Диссертация (1098705), страница 6

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 6)

Для некоторых исследователей, как, например, для Э. Валлерстайна, гегемония предстает лишь как определенный этап, краткосрочный период в общем процессе проявления державой-лидером своих лидерских качеств. Э. Валлерстайн подразумевает под гегемонией такую ситуацию в межгосударственной политической системе, когда «продолжающееся соперничество между так называемыми «великими державами» настолько не сбалансировано, что одна держава оказывается поистине «primus inter pares» (первой среди равных), то есть одна держава может в значительной степени навязывать свои правила и свои желания (по крайней мере, эффективным использованием права вето) в экономической, политической, военной, дипломатической и даже культурной сферах» ¹⁸⁸.

В современных политологических исследованиях делается попытка рассмотреть категории гегемонизма и лидерства через призму реализации международно-политических стратегий. Например, это касается выделения «мягкой гегемонии» и «жесткой гегемонии». В ряде работ отечественных политологов можно встретить подход, в соответствии с которым, «стратегия гегемонии» идентична стратегии «жесткой силы», а «стратегия лидерства» идентична стратегии «мягкой силы» ¹⁸⁹.

Нам представляется, что следует согласиться с исследователями, склонными разделять категории гегемония и лидерство. Гегемония в международных отношениях и мировой политике рассматривается нами как механизм наиболее жесткого одностороннего подчинения. Достижение эгоистических целей в рамках мировой гегемонии происходит при активном использовании диктата и/или подавления несогласных¹⁹⁰.

О феномене «первенствования» говорит, в частности, отечественный исследователь Э.Я. Баталов. В целом Баталов солидаризируется с определением «первенствования», данным Хантингтоном. Согласно данному определению, «первенствование» представляет собой способность «оказывать большее влияние на поведение большего числа акторов по большему кругу вопросов по сравнению с любым другим государством» ¹⁹¹. Э. Эдельман рассматривает «первенство» как некий аналог «однополярного момента», о котором говорил Ч. Краутхаммер¹⁹². Идея «однополярного момента» состояла в том, что превосходство США основана на обладании военными, дипломатическими, политическими и экономическими активами, которые являются решающими в любом конфликте¹⁹³. Э. Баталов отмечает, что современные Соединенные Штаты сохраняют глобальное первенство в следующих сферах: военная, научно-техническая мощь, экономика, массовая культура, человеческий капитал. Однако, по его мнению, этого сегодня недостаточно для обеспечения глобального лидерства¹⁹⁴.

Адекватное понимание концепта глобальное лидерство, представляющего важность для нашей работы, предполагает рассмотрение сущности феномена лидерства в мировой политике как такового.

По мнению А.Д. Богатурова, сегодня представляется возможным говорить о наличии реалистской и либеральной трактовок лидерства в мировой политике. Ключевое качество, присущее лидеру, в рамках либерального подхода – это «способность нести ответственность за формирование мирового порядка, содействовать или препятствовать общей гармонии международных отношений». Реалитский подход рассматривает лидерство как способность навязывать свой интерес в качестве интереса группового¹⁹⁵.

В данном контексте важно заметить, что в целом американские политологи на теоретическом уровне не склонны полностью отделять инструментарий насилия от феномена лидерства. Например, Дж. Най отмечает, что лидерство не может существовать без силы («power»)¹⁹⁶. Сила, с точки зрения Ная, предполагает способность международного актора добиваться от других акторов желаемых для себя результатов. Данная способность может реализовываться посредством насилия, посредством материального стимулирования, либо посредством привлекательности.

Для сравнения стоит сказать, что многие отечественные авторы преимущественно склонны не рассматривать насилие в качестве инструмента политики лидерства.

Э.Я. Баталов определяет лидерство государства как «способ политического управления, предполагающий определение этим государством направления, в котором должно двигаться оно само и другие государства; ведение последних за собой на основе их добровольного согласия; наличие у ведущего и ведомых общего интереса и защиту последнего на мировой арене; ответственность лидера перед ведомыми» ¹⁹⁷.

А.В. Ломтев добавляет к определению Э.Я. Баталова тезис о том, что лидерство исключает прямое подавление тех, кто принимает решение не входить и не стремится войти в сферу влияния лидера. Важнейшим атрибутом лидерства А.В. Ломтев называет авторитет. Именно авторитет является основой лидерства. Он возникает на основании того, что лидер формирует систему ценностных ориентаций, которая принимается последователями¹⁹⁸.

Отечественный исследователь Н.С. Розов определяет лидерство страны «как определение общих целей, прокладывание пути для всех других стран, выработку новых полезных всем образов, общих справедливых правил международного взаимодействия (игра с ненулевой суммой). Лидерство, по мнению Н.С. Розова, самым непосредственным образом сопряжено с ответственностью. Последняя предполагает «готовность и способность решать возникающие общие проблемы» ¹⁹⁹.

Отечественный исследователь М.А. Троицкий формулирует концепцию так называемого «программирующего лидерства» ²⁰⁰. В рамках своей концепции М.А. Троицкий указывает на такой важнейший параметр, отличающий лидера как «обладание возможностью формулировать повестку дня». Повестку дня Троицкий характеризует как «круг проблем, определяющих спектр и направленность совместных действий» государства-лидера с международными акторами – объектами данной стратегии. В рамках конкретной стратегии повестка дня сначала формируется, а затем реализуется на практике.

Определенная дилемма реалистского и либерального для понимания данного феномена продолжает оставаться актуальной. Реалистские подходы при определении феномена лидерства склонны к его определению через ресурсно-инструментальные показатели. Либеральные подходы в большей степени ориентированы на определение мирового лидерства через его основные функции в международной системе. На наш взгляд, следует подходить к определению мирового лидерства комплексно, учитывая как инструментальную, так и функциональную его составляющие.

Категория глобального лидерства отличается большей сложностью, нежели категория мирового лидерства. Демаркационную линию между глобальным лидерством и мировым лидерством представляется возможным провести на основании трактовки лидерства в трех различных аспектах: 1) с точки зрения уровня, 2) с точки зрения качеств, 3) с точки зрения способа реализации.

На наш взгляд, в уровневом плане мировое лидерство и глобальное лидерство совпадают, так как в обоих случаях речь идет об установке на достижение превосходства на планетарном уровне.

В то же время можно выявить отличия между мировым лидерством и глобальным лидерством на уровне качеств и способа реализации. Как нами было показано выше, в целом ряде американских международно-политических исследованиях мировое лидерство часто рассматривалось как нечто тесно связанное с такими феноменами как гегемония и доминирование. В некоторых случаях различие между данными понятиями фактически стиралось. В свою очередь, глобальное лидерство мы рассматриваем как феномен, который в большей степени обособлен от иных проявлений превосходства. То есть, глобальное лидерство не должно подменяться глобальной гегемонией либо глобальным доминированием²⁰¹. Зачастую именно это имеет место во многих американских международно-политических исследованиях.

Остановимся более подробно на характеристике качеств глобального лидера. Глобальное лидерство характеризуется глобальным мышлением. В условиях поляризации международного сообщества задача глобального лидера состоит в том, чтобы реализовывать политику инклюзивного развития. Данный принцип проявляет себя в различных аспектах:

1. Развитие не должно достигаться за счет какой-то другой стороны глобального мира – развитых стран, развивающихся стран, наименее развитых стран. Политика глобального лидерства предполагает сглаживание противоречий между глобальным Севером и глобальным Югом²⁰². К данной характеристике глобального лидерства обращается, в частности, бывший генеральный секретарь ООН Бутрос Бутрос Гали. Основную задачу глобального лидерства он связывает с противодействием тенденциям фрагментации. Глобальное лидерство ставит перед собой задачи достижения глобального прогресса в сфере науки, образования, технологий²⁰³.

2. Важной составляющие политики глобального лидерства является продвижение принципа диалога цивилизаций. Следование данному принципу предполагает отказ от политики агрессивной стандартизации, унификации и универсализации, в результате которого постепенно будет преодолеваться «этноцентрический универсализм Запада» ²⁰⁴.

3. Глобальное лидерство стремится достижению максимально широкого международного консенсуса по наиболее принципиальным вопросам международной жизни²⁰⁵, а также к совместной реализации совпадающих интересов в глобальной политике.

С инструментальной точки зрения глобальное лидерство преимущественно ориентировано на несиловые способы решения существующих глобальных и региональных проблем. Предполагается выработка эффективных механизмов, позволяющих осуществлять своевременное реагирование на вызовы, исходящие с различных уровней глобальной системы²⁰⁶.

Рассматривая в сравнительном плане феномены мирового лидерства и глобального лидерства применительно к истории мировой политики, представляется возможным и весьма важным выдвинуть гипотезу хронополитического порядка. Согласно данной гипотезе, мировое лидерство проявляло себя в мировой политике в предшествующие исторические эпохи (концепция Дж. Модельски). Глобальное лидерство мы рассматриваем как новый феномен, который начинает формируется лишь сегодня. В данном случае представляется возможным сослаться на тезис известного российского исследователя С.В. Кортунова, который указывает на то, что коллективное лидерство на мировом уровне представляет собой явление, которое никогда ранее всемирная история не знала²⁰⁷.

Международная обстановка, сложившаяся в начале 2010-х годов, характеризуется размыванием традиционного понимания лидерства в мировой политике. Перспективность лидерства отдельного государства сегодня все чаще воспринимается критически. Одновременно о коллективном лидерстве говорят на самых высоких международных площадках. Например, действующий директор-распорядитель Международного валютного фонда К. Лагард в своих выступлениях указывает на то, что современный мир нуждается в коллективном лидерстве, которое бы позволяло синхронизировать ключевые решения²⁰⁸. Министр иностранных дел России С.Лавров говорит о необходимости выработки «культуры коллективного лидерства» в мировых делах. В систему коллективного лидерства, согласно понимаю С. Лаврова, должны быть включены ведущие державы современного мира²⁰⁹.

Притом, что на международном уровне достаточно часто говорят о глобальном коллективном лидерстве, на практике большинство существующих международных институтов не позволяют такой форме лидерства быть в полной мере реализованным. ООН в существующем на сегодняшний день виде является чрезвычайно критикуемой структурой. Проблема реализации коллективного лидерства такими международными клубами как «G-7», «G-20» состоит в том, что оно формируется в условиях дискуссий о необходимости усиления ООН как некой универсальной наднациональной структуры, увеличения влияния региональных международных структур. Кроме того, достаточно аморфные в организационном плане международно-политические клубы, как показывают современные политические события, в достаточно высокой степени подвержены текущей международно-политической конъюнктуре: приостановка членства России в G-8 как реакция на воссоединение Крыма с Россией приводит к ограничению потенциала данной структуры.

С научной точки зрения понятие глобального коллективного лидерства также является дискутируемым. Прежде чем обращаться к рассмотрению собственно феномена глобального коллективного лидерства, представляется необходимым рассмотреть основные научно-теоретические предпосылки к изучению проблемы коллективного лидерства на международной арене.

Определенные предпосылки к разработке теории коллективного лидерства можно встретить у Р. Кеохейна. Основываясь на теории коллективных действий, он пришел к выводу, что роль гегемона в мировой системе может играть не только отдельная держава, но также группа стран²¹⁰.

В рамках теории «мягкой гегемонии» нами также обнаруживается определенный идейный базис для осмысления феномена коллективного лидерства на международной арене. Так, британский исследователь И.Кларк выделяет несколько типов гегемонии в международных отношениях: индивидуальная гегемония (singular), коллективная гегемония (collective), коалиционная гегемония (coalition)²¹¹. И. Кларк отмечает, что в истории, в частности, индивидуальную гегемонию реализовывала Британская империя, коллективную гегемонию реализовывал «Концерт европейских держав», коалиционный тип гегемонии реализуется США²¹². По мнению И. Кларка, коалиционная гегемония представляет собой своеобразный синтез индивидуальной и коллективной гегемонии. Индивидуальный уровень гегемонии представлен непосредственно Соединенными Штатами, а коллективный – союзниками США, признающими первенство последних²¹³. Можно отметить созвучность идей И. Кларка концепции плюралистической однополярности, предложенной российским исследователем А.Д. Богатуровым²¹⁴.

Характеристики

Список файлов диссертации