Автореферат (1137615), страница 4
Текст из файла (страница 4)
Конечно, с позиций «большой»науки, в сравнении с другими странами центральной Европы XVI века Англия продолжаетбыть отсталой страной. Тем не менее, постепенно и здесь начинают пробиваться росткинового знания. Решающую роль в формировании английского эмпиризма сыгралиисследования в области мореплавания и магнетизма (и смежных наук, таких, каккартография), осуществленные английской научной элитой во второй половине XVI века.Несмотря на то, что компас был известен в Европе еще с двенадцатого века, атрансатлантические путешествия уже перестали быть в диковинку, и та и другая областьоставались в XVI веке в большой степени неизученными.
Учитывая их огромноеприкладное, практическое значение и отсутствие серьезного интереса со стороныдревних, неудивительно, что их изучение основывалось непосредственно на чувственномопыте.9 Hill C. Intellectual Origins of the English Revolution. Oxford, 1965Глава 3Три лица английского экспериментального естествознания: Уильям Гильберт,Фрэнсис Бэкон, Уильям Гарвей.Третья глава посвящена трем ключевым фигурам английского естествознания, каждыйиз которых сыграл решающую роль в ассимиляции экспериментального метода – УильямуГильберту (†1603), Фрэнсису Бэкону (†1626) и Уильяму Гарвею (†1657). Хотя их имена,поставленные в этой последовательности, составляют, как будто, хронологический иидейный континуум, роль каждого из них в истории экспериментальной философии быласвоеобразной.
Так, в отличие от Бэкона, Гильберт и Гарвей были, прежде всего, ученымисамого большого калибра. В то же время Бэкон, и чуть в меньшей степени Гильберт,оказали непосредственное влияние на предмет диссертационного исследования,английскую экспериментальную философию, тогда как Гарвей во многом остался встороне от этого явления.3.1Уильям ГильбертГильберт родился в 1544 году. Почти всю жизнь он проработал в Лондоне лечащимврачом, став в 1573 году членом Королевского Медицинского Колледжа, в 1600 – егопрезидентом, а в 1601 – личным врачом Елизаветы I. В это же время Гильбертопубликовал свою De Magnete10, 1600, книгу, ставшую кульминацией всей английскоймагнетической традиции. Гильберт был многим обязан своим предшественникам, но втоже время пошел гораздо дальше их.
Огромный интерес представляетметодологическая, процессуальная сторона исследований Гильберта. Отмечается рольГильберта, как первого крупного английского ученого на деле отбросившего преклонениеперед античностью и «книжными» авторитетами. Эпистемология Уильяма Гильбертапочти полностью основывается на чувственном опыте и эксперименте.
Существенно,например, что экспериментальная практика Гильберта уже далеко ушла от хаотичногоэкспериментирования Ренессанса. Во‐первых, он исследует одно, достаточно узкое поле.10 Gilbert W. De magnete. London, 1958Во‐вторых, в его работе почти отсутствуют элементы случайного, игровогоэкспериментирования: каждый эксперимент призван подтвердить, либо опровергнутьзаранее оговоренную гипотезу. Отдельного внимания заслуживают эксперименты снебольшим шарообразным магнитом, terrella: Гильберт стал первым ученым, изучающимв лабораторных условиях глобальные природные процессы с помощью научногомоделирования.Значение Гильберта для английской экспериментальной философии середины XVIIвека состояло в том, что его работа раскрыла утилитарный потенциалэкспериментального естествознания.
Отчасти, это объясняется особенностями данногонаучного поля: практическое применение знаний о магнетизме было возможноширокими слоями общества, а сравнительно небольшие интеллектуальные вложенияобещали принести непропорционально высокую выгоду. Тем не менее во многих своихпроявлениях научная философия Гильберта была не только чужда, но и противоречилаэкспериментальной философии. В первую очередь, это касается элитизма и магическогооттенка De Magnete. Гильберт пишет для узкого круга лиц, а его эксперименты – это непублично проведенные исследования, а во многом те же «секреты». Этим он разительноотличается от Бойля и его окружения, не видевшего вреда в свободном распространенииинформации до тех пор, пока это не нарушает авторских прав.3.2Фрэнсис БэконФрэнсис Бэкон родился в 1561 году, в правление Елизаветы I, но начало егофилософской карьеры пришлось уже на царствование Якова I.
В The Proficience andAdvancement of Learning, 1605 впервые прозвучат мотивы, которые будут неразрывносвязаны с именем Бэкона: критика античных авторов, защита науки от атак с позицийрелигии, предложения институциональной и языковой реформы, а также подчинениенауки нуждам государства и общества. Opus magnum Фрэнсиса Бэкона это, конечно же,Novum Organum, 1620. Он предполагал ни много ни мало эпистемологическуюреволюцию, осуществление которой должно было быть поручено, по всей видимости,специальному научному институту, проект которого можно найти в последней,неоконченной работе философа New Atlantis.На момент публикации Бэконом Novum Organum экспериментальный метод в егомногообразном применении был по достоинству оценен не только в Европе, но и вАнглии.
Это существенно, потому что впоследствии, в результате цепочки совпадений,Бэкон фактически монополизировал исторические права на всё экспериментальное поле.Те, кто, так или иначе, практиковали экспериментальную философию, стали называтьсябэконианцами, даже если к философии Бэкона они имели весьма опосредованноеотношение. Но, несмотря на бесплодность бэконианского научного метода, невозможнозакрыть глаза на многочисленные восторженные упоминания Бэкона целой плеядойкрупнейших ученых второй половины XVII века. Следует признать, что Бэкон оказалдействительно глубокое влияние на первых членов Королевского Общества и поставитьвопрос о природе этого влияния.Если ограничиться рамками экспериментальной философии, то заслуга Бэконазаключалась в том, что он связал в единый философский пучок некоторые ключевыеидеи, которые сумели катализировать развитие науки в целом и экспериментальнойфилософии в частности. Бэкон поучаствовал в формировании каждой из четырехустановок, «оберегавших» экспериментальный метод в Англии.
В том, что касаетсяшироты интересов, он был наименее оригинален и полностью зависел от магическойтрадиции. Если говорить о свободомыслии, то и здесь Бэкон был далеко не первым,озвучившим требование независимости от авторитета античности. Но для английскогообщества он стал, все‐таки, главным рупором этой идеи. Постулирование коллективнойприроды научного исследования стало для экспериментального метода более важнымэлементом философии Бэкона. В этом у Бэкона был лишь один предшественник в лицеТихо Браге, причем в Англии доминировала скорее традиция ученых‐одиночек. Нонаиболее сильно и глубоко влияние Бэкона сказалось на модальности, направленностиэкспериментального метода.
Наука, говорит Бэкон, должна приносить пользу и оцениватьее стоит именно с этих позиций. Крайне важно в этой связи сближение чистой науки и такназываемых «механических искусств», осуществленное Бэконом. Цель всего NovumOrganum: представление метода для плодотворного сотрудничества науки и техники. Иесли сам метод оказался неудачным, то общая посылка – объединение усилий ученых,инженеров и торговцев – была с энтузиазмом воспринята многими слоями английскогообщества.3.3Уильям ГарвейУильям Гарвей родился в 1578 году, в 1600 г.
переехал в Падую, но немедленно послеполучения степени доктора медицины вернулся в Англию. Дослужившись до придворноговрача, Гарвей активно участвовал в революции. Во время стоянки свиты короля вОксфорде Гарвей познакомился со многими из тех, кто будет составлять ядроКоролевского Общества. Он умер в 1657 году, в Лондоне. Для английского естествознанияв целом Гарвей был во многом переходной фигурой. Во‐первых, это касается хронологии:один из учителей Гарвея, Фабриций, родился в 1537 году, а один из его учеников, Бойль,умер в 1691 году.
Во‐вторых, это касается географии. Карьера Гарвея символизируетсмещение центров научного знания из Италии в Англию. Наконец, Уильям Гарвей сталпереходной фигурой с эпистемологической точки зрения. Именно он, первым средианглийских ученых, осуществил переход от той стадии развития экспериментальногометода, которую Грмек называет пробуждением методологического сознания, кпринципиально иному этапу – использованию количественного, гипотетико‐дедуктивного экспериментирования.Гарвей оказал огромное влияние, как на экспериментальный метод, так и на научноесообщество революционной Англии.
Тем не менее, он никогда не стал дляэкспериментальной философии чем‐то большим, чем просто хорошим физиологом. Егоупоминание, как правило, сопровождается похвалой; но о нем почти всегда говорятвскользь, ограничивая дискуссию областью физиологии сердца и эмбриологии. Одной изпричин, является то, что открытие им кровообращения стало кульминацией падуанскойфизиологической традиции. Уже поэтому Гарвей не мог также яростно открещиваться отпредшественников и утверждать, что все его знание получено из опыта, а не из книг. Ноглавное препятствие заключалось в том, что вызывавшая восхищение прогрессивнаяметодология Гарвея компенсировалась, в глазах его коллег, несовременной и очевидноустаревшей натурфилософией. С точки зрения натуральной философии Гарвей былубежденным последователем Аристотеля. Это фактически означало не только непринятиеуже сформированных постулатов экспериментальной философии, но и веру вблагородную иерархию органов, а также в то, что каждое вещество имеет свое«естественное» место.Глава 4Социальноэкономическаяистория экспериментальной философииЧетвертая глава диссертационного исследования посвящена значению социально‐экономического климата английской революции и реставрации для зарождения иразвития экспериментальной философии.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
