Диссертация (1148432), страница 14
Текст из файла (страница 14)
конфликт личного,индивидуального опыта трансформируется в нем в конфликт надличностный,что обеспечивает возможность понимания данного текста другими членамисообщества, незнакомыми с личным опытом автора, даже через значительныйвременной промежуток после его создания.В отличие от художественного произведения, публицистический текстимеет более жесткую временную обусловленность, т.к. представляет собойреакцию на конкретное событие или факт в реальной действительности и,68следовательно, остается актуальным до тех пор, пока общество нуждается вценностной интерпретации соответствующего события или факта.
Востальном публицистическая статья сохраняет все те свойства монологичнойречи, о которых говорилось выше, и также направлена на формированиесистемности ценностных отношений социума.Говоря о роли средств массовой информации в социально-политическойжизни,Е. А. Лукьянова подчеркивает, что «СМИ выполняют функциюформированиямассовойсоциально-политическойкартинымира,т.е.идеологии, и ее адаптации к текущим событиям» (Лукьянова 2004). Здесьвыражена основная функция аналитической публицистики - интерпретацияфакта или события внешней действительности с точки зрения определеннойидеологической системы с целью сохранения ее стабильности и системности.Соответствиеидеологическихустановокчитателястатьиоценочно-идеологическим параметрам текста обеспечивает его понимание и приводит квосприятию интерпретационного механизма, предложенного в статье, каксвоего собственного видения сложившейся ситуации.В целом данный подход представляется наиболее перспективным длядальнейшего изучения языковой системности, и в особенности для теорииречевых жанров.
Разделение речевых жанров на сферу самосознания и сферу,связанную с взаимодействием индивидов по поводу воздействия на внешнююдействительность, позволяет, с нашей точки зрения, решить многиеметодологические трудности других подходов и, в частности, деленияречевых жанров на первичные и вторичные, предложенного Бахтиным.1.2 АРХЕТИП: ФОРМА И СОДЕРЖАНИЕТермин «архетип», предложенный швейцарским психоаналитикомКарлом Густавом Юнгом, получил широкое распространение в современнойнауке. Им пользуются философы (Попков, Тюгашев 2010; Федяев, Чинакова2012; Русаков 2010), психологи (Голенок 2010; Перевозкина, Перевозкин,Дмитриева 2014), литературоведы (Васильева 2005; Ермолаева 2009;69Коробейникова, Пыхтина 2010; Мелетинский 1994; Хазанкович 2009),лингвисты (Богданова 2006; Владимирова 2015; Иванова 2012; Степанов1997; Фисенко, Лазарев 2014), искусствоведы (Жук 2013).
Тем не менее,единого взгляда на природу архетипа и его функции до сих пор несуществует.Вданнойглавемырассмотримнесколькоразличныхопределений архетипа, изложим наш собственный взгляд на природу данногоявления и попробуем обосновать целесообразность использования данноготермина в лексикологии.Сам К. Г. Юнг понимает под архетипами первобытные образы, илипервообразы, (“primordial images” (Jung 1988: 67)), являющиеся элементамиколлективного бессознательного. Будучи наследием древнейших этаповразвитиячеловеческойпсихики,ониобладаютповышеннойэмоциональностью, представляя собой мощнейшие сгустки психическойэнергии.
«Это в то же самое время и образы, и эмоции. Можно говорить обархетипе только тогда, когда эти два аспекта присутствуют одновременно.Если есть только образ, то это просто художественный образ, непредставляющий большой важности. Но будучи эмоционально заряжен,образ приобретает нуминозность (или психическую энергию); он становитсядинамичным, что должно привести к каким-то последствиям»21 (перевод авт.)(Jung 1988: 96).
Неся в себе сильнейший заряд психической энергии,архетипыспособныопределеннымобразомнаправлятьчеловеческоеповедение, что позволяет Юнгу и его ученикам говорить о них как о некихповеденческихпереживания,схемах,-этообъединенных«общиеобщимврожденныетипомсхемыэмоциональногоэмоциональногоиментального поведения»22 (перевод авт.) (Jung 1988: 304).Интересно,что,сточкизренияЮнга,архетипнеявляетсясодержательной единицей. Заданный с рождения, архетип представляет собой“They are, at the same time, both images and emotions. One can speak of an archetype only whenthese two aspects are simultaneous.
When there is merely the image, then there is simply a wordpicture of little consequence. But by being charged with emotion, the image gains numinosity (orpsychic energy); it becomes dynamic, and consequences of some kind must flow from it”22“common inherited patterns of emotional and mental behaviour”2170лишь форму, наполняющуюся конкретным содержанием в процессечеловеческой жизни, причем характер формирующейся содержательнойстороны напрямую зависит от социально-культурных, климатических,географических особенностей окружения.
«Архетип сам по себе пуст иисключительно формален... это возможность репрезентации, заданная a priori.Сами репрезентации не являются врожденными, только лишь их формы, и вэтом отношении они в полной мере соответствуют инстинктам, у которыхтакже определена только форма»23 (перевод авт.) (Jung 2003: 155). Архетип,тем не менее, обладает «неизменным ядром значения» (invariable nucleus ofmeaning), которое задано лишь в общих чертах. Так, например, формированиеконкретного образа матери невозможно предсказать, основываясь лишь начертах, характерных для архетипа матери, т.к.
каждый конкретный образвозникает под влиянием других многочисленных факторов. Архетип, такимобразом, представляет собой врожденный инвариант, приобретающийсодержание в конкретном социально-культурном этнологическом контексте иреализующийся в многочисленных культурно-специфичных вариантах.Несмотря на то, что Юнг определяет архетип как форму, лишеннуюконкретного содержания, природа этой формы в его философии недостаточночетко определена. Называя архетип первообразом, Юнг отмечает в то жевремя, что его ни в коем случае нельзя сводить к ментальной картинке,которая по своей природе всегда конкретна, а следовательно являетсяструктурным элементом сознания, а не бессознательного.
Коллективноебессознательное в представлении Юнга являет собой некое идеальноеуниверсальное психическое начало, превосходящее рамки индивидуальнойчеловеческой психики, поэтому и архетип как его составная частьтрансцендентален. Аналитическая психология Юнга метафизична по своейсути,«этаонтологиядуха–награнимистики»(Антонинhttp://philocult.ru/443-psihoanaliz-k-yunga-uchenie-o-kollektivnom-bessoznatel“The archetype in itself is empty and purely formal… a possibility of representation which is given apriori.
The representations themselves are not inherited, only the forms, and in that respect theycorrespond in every way to the instincts, which are also determined in form only”2371nom.html ), в связи с чем многие авторы критикуют Юнга за высокую долюидеализма в его философии, отмечая неопределенность как формы, так исодержания юнговского архетипа (например, Стеблин-Каменский 1976).Темнеменее,впостюнгианскойаналитическойпсихологиирадикального пересмотра термина «архетип» не происходит. Многиепоследователи швейцарского психоаналитика используют данный термин всвоих работах, понимая под ним вслед за Юнгом глубинные поведенческиематрицы,иливнутренниесхемы,обеспечивающие«склонностькструктурированию образов нашего переживания определенным образом»(Холл 2008: 15; см.
также Болен 2005; Нойман 1998; Эстес 2010). Чтоконкретно представляют собой эти схемы, остается не совсем понятным, врезультате чего мы вновь возвращаемся к изначальному идеализмуаналитической психологии.Попытка уйти от юнговского мистицизма делается в архетипическойпсихологии Джеймса Хиллмана: «...в отличие от Юнга, который проводилрадикальное различие между ноуменальным архетипом как таковым ифеноменальнымархетипическимобразом,архетипическаяпсихологиярешительно отказывается даже от построения гипотез о непосредственнонепредставленномархетипеperse.Онаисследуетсамфеномен:архетипический образ» (Хиллман 1996: 68). Как мы видим, здесь происходитскорее отказ от изучения архетипа, нежели значительное переосмысление егоприроды.
Признается реальность архетипического образа, а лежащий в егоосновеархетип,неподдающийсянепосредственномунаблюдению,выносится за рамки исследования. Автор, таким образом, не решаетпроблему, а просто уходит от нее, тем самым еще раз подчеркиваяноуменальность архетипа.Материалом для исследований в юнгианской психологии часто служатлитературные тексты, особенно тексты сказок, мифов, преданий. Это привелоктому,чтотермин«архетип»началширокоиспользоватьсявлитературоведении, хотя и в несколько иной интерпретации. «Понятие72«литературный архетип» гораздо шире, нежели юнговские архетипы»(Коробейникова, Пыхтина 2010), т.к.
у Юнга архетип связан, прежде всего, собразом, с персонажем, в то время как в литературоведении под архетипомпонимаютсяещеитипичныесхемыпостроениясюжета.Влитературоведении архетип рассматривается как «универсальный прасюжетили прообраз, зафиксированный мифом и перешедший из него в литературу»(Доманский http://www.k2x2.info/jazykoznanie/literaturnyi_ tekst_problemy_i_metody_issledovanija_iv_sbornik_nauchnyh_trudov/p3.php ).Теория Юнга накладывается здесь на уже существовавшую традициюпоиска общих мотивов, схем, формул в мифологии и мифопоэтическомтворчестве. Многие русские ученые XIX в. обращали внимание на то, чтоодни и те же мотивы появляются в совершенно разных традициях икультурах, которые, казалось бы, никак не связаны друг с другом.
Так,например, еще в первой половине XIX в. И. М. Снегирев отмечает: «у всехпочти известных народов встречаются общие верования и происшедшие изних обряды, сходные по сущности и различные по внешности». Лежащие воснове таких верований мотивы он называет «коренными понятиями»,которые «уклоняясь от своего истока и протекая сквозь мир и человечество,заимствуют от местности, климата и духа народов различные образы»(Снегирев 1837: 231; см. также Афанасьев 1865; Веселовский 1940; Пропп1928).В последнее время термином архетип стали пользоваться и лингвисты,причем в лингвистикеархетип определяется через концепт.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
