Диссертация (1148432), страница 8
Текст из файла (страница 8)
Как пишет Лакофф, «в соответствие с этой ИКМ,холостяк – это просто неженатый взрослый мужчина»16 (перевод авт.). Тем неменее, по мнению исследователя, в мире существуют пограничные случаи,такие как Папа Римский или Тарзан. Обладая характеристикой «неженатыйвзрослый мужчина», они все же не являются полноправными членамикатегории, т.к. обладают более сложным комплексом свойств, чем тот,который получил «отражение» в ИКМ.
На этом основании автор относитПапу Римского и Тарзана к периферийным членам категории.Такая интерпретация лингвистического материала, на наш взгляд, нелишена определенного ряда проблем. Во-первых, здесь вновь возникаетвопрос о статусе исследуемой единицы. Не совсем понятно, что жепредставляет собой bachelor в концепции Лакоффа: это слово, модель, образили понятие? Не ясна и природа ИКМ: автор настаивает на ееэкстралингвистическом характере, но при этом использует языковые средствадля ее описания, ведь «неженатый врослый мужчина» (an unmarried adultman) – это прежде всего словосочетание, а не просто некий абстрактныйкомплекс свойств.Если же попробовать преодолеть эту неопределенность и рассматриватьbachelor как слово, то сама возможность его употребления по отношению кПапе Римскому вызывает большие сомнения.
Так, в одном из наиболееобширныхкорпусовсовременногоанглийскогоязыка,CorpusofContemporary American English (COCA), употребление слова the pope впределах 10 слов до и после слова bachelor не зафиксировано в принципе. ВИнтернете такое употребление было обнаружено нами исключительно встатьях, посвященных лингвистической проблематике. Безусловно, это еще16«with respect to this ICM, a bachelor is simply an unmarried adult man»38не является достаточным основанием, чтобы утверждать, что характеристикаПапы Римского как bachelor невозможна в принципе.
Но если обратитьособое внимание на функциональную природу данного словесного знака, тоне трудно будет заметить, что bachelor предполагает наличие ещенеиспользованнойотношенийсвозможностиустановленияпредставительницейдлительныхпротивоположногостабильныхпола.Вэтомотношении, bachelor – это не просто «неженатый взрослый мужчина», аскорее–потенциальныйжених.Неслучайновчислонаиболеераспространенных типов вводящего контекста входят сочетания an eligiblebachelor (мужчина, который рассматривается обществом как выгодная партиядля любой женщины), a confirmed bachelor (мужчина, который начинаетвосприниматься как «потерянный» для представительниц женского пола).
Вэтом отношении интересна цитата из COCA: I have been asked this by so manywomen -- you are a bachelor. Mr-LAMB: That's true. BRAVER: Are you aconfirmed bachelor? Mr-LAMB: No. BRAVER: So there's still hope out there?Mr-LAMB: Hope for me, I hope. Yes (2002 (20021013) Washington Monument;Brian Lamb, founder of C-SPAN CBS_Morning). Как мы видим, слово bachelorпредполагает наличие определенных общественных ожиданий, что в случае сПапой Римским звучит несколько абсурдно, т.к.
Папа Римский находится внеданного типа социальных отношений. Таким образом, отнесение ПапыРимского к периферии категориальной структуры bachelor является, на нашвзгляд,отвлеченнымтеоретическимконструктом,анерезультатомнаблюдений над конкретными фактами речевого поведения человека. Этолишний раз подтверждает нашу убежденность в том, что объективистскаяпозиция, утверждающая возможность существования более или менееточного соответствия между моделями, присутствующими в человеческомсознании, и онтологическими особенностями окружающей действительности,приводит к искаженному представлению о природе языковой картины мирачеловека.39Такой когнитивный вариант объективизма, постулирующий наличие вчеловеческом сознании различных фильтров, пропускающих через себяинформацию, поступающую из объективной реальности, особенно широкораспространен в отечественном языкознании: «для концептуалистов, позициякоторых нам наиболее близка (в ее материалистической ориентации), заразными частями речи стоят разные когнитивные (концептуальные)структуры, но в общем это соответствует онтологии мира, с той, однако,оговоркой, что мир «как он есть» пропущен все же через голову человека иотражен там поэтому в том виде, в каком он и его восприятие ограничено, вопервых, биологически (тем, что свойственно человеку как определенномуживому организму), во-вторых, социально (в широком понимании этогоусловия, т.е.
включения в него всего того, что делает человека детищемсвоего времени, своей эпохи, цивилизации, своего общества и т.п.) и, втретьих, прагматически, что предполагает оценку воспринятого по егозначимости для совершаемой человеком деятельности и его общегоблагополучия (выживания)» (Кубрякова 2004: 98; см. также Ревзина 2004;Стернин 2002; Lyons 1991).Если признать факт наличия в человеческом сознании таких трехмощнейших фильтров, то возникает вопрос: существуют ли хоть какие-то«обрывки» информации, которые доходят до человека в неизменном виде,донося до нас сведения о мире «как он есть»? И где же тогда проходитграница, отделяющая субъективное восприятие от объективно заданных ивсего-навсегоотраженныхАргументируясвоюточкучеловеческимзрения,сознаниемКубряковаприводитпараметров?впримерскоординированность в природе различных признаков: «плавники и чешуярыб в отличие от крыльев, клюва и перьев птиц» (там же: 80).
Но здесьвозникает новый вопрос: а существуют ли в природе плавники и чешуянезависимо от самих рыб, а крылья, клюв и перья – независимо от птиц, илиже выделение данных элементов материального мира в отдельные объектыявляется продуктом чисто человеческого взгляда на мир с присущими40исключительночеловекуособенностямикатегоризацииопыта?Представляется сомнительным, что кошка, увидев плавающую в аквариумерыбку, с точностью может определить, где проходит граница между тельцемрыбки и ее плавниками. Скорее всего, для кошки сама рыбка и ее плавникиявляют собой единый нечленимый элемент окружающей действительности,входящий в разряд вкусного лакомства.В последние годы, однако, наметилась положительная тенденция вкогнитивистике, связанная со все большей ориентацией исследователей наизучениесловесныхзнаковвконкретныхречевыхпроизведениях(Evans 2006; Porto Requejo 2007).
Как пишет Вивиан Эванс в одной из своихстатей: «значение не является функцией языка как такового, а рождается впроцессе использования языка»17 (перевод авт.) (Evans 2006: 491). Подобныйакцент на реальное употребление слов в речи является принципиальным, т.к.все же свидетельствует об отказе от исконно объективистского положения отом, что словесное значение являет собой непосредственный коррелятнекоего объекта внешней действительности. В результате на сменуобъективистским представлениям о значении как об изолированномодиночном акте референции приходит мысль о его обусловленностиконкретнымречевымконтекстом,взаимосвязьюсловвконкретныхсловесных цепочках.Подводя итог, отметим еще раз, что значительным достижениемкогнитивной лингвистики является отказ от чисто формального подхода кязыку и попытка объяснить явления языковой действительности с учетомбиологических особенностей человека как живого организма.
Тем не менее,эта попытка в большинстве случаев обречена на провал, т.к. несмотря наобширнуюкритикуобъективизма,основноеположениеданногофилософского направления о возможности существования соответствиймежду человеческим сознанием и онтологической структурой окружающегомира до сих пор разделяется многими современными учеными.17«meaning is not a function of language per se, but arises from language use»41Функционально-ориентированные подходы к изучению словесного знакаФункционализмпредставляетсобойнестолькоединуюлингвистическую теорию, сколько совокупность различных подходов,объединенныхобщимметодологическимпринципом,утверждающимнеобходимость изучения конкретных речевых произведений с цельювыявления особенностей функционирования словесного знака в речи.Девизомданногометодологическогонаправленияможносчитатьвысказывание Л.
Витгенштейна о том, что значение слова – это егоиспользование в речи (Wittgenstein 1986).Как пишет О. В. Лещак, «объектом исследования в функциональнойметодологии лингвистики является языковая деятельность обобществленногоиндивида как единственная онтически реальная форма существования кодачеловеческой коммуникации...» (Лещак 1997: 17). Это высказываниепредставляется нам принципиальным, т.к.
указывает на значительный сдвиг впонимании природы объекта лингвистических исследований. Изучаетсятеперь не язык как абстрактная система знаков, а «языковая деятельность»социума, представленная совокупностью конкретных речевых произведений.Пересмотру подвергается и ставшее классическим определение языкакак знаковой системы: «...знаковость языка не является его сущностью, егосистемообразующим фактором.
Язык возникает и существует не для того,чтобы быть знаковой системой... Адекватное определение языка должно бытьне субстанциональным (как определение в качестве знаковой системы), афункциональным» (Рудяков 2012: 5).В основу определения языка, с точкизрения автора, должна быть положена его прагматическая функция как«знакового орудия воздействия, или регуляции» (там же, 7). Это утверждениеосновывается на одномизважнейшихпостулатов функционализма,устанавливающих приоритет функции над формой: именно функция должнаобъяснять форму, а не наоборот (Кибрик 2016; Олешков 2006). «Функцияформы рассматривается нами как ее значение» (Левицкий 2010: 35), причем42под функцией понимается роль, присущая «данному знаку в речевомпроцессе» (Гулыга 1967: 15).
Что касается слова, то оно начинаетопределяться прежде всего как элемент текста, созданного для решенияопределенной проблемы опыта, а его значение соотносится с той функцией,которую оно выполняет в структуре высказывания.Распространение идей функционализма в лингвистике во многомсвязано с появлением электронных баз данных, корпусов, которыеобусловили доступность обширного языкового материала и относительнуюлегкостьегообработки.Корпусыоткрылипередученыминовыевозможности, позволив обрабатывать большее количество информации вболее сжатые сроки, а кроме того, вести более точный статистический учетразличных типов словоупотребления.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
