании словесных картин,этюдов, симфоний за счет ритма, формы, мелодики, выразительных средствязыка, так и на тематическом уровне через выбор героями произведенийхудожников, музыкантов, танцоров и изображение их творчества. Благодаряиспользованию одним видом искусства приемов, характерных для другого, атакже непосредственному словесному описанию произведений различных видовискусства, в литературе возникает «иерархия языков»5. Это способствуетповышению эффективности хранения и передачи художественной информации (вБахтин М.
М. Собрание сочинений: В 7 т. М.: Издательство русские словари языки славянской культуры, 1997 –2012. Т. 1. 2003. С. 72, 81.4Там же. С. 540.5Лотман Ю. М. Об искусстве. СПб: «Искусство‒СПБ», 1998. С. 17.3149отличиеотинформационнойперегруженности,вызываемойувеличениемколичества сообщений на языке одного вида искусства).Таким образом, в художественных произведениях кризисных эпох ХХ ‒начала XXI века наблюдается существенно различное понимание писателямиприроды творчества, его целей и используемых для их достижения средств:расходятся представления о соотношении автора и героя, правды и вымысла,«реальности» и «нереальности», а в итоге отличается и понимание самого смыслачеловеческой жизни.В перспективе дальнейшей работы над поставленной проблемой возможнопривлечение к исследованию новых имен, выявление связей современнойсловесностисдревнерусскойхудожественнойтрадицией,классическойлитературой «золотого века»; желательно также исследование воздействийзарубежных писателей и в целом иностранной культуры на творческоесамосознание художников кризисных эпох XX – начала XXI века.150Список литературы1.
Gennete G. Palimsestes: literature in the second degree / translated by ChannaNewman & Claude Doubinsky. ‒ Lincoln, London: University of Nebraska Press,1997. ‒ 508 pp.2. Heffernan J. A. W. Museum of Words: The Poetics of Ekphrasis from Homer toAshbery. ‒ Chicago, L.: University Chicago Press, 2004. ‒ 249 pp.3. Алексеев С. В.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
