Автореферат (1149091), страница 4

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 4)

Проводится анализ и интерпретация мифа Протагора изодноименного диалога. Выявляется эгалитарная структура добродетели,носящая, согласно софисту, исключительно социальный характер. Суть мифасводится к тому, что существует единое социальное пространство спринятыми в нем нормами, разделяемыми всеми участниками; нормами,которые с малолетства прививаются длительным педагогическим процессом,в который вовлечены и родители, и воспитатели, и учителя; с тех пор, какребенок начинает понимать слова, все они показывают ему «при всяком делеи слове, что справедливо, а что несправедливо, что прекрасно, а что гадко,что благочестиво, а что нечестиво, что можно делать, а чего нельзя».Верования и убеждения, лежащие в основе знания,прививаютсявпроцессевзаимодействияслюдьми,по Протагору,обладающимижизненным опытом, и все люди не только могут, но и должны выражать своигражданские способности (Farrar).

Этическое учение Протагора ставит воглаву угла номос — как необходимое и достаточное условие общежития, вотличие от фюзиса (Kerferd). В качестве фундаментального высказывания,18отвечающего за жизнь в полисе, выступает «τὸ τὸν ἥττω δὲ λόγον κρείττωποιεῖν» — делать слабую речь сильной. Для Протагора такая позиция являетсяпедагогическим и эпистемологическим методом, где критерием выступаетмудрец или специалист в своей области, а его орудием — знание, илиобладание ὀρθός λόγος, который есть здравый смысл, и понятие о которомвырабатывается на основе нормы, которая, в свою очередь, является мнениемили верой большинства. Таким образом, мы можем приравнять ὀρθός λόγος кκρείττω λόγον, а риторику в таком ключе понимать как средство поприведению несовершенных человеческих мнений к более совершеннымчеловеческим мнениям, но никогда не к более истинным.В пятом разделе первой главы «Философия религии Протагора» даноизложение учения Протагора о религии в свете высказывания о человеке-мере.Если мы хотим понять, что значит знание богов для Протагора, мы должнысказать, что знать (εἰδέναι)——это знать, ка́к нечто выглядит (ὁποῖοί τινες ἰδέανкаковы боги на вид), и знать, существует ли оно или нет.

Т. е. бытие вещи иее внешний вид и есть знание, или, лучше сказать: от внешнего вида мызаключаем к бытию и, как следствие, к знанию о вещи. Поэтому для Протагораэпистемологический статус познания о богах никогда не сможет бытьпереведен в статус высказываний о положениях дел, которые могут бытьпроверяемы. Если что-то лежит в сфере личного опыта, тогда последний можетбыть условием познания, если не лежит, то для познания возникаютпрепятствия (Mansfeld). Если же мы спросим, как бы Протагор отреагировал начеловека, который видел богов и верит в них, то он бы ответил, что твоя вераполностью создана воспитательной традицией, а твоя уверенность в том, чтоты видел богов, для меня не может быть аргументом, но для тебя являетсянеоспоримым аргументом, не требующим доказательства, поскольку ты и естьмера этого доказательства.

В общем, учение о богах и религии может бытьвыражено так: 1. Протагор не говорит, что богов вообще не существует, он19говорит, что их существование является спорным вопросом для него. 2. Вполневероятно,—да так, пожалуй, и есть,—что есть люди, которые верят в то, чтобоги существуют, а может даже, и лично встречались с ними. 3.

Посколькуподобного рода вопросы всецело сосредоточены в области доксы, в которой,как мы знаем, царствуют риторика и убеждение, то существование илинесуществованиебоговбудетлишьрезультатомболееилименееубедительного воздействия как на индивида, начиная с его детства, так и на всеобщество в целом: последнее случается особенно в моменты кризисныхситуаций, когда основы доксы могут быть подвергнуты сомнению. Другимисловами, Протагора волнует не то, существуют ли боги, но то, какую рольиграет признание их бытия в жизни общества, а такое отношение к божествуи религии мы бы в наше время без преувеличения могли назватьсоциологическим подходом (Jaeger).В шестом разделе первой главы «Перечитывая “Кратила”» изложеноучение Протагора о языке и его связи с реальностью.По Протагору, язык не отражает бытие вещей, и корреляция между словомивещьюноситслучайныйхарактер.лингвистическим конвенционализмомопределенныевещи—определеннымиТакаяпозицияназываетсялюди просто договорились называтьсловами(Sedley).Слова—этопроизвольные знаки вещей, и законодателем имен выступает человек илиобщество, следовательно, человек есть «мера» и языка.

Это вполнесоответствует структуралистскому подходу к природе языка и знака. В связи сэтим в параграфе делается краткий сравнительный анализ лингвистическойтеории Протагора с семиотикой Соссюра, Фреге, Пирса, Гуссерля.Первый параграф второй главы диссертации «“Трактат о небытии” и“Поэма”» повествует об отношении «Трактата» Горгия и «Поэмы» Парменида.20Горгий написал свой «Трактат» как ответ элейской школе, и именно втаком интеллектуальном контексте сочинение Горгия может быть понятонаиболее адекватно. Также вполне понятно, что́ не устраивало Горгия вучении элейцев—полное расхождение с чувственным опытом, т. е.

могловозникнуть впечатление, что логос Парменида—это речь ни о чем. Но, темне менее, это все же логос, значит у него есть смысл, значит он тоже можетвоздействовать и каким-то образом убеждать. Так и Парменид становится внекоторой степени мастером убеждения, у которого есть своя «убеждениясила». Если мы посмотрим на него с нашей точки зрения, он будетодновременно философом и ритором. Философом постольку, поскольку онобладает доступом к логосу, чья неизбежная логика должна убедить любого,кто способен следовать логической аргументации, а ритором—посколькуего обман, или хитрость, сможет также убедить всех тех, кто недостаточноспособен ухватить все последствия его логоса.

И Парменид сделает этогораздо более эффективно, чем любая другая космология, т. к. его путьмнения, хоть и отличен от пути истины, тем не менее, первый естьнаименьшее отклонение от этой самой истины, а поэтому уже лучше, чемлюбая другая космология. И в конце концов, ведь именно Богиня дает емуоба варианта—т. е. описывает также и положение дел среди смертных вчувственном и изменчивом космосе (Wardy).

Это и есть «лживый стройстихов», рассказанный Богиней, однако истинный в области мнения,насколько последнее может быть истинно. Т. е. получается, существует путьмысли и путь мнения, или чувства, которые в «Поэме» оба являютсяистинными, только это истины разного порядка—иерархия истин, еслиугодно. Далее, Богиня говорит, что та тропа, где «не есть» и «не быть должнонеизбежно», никуда не приводит, и этот путь является совершенно никому неизвестным. Вот Горгий и стал тем первопроходцем, который отважилсявступить на этот второй путь и пришел к выводу, что при помощи элейскойаргументации, взяв исходно противоположные базовые положения, можно в21том же непротиворечивом и истинном ключе прийти к положениям,противоположным парменидовым.

И, что самое интересное, положенияГоргия не будут более ущербными, поскольку ни парменидово бытие, нигоргиево небытие нигде в природе не встречаются.В этом же параграфе выполнен перевод и дан комментарий основных трехблоков «Трактата о небытии» в версии Псевдоаристотеля, с учетом достиженийв этой области научной критики (Kerferd, Mansfeld, Cassin, Dillon, Kahn, etc).Говоря в общем, можно заметить, что Горгий ставит здесь проблемувозможности предикации: как мы можем что-либо высказывать о вещи, чтобыэто не влекло за собой противоречивые и невозможные следствия (Кerferd).

Впервую очередь это касается глагола быть, который может использоваться каксвязка, как предикат существования или как выражение возможности. В итогемы приходим к выводу, что Горгий не отрицает бытия, равно как он неотрицает и небытия; однако, признавая обе эти реалии, он признает реальностьявления, феномена, всегда становящегося, но никогда поистине не сущего.Горгий ставит серьезные вопросы для теории познания и коммуникации,вытекающие из противоборства восприятия и мышления, из котороговыводится несовпадение мыслимого и воспринимаемого одними людьми стаковым у других людей, невозможность передать другому человеку в словахсвой опыт и вообще—невозможность отразить в слове внешнюю реальность,ибо слово не есть вещь. Кажется, что Горгий склонен отрицать возможностькакого-либо знания.

Если ничего нет, то остается только одинокий Логос,самодостаточный и автореферентный,—это единственное, в реальности чего,пожалуй, Горгий не сомневается. Отсутствие референции в теории познания,онтология «Трактата»—вернее, ее отсутствие—выступает теоретическойбазой для производства мнений, т. е. для дела риторики, в основе которойлежит ничто, другими словами: логос, или язык, может выступить креативнымагентом формирования «реальности». В этой «реальности» все будет, как в22обычной реальности,—ложь, правда, добро, зло, истина, мнение, боги.Единственной ее проблемой, а может, и преимуществом, будет то, что она неимеет никакого выхода в т.

н. объективную онтологию,к вещам,—существующим независимо от человека. В этой реальности все носитриторический характер: там есть боги, но они суть плоды фольклорногоубеждения в процессе воспитания; там есть истина, — однако она не более чемриторический топос, носящий конвенциональный характер; там есть добро изло, — но они суть таковы, потому что люди убеждены считать их таковыми, иони будут таковыми до тех пор, пока это выгодно человеку, сообществу,полису.Во втором разделе второй главы «Горгий и бихевиористский подход»сделана попытка преодолеть коммуникативный разрыв между вещью, мысльюи индивидами, декларированный Горгием в третьей части «Трактата»,наоснове статьи проф.

Характеристики

Список файлов диссертации