Диссертация (1100449), страница 5
Текст из файла (страница 5)
В одном из писем 1966 г. к своему другу А. В. Бахраху писательотмечает: «Вы, верно, получили книгу Анненкова. Или получите, если ее ещене видели. Там вранья 50%, и тоже бойкость чрезмерная с боязнью отстать отвека и чего-то не одобрить, что одобрять полагается. Впрочем, «сами все знаем,молчи»44.Довольно резкое замечание Адамовича о книге воспоминаний Анненкова,несмотря на свою правомерность (ощутимые искажения в изложении фактов,биографий и истории были отмечены и современными исследователямитворчества художника), все же наполнено предвзятостью. Так, в своем болеераннем письме, касающегося смерти А.
Ахматовой, Адамович ядовитозамечает: «В воскресенье будет торжественная панихида, с архиепископом. Этоотчасти по моему внушению, т. к. болван Анненков хотел устраивать сейчас жевечер, конечно, чтобы самому покрасоваться»45. Ю. Анненков, в свою очередь,лишь упоминает Г. Адамовича в «Дневнике» в связи с его творческойдеятельностью в кругу знаменитых деятелей XX века.
Такая немногословностьАнненкова о знаменитом поэте и критике вполне может быть следствием ихнапряженных и недружественных отношений.43Завалишин В.К. Юрий Анненков. Дневник моих встреч. Цикл трагедий. Том II. // Новый журнал. Нью-Йорк.1966. № 85. С.287.44URL: http://magazines.russ.ru/nj/2002/228/adam1.html45Там же.23Однако в 1929 г. в рецензии на 37 книгу «Современных записок» Г.АдамовичвысокоРождественской»,оценилрассказнаписанныйЮ.Анненковахудожникомпод«Домиканапсевдонимом5-ойБорисТемирязев: «Новый рассказ Темирязева значительно ценнее «Пупсика».Сентиментальность, некоторая сыроватость слога и чувства есть и в нем, но этичерты кажутся менее случайными. <…> Темирязев бесспорно даровит. <…> Вписаниях Темирязева есть что-то неуловимо-советское — не то Пильняк, не тоСерапионы, не то Лидин, – есть увлечение обманчивой, призрачной свежестьюи новизной этих беллетристов.
Но сквозь сомнительные приемы в писанияхТемирязева виден человек, и притом человек, который может статьхудожником»46. «Бойкость» слога, свойственная прозе Анненкова, которуюАдамович поначалу так благосклонно принял, оказалась, по его мнению,«чрезмерной»длямемуаров.Такжеписательупрекаетхудожникавконформизме и страхе «отстать от века».А.
Бахрах, которому и было адресовано ранее рассмотренное письмо Г.Адамовича, посвятил Ю. Анненкову отдельный очерк, в котором «Дневнику»отведено особое место. Именно это произведение художника, по замечаниюписателя, и стало «черной кошкой», пробежавшей между ними47.Как и многие другие современники Ю. Анненкова, он отмечает, что вкниге воспоминаний есть довольно грубые неточности и чересчур вольноеобращение с «чужим» материалом: «Но вот в главе, посвященной Хлебникову,сравниваяфранцузский«леттеризм»срусской«заумью»,Анненковрассказывал о том, что, мол, достигнув пятнадцатилетнего возраста, Пушкинсочинил каламбурную французскую пьеску, герои которой произносят однитолько буквы французского алфавита в строгом порядке.
Далее следовала визвращенном виде, лишавшем ее соли, цитата из известного пушкинскогоотрывка <…>48». Окончательная размолвка между двумя хорошими знакомыми46Адамович Г.В. «Современные записки», кн. XXXVII. Часть литературная // Последние новости. 1929. 10января. № 2850. С. 2.47Бахрах А. Бунин в халате и другие портреты: По памяти, по записям. М.: Вагриус. 2006. С.465.48Там же. С.456.24произошла после того, как А. Бахрах в своем письме Анненкову указал наприсутствующие в книге искажения. При этом писатель признает особенностимемуарных произведений, в рамках которых вполне возможно иное изложениефактов, трансформация чужого текста.
Однако именно измененная цитата изпроизведения Пушкина, по замечанию А. Бахраха, становится сигналом недоверятьпредставленномув«Дневнике»материалу:«Всежетеньпереиначенной пушкинской цитаты ложится на всю книгу, и уже труднееповерить рассказу о том, что когда Анненкову позировали Ленин и Сталин, онмог со своими моделями вести долгие беседы49».При этом А. Бахрах ставит художнику в заслугу то, что «Анненков всегдабыл замечательный выдумщик, все у него было не совсем как у других, и дажеродиться он умудрился на Камчатке»50.
Следует отметить, что приукрашиваниедействительности или ее намеренное искажение свойственно не толькомемуарной работе художника, но и его графическим портретам, созданнымнамного раньше «Дневника» и вошедшим в его состав в качествеиллюстративного материала. Так, еще в 1928 г. Владимир Вейдле, посетивперсональную выставку художника в Париже, отметил, что«вместосозерцания, вместо переживания или предмета Анненковым владеет выдумка, ичто именно эту выдумку хочет он выдать нам за портреты, столь остросхваченные иногда»51. Замечание В. Вейдле в очередной раз доказывает, чтосовмещенные в пространстве одной книги графические и словесные портретывзаимодополняют друг друга — даже на уровне фикциональности, «выдумки»и искажения реальных фактов.Достойно внимание и другое наблюдение А.
Бахраха: «В течение всейсвоей жизни он не переставал кидаться из стороны в сторону, от одного берегак другому, но ни в одной из областей, в которых он мог бы составить себегромкоеимя,онпо-настоящемунеспособенбылзадержаться52».49Там же. С. 457.Там же. С.457-458.51Вейдле В. Выставки // Возрождение. 1928. 17 марта. С.452Бахрах А. Бунин в халате и другие портреты: По памяти, по записям. М.: Вагриус. 2006. С.455.5025Неспособность Анненкова посвятить все свое время и силы одному изинтересовавших его искусств (графика, живопись, теарт, кино, литература), помнению писателя, и не позволила ему полностью раскрыть свой талант.
Вповестовательной фактуре «Дневника» эта черта Анненкова отразилась вимпульсивносменяющихдругдругафрагментахвоспоминаний,встремительности, с которой сменяются «исторические» декорации, творитсяреволюция и умирают деятели культуры.В 1974 г. в связи со смертью художника в газете «Русская мысль» былоиздана несколько посвященных ему статей, в числе которых и работа Ю.Терапиано «Ю. П. Анненков — мемуарист»53.Особо ценной чертой этого мемуарного произведения критик считаетсовмещение в одном текстовом пространстве словесных и графическихпортретов героев воспоминаний. Некоторые из приведенных в «Дневнике»записей, по мнению Терапиано, являются уникальными, как, например,воспоминание о смерти А. Блока: «Никто из мемуаристов так близко, сейчас жепосле смерти, не видел Блока, потому рассказ Анненкова представляет собойсовершенно исключительное свидетельство, так же как его «Портрет Блока насмертном одре»54.
От внимания критика не ускользает и сложный состав«Дневника», в который Анненков включил не только свои впечатления, но иреплики и мнения, принадлежащие другим людям, цитаты из статей,стихотворения, различные исторические события. При этом Ю. Терапианоотмечает, что не весь этот материал представляет интерес для читателя, а лишьизбранные записи.Значимым, на наш взгляд, является наблюдение о том, что всепортретные главы, написанные художником, были созданы им с любовью кгероям своего «Дневника». Даже по отношению к политическим фигурам,5354Терапиано Ю. Ю.
П. Анненков – мемуарист // Русская мысль. № 3016. Париж, 12 сентября 1974. С.8Там же.26присутствующим в галерее этой книги, художник, по мнению Ю. Терапиано,проявляет «снисхождение и понимание их мотивов»55.Такого рода оценку опровергает мнение З. Шаховской о личности Ю.Анненкова (М. Р. — подробнее отзыв писательницы о «Дневнике моих встреч»будет рассмотрен далее): «Я слыхала от Юрия Павловича правильные оценкиталантам чужим, но никогда не слышала от него слова заботы или сочувствиядаже к тем людям, которых он ценил»56. Такого рода противоречивоеотношение к фигуре писателя порождает разногласия и в интерпретации еготворчества.С середины 1960-х гг. в том, как воспринималось художественное илитературное творчество художника, многое изменилось.
Каждое новоеиздание «Дневника» порой частично, а порой и довольно ощутимо отличалосьот первого варианта книги.Так, версия книги 1989 г., заявленная как «репринтное издание» ньюйоркского «Дневника» и выпущенная издательством «Советский композитор»,состояла только из глав первого тома 1966 г. В качестве вступительной статьибыло использовано предисловие, данное «Дневнику» еще на момент его первойпубликации. В это довольно странное издание также были включены вкладкивыполненных Анненков графических портретов из второго тома. С моментапервой публикации книги прошло более 20 лет, а в первом же официальномиздании«Дневника»вСССР,пустьинесколькоперекроенномиизуродованном, в качестве вступления было использовано предисловие,подготовленное редакцией «Международного литературного содружества»,хотя к тому времени эту рецензию — в частности, по восхвалению истинностиинепреложнойправдивостиприведенныхв«Дневнике»Анненковасвидетельств — уже опровергли первые критики, указав на множество ошибоки неточностей, допущенных Анненковым.5556Там же.Шаховская З.А.
В поисках Набокова. Отражения. М.: Книга, 1991. С. 294.27В 1991 г. московское издательство «Художественная литература»переиздало «Дневник моих встреч». Этот вариант книги отличается свежимвзглядом на мемуарную работу Анненкова: переиздание дополнено статьей П.Николаева«Трагическиеликикультуры»57,вомногомобъяснившеелитературную и историческую значимость книги воспоминаний для эпохи исовременников.Статья Николаева является емким и деликатным обзором обоих томов«Дневника». Автор этой рецензии уделяет внимание каждой портретной главе.Одной из центральных фигур книги, по его мнению, стал Пастернак, чью«верность художественному творчеству как единственному делу жизни —причем в условиях компромисса с государственной системой — Анненковназывает подвигом»58. На наш взгляд, выбранная критиком характеристика тойобстановки, в которой вынужден был творить Б.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
