Диссертация (1099123), страница 10
Текст из файла (страница 10)
Надо отметить, что если при всех различных взглядах, на интуицию, большинство авторов соглашается в том, что процесс получения интуитивного результата не осознается, то далеко не все соглашаются с пониманием интуиции по аналогии с осознаваемыми процессами переработки информации. Выдвигаются гипотезы о своеобразии интуитивного процесса, например, предполагается, что в его основе лежит неосознаваемый синтез информации (Трусенева, 1983; Khatri, Ng, 2000; Sarvimaki, Stenbock-Hult, 1996) или распознавание скрытых паттернов, содержащихся в наличной информации (Simon, 1989; Dreyfus, Dreyfus, 1986; Benner, Tanner, 1987; Hammond, 2000). В частности, для Ровена интуитивный процесс заключается в том, что разум неосознанно организует прошлый опыт, взаимосвязи между элементами наличной ситуации и единичные элементы и факты в новую синтезированную структуру (Rowan, 1989). Б. М. Теплов (1990) также подчеркивал, что интуиция есть качественно своеобразный процесс, отличающийся от логического мышления не только скоростью своего протекания и неосознанностью части своих звеньев. В исследованиях Л.П. Урванцева (1986) было выявлено, что ускорение выработки интуитивного решения врачом диагностом связано с изменением характеристик процесса, лежащего в основе решения: переход к использованию целостных опознавательных признаков, быстрое и эффективное отсеивание избыточной информации и применение сформированных в прошлом опыте наглядных обобщений.
1.5.1.3. Интуиция как знание
Интуицию обычно определяют как знание, возникающее без осознания путей и условий его получения (Краткий психологический словарь, 1998), как знание, полученное без понимания того, как оно было приобретено (Vaughan, 1979), как знание, окруженное
ореолом «правильности», но не имеющее ясно артикулируемых причин своего возникновения (Claxton, 1998), как решение для которого характерны быстрота и невозможность логического обоснования (Урванцев, 1986). Как видно из приведенных выше определений, отличительными особенностями интуиции как формы знания являются осознанность интуитивного результата при неосознаваемости процесса возникновения данного знания, а также принципиальное отсутствие возможности объяснить основания интуиции, верифицировать интуитивный результат. А. Сарвимаки и Б. Стенбок-Халт (1996) также выделяют значение интуиции как знания, рассматривая ее в аспекте мыслительного продукта, мыслительного результата.
Практически любая дискуссия на предмет интуиции так или иначе касается вопроса о ценности, адекватности, эффективности и точности интуитивного знания. Ошибается ли интуиция? Может ли человек, принимая решение, полагаться на интуитивные предвосхищения? Существуют две крайние точки зрения в оценке ценности интуиции как знания. Авторы, придерживающиеся первой точки зрения, относятся к интуитивному знанию как к истинному, свободному от ошибок. Согласно данному взгляду, интуиция превосходит логическое, аналитическое мышление, которое несвободно от ошибок. Например, Ф. Вауган считает, что интуиция истинна по определению; если предчувствие оказалось ложным, то оно на самом деле являлось не интуицией, а самообманом (Vaughan, 1989). Авторы, придерживающиеся противоположных взглядов, воспринимают интуицию как результат
«ленивого мышления». С этой точки зрения, интуитивное знание настолько несовершенно, что необходимо, где только возможно, избегать опоры на интуицию как знание и заменять ее знанием, полученным в процессе осознанного анализа и логических рассуждений (Lamond, Thompson, 2000).
Интуиция как знание, как результат включает в себя аффективный компонент. Значимость интуитивному знанию придают такие субъективные индикаторы как предчувствие, внутреннее чутье, догадка. Поскольку, с одной стороны, процесс получения интуитивного результата не осознается, а с другой – нет возможности верифицировать интуитивное знание, то эмоциональные индикаторы интуитивного результата указывают на его «правильность», на важность данного знания для принятия решения или выбора действий, несмотря на то, что способ получения интуитивного знания не контролировался субъектом.
В ряде подходов, акцентирующих рассмотренный эмоциональный аспект интуиции, в центре внимания психологов находятся чувство знакомости и чувство близости решения. Д. Ширлей и Дж. Лэгэн-Фокс понимают интуицию как чувство близости решения и уверенность в нем, возникшие на основе неадекватной информации без применения
сознательного рационального мышления (Shirley, Lagan-Fox, 1996). Дж. Килстром с коллегами рассматривают интуитивное знание как особые формы метазнания, как убеждения людей об их когнитивных состояниях и процессах (Kihlstrom et al., 1996). Они предполагают, что интуиция в контексте решения проблем проявляется как чувство близости решения (когда человек убежден в том, что он близок к решению, хотя его еще не осознает), а в контексте памяти, как чувство знакомости (когда человек убежден в том, что он знает нечто, хотя и не осознает, что именно).
В отечественной психологии чувство близости решения рассматривается с иных позиций. Подчеркивается, что интеллектуальные эмоции, в том числе и чувство близости решения, выполняют функцию внутренней сигнализации в мыслительной деятельности, опосредствованной как осознанными, так и неосознанными процессами. Данного рода эмоции сигнализируют о формировании различного рода смысловых образований, ориентируют субъекта в динамической системе смысловых связей в проблемной ситуации (Васильев, Поплужный, Тихомиров, 1980, Тихомиров, 2002). Например, функция эмоции догадки состоит в том, что она сигнализирует в сознании субъекта о получении им в ходе мыслительной деятельности нового смыслового образования, ориентируя субъекта в сложной ситуации. При этом чувство близости решения рассматривается как внутренний индикатор эмоционального решения, которое является одним из механизмов регуляции мыслительной деятельности, направляющим последующие стадии вербализации решения и коррекции поиска. Чувство близости решения предшествует нахождению принципа решения задачи и предвосхищает его.
В работах И.А. Васильева обращается внимание на тесную связь между интеллектуальными эмоциями и интуицией. Васильев (1998) предлагает выделять в мыслительной деятельности две мотивационные функции управления, на основе которых образуется смысловое пространство возможных преобразований в проблемной ситуации. Функции целостно-смыслового управления соответствует целостно-интуитивная переработка предметного содержания, а функции рационально-логического управления соответствует последовательно-аналитическая переработка предметного содержания. Отмечается, что ряд интеллектуальных эмоций, выполняющих функцию оценки мыслительного продукта и сигнализирующих о развитии смысла, является результатом целостно-интуитивной перерабоки предметного содержания задачи.
1.5.1.4. Интуиция как способность
А. Сарвимаки и Б. Стенбок-Халт (1996) выделяют понимание интуиции как способности к формированию адекватного интуитивного знания. Представления о том, что
существуют индивидуальные различия в способности к интуиции, широко распространены в культуре. Зачастую предполагается, что интуиция – это «женский» способ познания. Подразумевается, что у женщин в гораздо большей степени выражена интуитивная способность, чем у мужчин, по крайней мере в области межличностных отношений (Hogarth,
2001). Психологические исследования лишь частично подтверждают обыденные представления (Myers, 2002). Например, исследования Т. Грехама и В. Икса продемонстрировали, что половые различия по интуитивной способности сильно преувеличены и мужчины не отличаются от женщин по адекватности и точности понимания содержания мыслей и чувств (Graham, Ickes, 1997). Кроме того, наиболее заметные различия между мужчинами и женщинами в - задаче декодирования выражений лиц - уменьшаются, если испытуемым предоставить возможность практиковаться в невербальном декодировании.
Л. Вулхаус и Р. Бэйн предлагают рассматривать психологические представления по вопросу существования индивидуальных различий в интуитивной способности как континуум (Woolhouse, Bayne, 2000). Одним полюсом данного континуума являются представления о наличии интуитивных способностей только у узкого круга людей, например позиция М. Полани (1985), который рассматривал интуицию как способность, свойственную только избранным - творческой элите. На противоположном конце континуума находятся представления об интуитивной способности как базовой характеристике, свойственной всем людям в одинаковой степени. Например, согласно позиции А. Ребера и его коллег, способность к интуиции свойственна всем, поэтому индивидуальных различий в ней практически не существует (Reber et al., 1991). В центре континуума находятся представления, например, К. Бауэрса и его коллег, которые считают, что хотя все люди обладают интуитивной способностью, индивиды различаются по скорости применения интуитивного знания и по адекватности, точности формируемых интуиций, т.е. по уровню выраженности интуитивной способности (Bowers et al., 1990).
Индивидуальные различия в интуитивной способности исследовал М. Весткот (Westcott, 1968). Весткотт заметил, что можно выделить четыре группы испытуемых по типу решения задачи: интуитивные, которые успешно решают проблему, используя минимальное количество подсказок; угадывающие наобум, которые также используют минимальное количество подсказок, однако дают неверный ответ; осторожные мыслители, которые успешно решают проблему, однако им требует большое количество подсказок; наконец, плохие мыслители, которые неверно решают проблему, несмотря на использование большого числа подсказок. Весткотт обнаружил стабильность описанных различий, а также
специфические личностные особенности, характеризующие каждую из групп людей, что свидетельствует в пользу наличия индивидуальных различий в интуитивной способности.
В данной работе предлагается расширить описанное Сарвимаки и Стенбок-Халт значение интуиции как способности до значения интуиции как измерения индивидуальных различий (Степаносова, 2003), для того, чтобы охватить более широкий круг феноменов, связанных с интуицией. Индивидуальные различия в интуиции можно рассматривать не только в контексте способностей к интуиции, но и в контексте личностных черт и стилевых характеристик. Тем самым предлагается учитывать различия в склонности и готовности полагаться на интуицию и доверять интуитивному знанию при принятии решений, формировании прогнозов, выборе действий и решений проблем.
В. Миллер предложила использовать термин «интуитивность» для обозначения склонности полагаться на интуицию (Miller, 1995). Предполагается, что за различиями в склонности полагаться на интуицию лежат личностные особенности (Agor, 1986; Briggs, Myers, 1987; Miller, 1995; Rew, 2000; Young, 1987) или когнитивно-стилевые характеристики (Allison, Hayes, 1996; Allison et al., 2000; Epstein et al., 1996; Jabri, 1991; Pacini, Epstein, 1999; Sadler-Smith, 1999; Woolhouse, Bayne, 2000). Результаты исследований показывают наличие индивидуальных различий в готовности полагаться на собственную интуицию у различных групп людей, включая студентов, преподавателей, менеджеров, предпринимателей и медсестер (Agor, 1986; Allison, Hayes, 1996; Allison et al., 2000; Briggs, Myers, 1987; Epstein et al., 1996; Miller, 1995; Pacini, Epstein, 1999; Rew, 2000; Sadler-Smith, 1999; Young, 1987). Более подробно готовность полагаться на интуицию будет рассматриваться в следующем разделе.
1.5.2. Соотношение интуитивных и неосознаваемых процессов
При обсуждении интуиции как процесса подчеркивалось, что возможность психологического изучения интуиции основана на отрицании непосредственности интуитивного постижения. Предполагается – и с этим могут согласиться большинство авторов – что за видимой непосредственностью интуитивного знания лежат неосознаваемые психические процессы, поддающиеся психологическому исследованию. При всей продуктивности указанного положения, его принятие приводит к возникновению новой проблемы. Встает вопрос: как соотносятся интуитивные и неосознанные процессы, все ли неосознанные процессы являются интуитивными?
При анализе литературы можно найти несколько решений указанной проблемы. Во- первых, в ряде работ проблема игнорируется и остается за рамками теоретических моделей и методических подходов в организации исследования. Например, Л.Л. Гурова (1976)
отмечает, что неосознанные процессы часто понимаются как интуитивные, но не делает проблему интуитивного-неосознанного предметом специального рассмотрения.
Во-вторых, проблема решается посредством расширения понятия об интуитивных процессах с тем, чтобы интуиция как процесс включала в себя все неосознаваемые процессы переработки информации. Данное решение характерно для многих зарубежных работ и находит свое выражение в представлении о существовании двух систем переработки информации: неосознанной, непроизвольной, целостной, интуитивной и осознанной, произвольной, последовательной, аналитико-дискурсивной (Epstein et al., 1996; Hammond,
2000; Hogarth, 2001). Р. Хогарт, который начинает свою монографию с положения о том, что неосознанная система переработки информации включает в себя не только интуитивные процессы, не имея четких критериев, по которым можно было бы выделить интуицию из сферы неосознаваемого, приходит к обсуждению неосознанных процессов как интуитивных и рассматривает данные понятия как эквивалентные и взаимозаменимые (Hogarth, 2001).
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
