Диссертация (1155614), страница 43
Текст из файла (страница 43)
Thomas Lubanga Dyilo, Pre-Trial Chamber I, Decision on the confirmation of charges.ICC-01/04-01/06-803-tEN. 27 January 2007. Para. 248. URL: https://www.icc-cpi.int/iccdocs/doc/doc266175.pdf (датаобращения: 25 октября 2015 г.)508Prosecutor v. Germain Katanga and Mathieu Ngudjolo Chui, Pre-Trial Chamber I, Decision on the confirmation of charges on 30 September 2008. ICC-01/04-01/07-717. 1 October 2008. Para. 250.
URL: https://www.icccpi.int/iccdocs/doc/doc571253.pdf (дата обращения: 1 ноября 2015 г.).200влечения Международным уголовным судом к уголовной ответственности лица, совершающего соответствующие преступные деяния с dolus eventualis (в понимании Судом данного термина как одной из форм косвенного умысла, а некосвенного умысла вообще)509.В то же время в более позднем (по времени) решении Палаты предварительного производства от 30 сентября 2008 г. по делу «Прокурор против Ж.
Катанги» отмечалось, что Палата не полагается на возможность применения данной формы вины по отношению к инкриминируемым преступлениям510.Подобное разночтение в толковании субъективной стороны преступлений,подпадающих под юрисдикцию МУС, данное в различных решениях соответствующих палат указанного органа международной уголовной юстиции, неспособствует правовой определенности и эффективности международного уголовного правосудия. В некоторой степени правовая неопределенность в отношении допустимой формы вины обусловлена непосредственно положениямист. 30 Статута, предусматривающей для преступлений, подпадающих подюрисдикцию Суда умышленную форму вины (без однозначной конкретизациивозможных форм умысла).
Кроме того, доктрина и практика международногоуголовного права не могут существовать изолированно от национальных систем уголовного права, по необходимости заимствуя у них соответствующие понятия, терминологию и подходы к квалификации преступных деяний. Однакопонятийный аппарат национальных правовых систем может существенно различаться, что не способствует унифицированному правоприменительному толкованию Международным уголовным судом некоторых положений Статута.В свою очередь, непредсказуемость правоприменительной практики можетприводить не только к нарушению прав и законных интересов как подсудимых,так и потерпевших, но и к затягиванию процесса, что неизбежно будет иметь509Prosecutor v.
Thomas Lubanga Dyilo, Pre-Trial Chamber I, Decision on the confirmation of charges.ICC-01/04-01/06-803-tEN. 27 January 2007. Paras. 352–353. URL: https://www.icc-cpi.int/iccdocs/doc/doc266175.pdf(дата обращения: 25 октября 2015 г.)510Prosecutor v. Germain Katanga and Mathieu Ngudjolo Chui, Pre-Trial Chamber I, Decision on the confirmation of charges on 30 September 2008. ICC-01/04-01/07-717. 1 October 2008.
Para. 531. URL: https://www.icccpi.int/iccdocs/doc/doc571253.pdf (дата обращения: 1 ноября 2015 г.).201следствием снижение эффективности международного уголовного правосудияи его результативности.Допустимым выходом из правовой неопределенности стала бы разработка(с привлечением Комиссии по международному праву ООН) и последующеепринятие Ассамблеей государств – участников Римского статута еще одногоакта аутентичного толкования положений Статута (по аналогии с Элементамипреступлений).
В отличие от Элементов преступлений, толкующих конкретныесоставы преступлений, подпадающие под юрисдикцию Суда, вновь принятыйакт дал бы аутентичное толкование наиболее спорных общих вопросов уголовной ответственности за данные преступные деяния. К подобным спорным вопросам относятся: допустимые (для закрепленных в положениях Статута преступлений) формы вины, возможность (а также порядок) предъявления кумулятивных обвинений, различные аспекты командной ответственности и др. Безусловно, принятие подобного акта аутентичного толкования потребует внесения вСтатут соответствующих дополнений, закрепляющих правоприменительноезначение данного документа.Практика Международного уголовного суда в отношении командной ответственности за военные преступления не отличается от соответствующейпрактики Суда в отношении преступлений против человечности, изложенной вп.
3.2 данного диссертационного исследования. То же самое можно сказать и вотношении круга субъектов военных преступлений, в отношении которых Судосуществлял уголовное преследование и правосудие.Заключая краткий обзор деятельности Международного уголовного судапо осуществлению уголовной ответственности за военные преступления, представляется возможным выделить ряд особенностей данной деятельности.1.
Так же, как и для квалификации преступлений против человечности, дляквалификации военных преступлений необходимым представляется определение их контекстного элемента. Применительно к рассматриваемой категориимеждународных преступлений таким контекстным элементом является связь202соответствующих преступных деяний с вооруженным конфликтом международного или немеждународного характера. В то же время конкретизация данного контекстного элемента (т.е.
определение международного либо немеждународного характера того или иного вооруженного конфликта) имеет существенное практическое значение для осуществления ответственности в отношениидалеко не всех военных преступлений, подпадающих под юрисдикцию МУС.Главным образом, подобная конкретизация имеет значение при решении вопроса об ответственности за военные преступления, объективная сторона которых предполагает их совершение исключительно в ходе вооруженного конфликта международного или немеждународного характера (например, преступные действия в отношении военнопленного).2.
Объективная сторона военных преступлений, рассматриваемых Международным уголовным судом, связана с применением незаконных методов ведения войны. Actus reus большинства таких преступлений имеет сходство с объективной стороной преступлений против человечности. Определенную специфику можно отметить у преступных деяний, предусмотренных ст. 8(2)(b)(xxvi)и 8(2)(e)(vii) Статута, устанавливающих уголовную ответственность за наборили вербовку детей в возрасте до 15 лет в состав национальных вооруженныхсил (в случае вооруженного конфликта немеждународного характера – в составвооруженных сил или групп), а также их использование для активного участияв боевых действиях.3.
Субъективная сторона категории субъектов военных преступлений, атакже принципы индивидуальной уголовной ответственности за совершениерассматриваемой категории международных преступных деяний практическине отличают данные преступления от преступлений против человечности.Подводя общий итог краткого рассмотрения деятельности Международного уголовного суда по осуществлению уголовной ответственности физическихлиц за преступные нарушения прав человека, представляется возможным отме-203тить следующее. Международный уголовный суд, без сомнения, состоялся вкачестве постоянного органа международного уголовного правосудия. Определенной проблемой, затрудняющей отправление Судом правосудия, следуетпризнать отсутствие единообразного толкования ряда положений Римскогостатута, определяющих общие вопросы уголовной ответственности за международные преступления, подпадающие под юрисдикцию МУС.
В то же время вкачестве позитивного момента деятельности Суда следует отметить отсутствиев ней избирательного характера. Иллюстрацией данного утверждения являетсярассмотрение в рамках ситуаций в Дарфуре и в ДРК дел в отношении лиц, принадлежащих к противоборствующим в рамках указанных внутригосударственных конфликтов сторонам. Данное обстоятельство, несомненно, демонстрируетпозитивные тенденции в развитии международной уголовной юстиции, способствующие независимости и беспристрастности международного уголовногоправосудия и его деполитизации.204ЗАКЛЮЧЕНИЕВ последнее время многие государства в различных регионах мира все чаще сталкиваются с проявлениями политической нестабильности.
Вооруженныеконфликты международного и немеждународного характера, политические режимы (зачастую нелегитимные), применяющие неправовое насилие, напряжение в международных отношениях представляют собой элементы данной нестабильности. Одним из следствий указанной нестабильности является значительный рост преступных нарушений прав человека. При этом возрастающееколичество таких нарушений постепенно переходит из состояния следствия политической нестабильности в причину ее дальнейшей эскалации.Данное обстоятельство предъявляет дополнительные требования к сложившейся системе международной безопасности, предполагая усиление ее институтовчетко отлаженным механизмом международной уголовной ответственности физических лиц за преступные нарушения прав человека.
Подобный механизм предполагает не только устранение (или, по крайней мере, минимизацию) безнаказанности в отношении совершенных международных преступлений, но и косвенноеучастие (в качестве сдерживающего и профилактирующего фактора) в процессемиротворчества и постконфликтного миростроительства. Безусловно, такой механизм должен иметь свое институциональное выражение в наличии постоянно действующего органа международного уголовного правосудия.