Диссертация (1148628), страница 36
Текст из файла (страница 36)
Писались они людьми учеными или близкимиученым обществам. А прежние описания, составлявшие хронику, подавалисьнесколько со стороны, будто журналист смотрел на описываемые им событияиз окна рабочего кабинета. Теперь же репортер выходит на улицу и становитсяучастником гуляния, «Русского карнавала», как он называет масленицу. Попути он встречает знакомых и кстати вспоминает забавный анекдот: «Дажеслух носится, за верность которого впрочем не ручаюсь, что один молодойчеловек, пришедши поздравить с масляницею особу, на которую простиралвиды, съел при этом порядочный блин.
Ну, да это не наше дело, на здоровьеему».Направлениепутижурналистауказываетсяточно:этоБольшаяМосковская улица, место массового скопления народа разных сословий изваний. Для создания дальнейшей картины, безусловно, средства и приемыпозаимствованы из «Невского проспекта» Н.В. Гоголя, растиражированныестоличными журналистами, на которых оказала влияние русская литературнаянатуральная школа. «Экипажи всех родов движутся один за другимбесконечною вереницею, в которой перетасованы без различия все состояния;185здесь вы видите и блестящую Новгородскую аристократию в щегольскихэкипажах и скромную буржуазию в простых санках и на тощих клячах. Не размелькнет перед вами франт чиновник, бросивший на извозчика последнийоставшийся от жалованья рубль, для того чтобы иметь удовольствие составитьзвено в этой живой и движущейся цепи экипажей», – пишет И. Вишневский;несколько идиллически и угловато, но для первого местного опыта смело.Оставляяпрактическибезописанияместнуюаристократию,онсудовольствием рисует портреты мещан и чиновников, позволяя себе не самуюмягкую иронию.
По статусу он тоже чиновник, но сейчас журналист вышевсяких сословий и обладает даром письменного слова, способного превратитьлюдей в забавных героев его рассказа. Однако Вишневский пока не выходил зарамки газетной публицистики.Социальная дифференциация интересует его не только с занимательнойстороны, он подмечает и положительные моменты, в которых чувствуетсяуважительнаягордостьзановгородскуюпублику:«Немалуючастькатающегося поезда составляет почтенное купечество с их чопорнымиполовинами, к чести впрочем последних надобно сказать, что между ниминезаметно той полноты, которая составляет отличительную черту многих дамэтого сословия. Бывают конечно неисключительные случаи полноты, нополноты безукоризненной, в которой оне ни сколько не виноваты».
Типическоепредставление в искусстве о русских купчихах наталкивается на жизненныереалии, из которых журналист выводит свои, удобные для чести городазамечания.Несмотря на преобладание описания события и участников, сделанных врепортерской динамике, в статье обнаруживается сюжетная логика развития.Перечисление внешности, повадок, характеров журналист заключает еще однойхарактеристикой. Он знает, куда далее направятся персонажи«сообразнонаклонностям и средствам»: кто в «заведение испить на двенац-кепеек чейкю»,кто в цирк, кто на преферанс, кто в маскерад. Сам же автор заглядывает туда,куда идет самый простой народ.
Это «гостеприимные отели откупного186комиссионерства, которому надобно отдать честь в искусстве приманки, хотя,по совести сказать, в ней бы и надобности не было, потому что Русскомумужичку не сменять рукавицами, будь оне не дороже гривенника, без того,чтобы не выпить при этом на двугривенный литок».И в этих «отелях» автор наблюдает картину, которая является ключевойдля темы статьи.
Исключительно ради традиционного литературного оборотаон предполагает, что «если случалось кому-нибудь заглянуть из любопытства вэти отели», то он смог бы увидеть большой ассортимент спиртного вописываемых заведениях. Предполагается, что среди читателей губернскихведомостей нет посетителей «отелей», а потому для них составляетсяподробный реестр с шутливым, ироничным комментарием: «Названия частооригинальные, иногда и пошлые, но основанием тех и других служило глубокоезнание сердца человеческого. Известно что Русский человек и с горя выпьет, ина радости не откажется; а тут вдруг видит на полке красуется безумнаярадость, подле ней горе от ума, дальше ярлык гласит, что пей то хочется,здесь наслаждение в заблуждении, просто глаза разбегутся, ум за разум зайдет,пей чего душа желает; выбирай, смотря по состоянию духа, или безумнуюрадость, или горе от ума, а нет так испытай наслаждение в заблуждении».Чтобы еще нагляднее проиллюстрировать забавность этого явления,Вишневский вводит новых персонажей – «неграмотного Клима» и «грамотногоКузьму», которые заходят в «отель».
В разговоре этих персонажей сказываетсяжеланиежурналистапоказатьсяостроумным,подобносочинителямюмористических рассказов. Однако, это ему удается весьма плохо. На скоруюруку автор сооружает сомнительные шутки, вроде высказывания Кузьмы: «Яищо отродясь не пивал такого вина; известно вина хочется так и пьешь, а это,говоришь ты, што пей, то хочется». Да и сама цель сочинения грамотного инеграмотного героев раскрыта слабо.И.
Вишневский, вероятно, ожидал от читателей реакции на то, что врасчете на грамотных покупателей торговцы соревнуются в остроумии ипривлекательности товара, а результат всегда будет одинаков для любого187посетителя: «И напиваются неграмотный Клим и грамотный Кузьма до того,что через губу не плюнуть. Смотришь на другой день у неграмотного Клима и уграмотного Кузьмы оказывается сильный дефицит в кармане и кой-что лишнеена физиономии, на что они накануне никак не рассчитывали».
И в этих фразах,пусть не с самым оригинальным юмором, автор показывает глубокуюпроработку вопроса, основанную на наблюдениях. И поэтизация негативныхпроявлений народной жизни носит явно выраженный ироничный характер.В следующих абзацах статьи Вишневский продолжает разрабатыватьприемы эстетизированной грубости, народной сметливости и саркастичности.Журналист «дегустирует» модную киевскую наливку, которая, по его мнению,ничего из себя не представляет. А потому он не может не представить всатирическом свете ее популярность: «Известно, какое благоговение Русскийчеловек питает к матери городов Российских – Киеву; сколько отрадныхчувств, сколько светлых мыслей производит одно его имя. Предметы, носящиеназвание Киевских, пользуются особенной популярностию, так может ли жепосле этого остаться без внимания и Киевская наливка. Глядя на нее думаетРусский человек: вот она родная-то наша, ведь и выпьешь-то ей, так словно всамом Киеве побываешь». Через насмешку и остроты, автор подводит читателяк подлинной цели своего журналистского балагурства.
Развлекая, но неусыпляя сознания, он констатирует полуутвердительно, полусожалея факт,являющийся и национальною гордостью, и национальной бедой: «Из всегоэтого видно, что наклонность к употреблению крепких напитков заключается всамом характере Русского человека. Есть бо веселие Руси пити, сказал Вел.Князь Владимир Святославич, которому не понравилась Магометанскаярелигия за то, что запрещает употребление вина».В продолжение исторического экскурса журналист обращается кэлементамэтнографическогоочерка,которыетакжеиспользуетспублицистическим пафосом. Читатели могли познакомиться с мужицкимобрядом потчевания гостей вином. Каждому возлиянию в этой средепридумано свое название, отражающее повод. С патерналистским любованием188журналист моделирует ситуацию, которойон пользуется длясвоегоэтнографического сообщения: «Теперь масляница – случай для наблюденияудобный, как он усердно пьет сам, и столь же усердно подчует другого. Вот умужичка собрались гости, хозяин усаживает их за стол, уставленный яствами.Затем выносит из чулана штоф водки, первую чарку подносит гостюпочетнейшему, но этот просит выпить самого хозяина, после него пьет гость.Первая чарка называется непрошеная; вскоре хозяин наливает другую, этапьется, чтобы не хромать; третья чарка носит название посошка»1 и так далее.(Однако, такое благодушие к народным забавам является наигранным дляистинной позиции И.
Вишневского; спустя два года, в ставшем ужетрадиционном рассказе о масленице, он со злобой проговорится и назоветмасленичные игры «удовлетворением животных потребностей»2.)В этой статье И. Вишневский практически отказывается от тональностиредакторского дневника и стремится к созданию литературного произведения.Но именно факты, наблюдения из современной жизни и публицистическийпафос удерживают его в границах журналистского материала. Вишневскийпозволяет читателям представить места массового скопления новгородцев,побывать в заведениях, которые посещают лишь представители низших классови, наконец, заглянуть в крестьянский дом по случаю праздника.
Пестротамикротем проанализированной статьи объясняется крепкими традициямиредактирования губернских ведомостей, которые Вишневский стремительнопреодолевает. Заметно, что автор следует предписанной правительствомпрограмме издания, собирая любопытные сведения, касающиеся местности,объединенные одной общей причиной – масленицей. Однако, пафос возникаетвовсе не научно-исследовательский и не отчетно-статистический, а именнопублицистический.Свои представления о нормах общественной жизни (которые в данномслучае представлены традициями отмечания народного праздника) он12Новгородские губернские ведомости. 1858. № 5. 1 февраля.Новгородские губернские ведомости. 1860.
№ 8. 20 февраля.189декларирует в качестве общепринятых, несколько завуалировано выказываязаботу о народном здоровье. Пока редактор только оценивает наблюдаемую имситуацию как журналист в расчете на просвещенных читателей, утратившихсвязь с традициями русской обрядовой культуры, а потому с интересоммогущих воспринять новые для себе сведения. Но его отношение кновгородскому гостеприимству уже иное, нежели у автора заметки обокрутниках, опубликованной 1840 году. Гостеприимство, основанное наупотреблении спиртных напитков он высмеивает, обнаруживает проблему,угрожающую позитивному образу Новгорода.Рубрика «Местные известия» еще раз подтверждает статус печатнойплощадки, на которой затрагиваются важные и насущные общественныепроблемы региона.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
