А.Н. Чанышев - Философия Древнего мира (1999) (1116266), страница 111
Текст из файла (страница 111)
Ведь у Аристотеля нет космической души Платона, которая как раз и считает движение небесной сферы, порождая время. Данное место из Аристотеля— явный пережиток платонизма, до конца не изжитый великим аналитиком. Вместе с тем Аристотель правильно замечает, что время— причина возникновения и гибели лишь по совпадению, само время ничего не производит и не губит, но все возникает и погибает во времени. Проблема иастоящегв времени.
Более интересна диалектика настоящего, проблема «теперь». Аристотель становится здесь почти что Гераклитом и изменяет своей формальной логике, к чему его толкает сам предмет, ибо время можно считать наиболее загадочным из всего, что есть в мире. Аристотель ставит ряд вопросов, связанных с проблемой времени. Является ли «теперь» частью времени? Всегда ли «теперь» одинаково? Или оно всякий раз разное? Связывает ли «теперь» прошлое и будущее или же оно их разделяет? Делимо ли «теперь»? Есть ли в «теперь»движение? Или покой? Куда девается теперь ? И вообще что это такое? На все эти вопросы Аристотель дает свои ответы. «Теперь» — не часть времени, ибо частью измеряется целое, слагающееся из частей, «теперь» же не измеряет времени и время не слагается из «теперь».
«Теперь» — это «крайний предел прошедшего, за которым нет еще будущего, и предел будущего, за которым нет уже прошлого» (Ч1, 3). «Теперь» — это граница, которая как связывает, так и разделяет прошлое и будущее (правда, разделяет оно потенциально, лишь в том случае, когда в этом «теперь» процесс прекращается,— актуально).
Поэтому время и непрерывно, и прерывно: Поскольку «теперь» связывает, оно всегда само себе тождественно, а поскольку разделяет, оно не одинаковое, а разное. «Теперь» неделимо. Если бы оно было делимо, то при подвижности границы будущее заходило бы в прошлое, а прошлое в будущее. В «теперь» нет ни движения, ни покоя, ибо в нем нет частей. Ведь мы говорим о покое„когда тело оказывается в одном и том же состоянии два момента, по одному моменту мы судить не можем, движется тело или нет. «Теперь» же одномоментно. Поскольку у Аристотеля «теперь» не часть времени, а лишь граница между будущим и прошлым, то у него должно было бы получиться, что время не существует в той мере, в какой уже не существует прошлое и еше не существует будущее. Однако он такого вывода не делает.
Критика Аристотелем апорий Зенона против движения. С позиций своей диалектики времени Аристотель обращается к зеноновским рассуждениям против движения, которые, как уже было сказано, дошли до нас именно благодаря «Физике» Аристотеля. Опровергая Зенона, Аристотель также использует свое учение о потенциальной бесконечности.
Деля интервал пополам, потом еще пополам, и так до бесконечности, Зенон говорит, что тело не может 404 пройти бесконечное число точек за конечное время («Дихотомия»). Но„возражает Аристотель, нельзя пройти за конечное время актуально бесконечное, а потенциапьно бесконечное можно, тем более что само конечное время, за которое тело проходит потенциально бесконечное расстояние, также потенциально бесконечно. Вот слова Аристотеля: «Бесконечного в количественном отношении нельзя коснуться в ограниченное время, бесконечного согласно делению — возможно, так как само время в этом смысле бесконечно» (М, 2). Что касается второй апории Зенона, «Ахиллес», то она падает вместе с первой, ибо вся разница между ними в том, что в «Дихотомии» отрезок делился на равные части, а здесь — на убывающие.
Однако и здесь мы имеем потенциальную бесконечность пространственных частей, которой соответствует потенциальная бесконечность частей времени. Поэтому у Ахиллеса достаточно времени, чтобы догнать черепаху. В опровержении третьей апории играет роль диалектика «теперь». Зенон разлагает пространство на точки, время — на «теперь». В каждое «теперь» стрела (скажем точнее — острие стрелы) находится в пространственной точке. Совпааая со своим местом, стрела покоится. Но тело совпадает со своим местом лишь относительно.
Место всегда то же и всегда разное. Время же, как мы уже знаем, не слагается из "теперь», и в «теперь» нет ни движения, ни покоя. Поэтому так же нельзя сказать, что в данный момент стрела движется, как и нельзя сказать, что она покоится. Нельзя сказать, как Зенон, что в любой момент времени стрела неподвижна. Для этого нужно не менее двух моментов. Наконец, четвертую апорию Аристотель отвергает, уличая Зенона в нелепости его мнения, что тело тратит равное время, проходя мимо движущегося и неподвижного тела равной длины, из чего у Зенона получалось, что при допущении движения часть времени равна целому, что невозможно, поэтому движения нет в той мере, в какой оно немыслимо.
Критика Аристотелем апорий Зенона положила начало многовековой полемике, которая продолжается и в наше время. Аристотель не смог упразднить апории Зенона как простые софизмы, ибо они— нечто большее. Вечиосп движеиия и ввемеии. Аристотель был принципиально несогласен с теми философами (прежде всего это элеаты), которые так или иначе отрицали движение. Аристотель здесь даже резок. Отрицание движения заклеймлено им как немощь мысли (Ч1П, 3).
Таких философов Аристотель даже не удостаивает полемики. Ведь о движении говорят свидетельства чувств. Аристотель полемизирует, однако, с теми, кто отрицает вечностьдвижения,— с Анаксагором и Эмпедоклом (последнему Аристотель приписывает мысль, что в интервалах между господством любви или ненависти царит покой, что неверно). 405 Отрицание вечности движения приводит к противоречию: движение предполагает наличие движущихся предметов, которые, в свою очередь, или возникли, или же существовали вечно неподвижно. Но возникновение предметов есть тоже движение. Если же они покоились вечно неподвижными, то тогда непонятно, почему они пришли в движение не раньше и не позже.
Трудно обьяснить также причину покоя, а такая причина должна быть. Движение вечно также потому, что вечно время. Аристотель несогласен с Платоном, отрицающим вечность времени. Время вечно потому, что оно невозможно без настоящего, а насгояшее, «теперь», предполагает прошлое, так что не может быть первого момента во времени, время не может иметь начала. Все зги соображения Аристотеля заслуживают оценки с позиций современного учения, однако и современная наука пока не ответила на вопрос, имеет или не имеет Вселенная начало во времени. Физическая догма Аристотеля и ее еоциальиая основа. Эта догма уже отмечалась нами.
Аристотель формулирует ее так: «Все движущееся должно необходимо приводиться в движение чем-нибудь» (УП, 1). Ее следует называть догмой, потому что у Аристотеля мы не находим в ее пользу никакой веской аргументации. Здесь, в сущности, над его сознанием довлеет офизиченная модель рабовладельческого общества.
Неподвижный перводвигатель — господин, само существование которого заставляет рабов трудиться. Аристотель исходит из зтой догмы как некоей аксиомы. Для него важно во что бы то ни стало сохранить идею перводвигателя. Поэтому он аргументирует не к перводвигателю, а ог перводвигателя, который оказывается критерием истины в вопросах движения. Отсюда совершенно недостойный ученого оборот Аристотеля: «Если каждая из двух частей будет двигать другую, тогда не будет первого двигателя» (УП1, 5), а он должен непременно быть! Так что в силу этого одна часть должна быть двюкимой, а другая — движущей, взаимодействие же невозможно. Таково учение Аристотеля о движении, времени и пространстве. Космология Учение Аристотеля о природе, о бесконечности, пространстве, времени, движении применяется им к построению картины мира— космологии.
Это самая слабая часть его мировоззрения. Ныне, когда космические телекамеры проходят через кольца Сатурна, космология Аристотеля рождает даже чувство неловкости при всей скидке на его время, ибо и для того времени Аристотель отнюдь не был на высоте. Позиция Аристотеля в космологии, увековеченная его авторитетом, 406 надолго задержала развитие науки — вплоть до эпохи Коперника, Бруно, Кеплера и Галилея.
Аристотель увековечил геоцентризм (признав, правда, шарообразность Земли), конечность и замкнутость космоса в пространстве (но не во времени), отрицание материального единства мира. В этом он был ниже атомистов, отстаивающих мысли о бесконечности универсума в пространстве, о бесчисленности эаключенных в этом бесконечном пространстве миров, о материальном единстве универсума.
Атомисты развивали также космогонию, почти совсем отсутствующую у Аристотеля. Атомисты, правда, тоже были геоцентристами, но относительными: Земля находится в центре нашего мира, но вовсе не в центре всех миров, не в центре универсума, ибо в бесконечном пространстве центра быть не может. Аристотель уступал и негеоцентристу Филолаю, у которого Земля вместе с другими планетами двигалась, правда не вокруг Солнца, а вокруг некоего Центрального огня.
При этом как в истине, так и в заблуждении Аристотель был небезоснователен. К мысли о шаровидности Земли философ пришел как в результате наблюдений за тенью Земли во время лунных затмений, так и на основе совершенно неверного умозрения. Аристотель учил не только о местах тел как границах объемлющих их других тел, но и о естественных местах тел, благодаря чему он пытался объяснить движение тяжелого вниз, а легкого — вверх. Земля находится в центре мира, потому что естественное место тяжелого именно там„тяжелое, падая к центру, совершает движение по природе, а будучи поднято, тяжелое претерпевает насильственное движение. Применительно к форме Земли это означает, что, поскольку, находясь в центре, Земля занимает свое естественное место и не подвергается никакому воздействию со стороны сферической Вселенной, которое сильнее действовало бы на одну сторону Земли, чем на другую, если бы дело обстояло иначе, она должна быть шаровидной.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
