Диссертация (1098705), страница 4

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 4)

В содержательном плане в идеале глобальная стратегия должна учитывать все основные измерения современной глобальной политики: геополитическое, дипломатическое, информационное, технологическое, экономическое, кибернетическое, военное, научное, образовательное и т.д. На практике далеко не всегда стратегия международно-политического актора является всесторонне развитой.

Важной особенностью глобальных стратегий, которую нам хотелось бы подчеркнуть, является то, что данные стратегии направлены на утверждение определенного миропорядка. В данном случае представляется удачным определение мирового порядка, которое предлагает отечественный исследователь К.С. Гаджиев. По его мнению, в широком смысле слова миропорядок представляет собой «мировое сообщество в его тотальности, включающей всех без исключения акторов: могущественных и слабых, крупных и малых, пассионарно активных и предельно пассивных и т.д.¹⁶³. То есть, субъект глобальной стратегии реализует ее не только в отношении ведущих мировых держав или международных объединений, но также в отношении всего мирового сообщества в целом. При этом глобальная стратегия по-разному преломляется в различных региональных подсистемах¹⁶⁴. На это ее свойство указывает, в частности, американский политолог Г. Киссинджер применительно к политике США в четырех системах: атлантической, стратегических соперников, ближневосточной, африканской. По Г. Киссинджеру, в каждой из данных систем цели США отличаются¹⁶⁵. Таким образом, различие целей на уровне региональных стратегий международно-политического актора не противоречит общему целеполаганию, которое присутствует в рамках глобальной стратегии данного актора.

Опора на указанные признаки глобальные стратегий позволяет говорить о том, что ограниченное количество современных международно-политических акторов способно реализовывать глобальные стратегии. В политологических исследованиях термин «глобальная стратегия» чаще всего соотносится с международной политикой США. Тем не менее, нам представляется, что стремление к формированию полноценных глобальных стратегий сегодня присутствует у целого ряда других международных акторов, более подробно которых мы рассмотрим в третьей главе исследования¹⁶⁶.

Ряд авторов на метауровне выделяют реалистскую стратегию (Realpolitik) и либеральную стратегию (Idealpoltik). В частности, об этом пишет Э.Я. Баталов. Данную градацию он позиционирует как наиболее фундаментальную и первичную. Реалистская стратегия основывается на следующих принципах: сдерживание (containment), устрашение (deterrence) и поддержание глобального баланса сил (maintenance of global balance of power). Либеральная стратегия именуется также институциональной. В ее основе лежит ориентация на создание международных институтов, регулирующих отношения между «рыночными демократиями» (market democracies)¹⁶⁷.

Исследователь Шведского института международных отношений К. Голдман приводит следующую таблицу сравнения стратегий Realpolitik и Idealpolitik¹⁶⁸.

Либеральная стратегия, как нам представляется, в современных условиях проявляет себя в более конкретных формах. Например, отечественный исследователь И.А. Истомин отмечает, что именно «в недрах либеральной парадигмы международных исследований была сформулирована концепция «глобального управления»». В основу глобальной стратегии, базирующейся на данной концепции, был положен принцип, постулирующий, что повышение управляемости международной среды не требует создания централизованных органов. Управляемость достигалась за счет формирования «полуавтономных децентрализованных режимов» ¹⁶⁹.

Ряд западных исследователей, однако, исходит из того, что традиционное размежевание глобальных стратегий на реалистские и либеральные сегодня в значительной степени устарело. Современная эпоха является временем более сложных синтетических глобальных стратегий, в рамках которых могут не только одновременно использоваться реалистские и либеральные инструменты, но также одновременно преследоваться реалистские и либеральные интересы. Об этом пишет, в частности, Р. Арт, который использует термин стратегия «realpolitik plus» ¹⁷⁰.

Тем не менее, анализируя меняющиеся глобальные условия, выявляя глобальные политические тенденции и их влияние на глобальные стратегии, необходимо адекватно оценивать эти тенденции. Видный отечественный международник П.А. Цыганков обращает внимание, что глобальные политические тенденции – «это не траектории и тем более не законы» ¹⁷¹. В силу этого глобальные тенденции характеризуются нелинейностью. Результатом такого подхода является некорректность рассмотрения глобальных процессов как однозначно детерминированных существующими тенденциями. Базируясь на этом тезисе, можно сказать, что стратегии, существовавшие в прошлом, в будущем полностью не исчезнут, но в случае кардинального изменения политических тенденций вновь могут оказаться востребованными.

Отдельного внимания заслуживает вопрос, касающийся эволюции глобальных стратегий.

Весьма перспективным в данном случае представляется обращение к научным разработкам американского политолога Г. О`Тоала, который формулирует четыре основные разновидности представлений о пространстве (геополитические дискурсы): цивилизационная геополитика, натуралистическая геополитика, идеологическая геополитика, геополитика расширения<sup>172</sup>. Г. О`Таол, ссылаясь на исследователей Дж. Эгню (Agnew J.) и С. Корбриджа (Corbridge S.), рассматривает соответствие этих четырех геополитических дискурсов пространственным практикам (геополитическим порядкам). Цивилизационная геополитика соответствует британскому геополитическому порядку (1815-1875), натуралистическая геополитика - геополитическому порядку межимперского противостояния (1875-1945), идеологическая геополитика – геополитическому порядку «холодной войны», геополитика расширения – транснациональному либерализму (1991-?). Нам представляется, что обозначенные выше разновидности представлений о пространстве можно рассматривать как предпосылки формирования стратегий различных уровней эволюции.

О том, что по мере своей эволюции стратегии становятся все более кооперативными, говорит Дж. Модельски. Нарастание кооперативности, с точки зрения указанного исследователя, связано с тем, что стратегии трансформируются в условиях глобализации. По мнению Дж. Модельски, сама глобализация также представляет собой цикличный эволюционный процесс, в рамках которого последовательно сменяют себя следующие фазы: фаза постановки проблем (agenda-setting), фаза создания коалиций (coalition-building), фаза макрорешения (macro-decision) и фаза исполнения (execution)¹⁷³. Глобальная политическая эволюция проходит, согласно Дж. Модельски, следующие стадии: эпоха имперских экспериментов (imperial experiments), эпоха глобального лидерства (global leadership), эпоха глобальной организации (global organization). Глобальное правительство, по мнению Дж. Модельски, должно возникнуть к 2080 году, а так называемая «консолидация» должна наступить к 2300 году¹⁷⁴.

В концепции Дж. Модельски особо подчеркивается, что вместе с эволюцией стратегий происходит эволюция технологий в мировой политике. Так, согласно Дж. Модельски, для фазы постановки проблем (1850-1878) и фазы создания коалиций (1878-1914) было характерно развитие технологий электричества, для фазы макрорешения (1914-1945) и исполнения (1945-1975) - развитие электроники, а также авто- и аэротехнологий. Для новой фазы постановки проблем (1975-2000) и фазы создания коалиций (2000-2026) характерно развитие компьютерных и Интернет-технологий. По мнению, Дж. Модельски очередная фаза макрорешения (2026-2050) будет связана с развитием технологий коллективного интеллекта¹⁷⁵.

Концепцию столетних циклов мирового лидерства, предложенную Дж. Модельски, следует воспринимать через призму современных глобальных тенденций. Современные глобальные процессы существенным образом ускоряются и технологизируются. И.А. Чихарев, анализируя концепцию Дж. Модельски, отмечает, что это может повлиять на динамику смены фаз глобальной политической эволюции. В частности, способствовать размыванию границ между отдельными фазами, приводить к трансформации содержания самих фаз. Например, И.А. Чихарев полагает, что фаза «глобальной войны», которая в предыдущие эпохи проявляла себя в физическом военном противостоянии, в будущем противостоянии способна принять вид «мирового информационного конфликта» ¹⁷⁶.

Таким образом, эволюция международно-политических стратегий зависит от ряда факторов, имеющих различное происхождение и различную степень влияния на изменение стратегий. К наиболее существенным факторам, влияющим на эволюцию властных стратегий на длинных исторических промежутках, по нашему мнению, следует отнести систему принципов, лежащих в основе международного порядка и международного права, развитие техники и технологий, используемых в транснациональном взаимодействии, степень остроты глобальных вызовов и угроз, уровень сложности принимаемых международно-политических решений и потребность в их интеллектуальном обеспечении. Значимыми факторами также являются личностно-психологические особенности политического руководства международно-политического актора, ориентации и установки элитных и общественных групп.

Под влиянием обозначенных выше факторов происходит трансформация ресурсов и инструментов международно-политических стратегий.

Стратегии в мировой политике реализуются не абстрактными, а вполне конкретными международными акторами. В связи с этим происходит адаптация общих принципов стратегии к ресурсам, инструментам и целям конкретного государства на определенном историческом этапе его существования. В этом плане представляется возможным говорить о стратегии США в период президентства Б. Обамы, стратегии Китая в период председательства Си Цзиньпиня и т.д.

Политологический анализ глобальной стратегии предполагает определение стратегического субъекта, способного реализовывать стратегию глобального охвата. Заметим, что проблема определения субъектов, осуществляющих выработку и реализацию глобальных стратегий, несмотря на большое количество научных дискуссий по этому поводу, к настоящему моменту не только не решена, но крайне активизирована. Одни группы исследователей доказывают наличие «глобального управляющего класса», сложившегося в планетарном масштабе и принимающего важнейшие решения стратегического масштаба¹⁷⁷. Другие исследователи признают существование глобальных элит, однако, рассматривают существующие форматы коммуникации этих элит не как институты глобального принятия стратегических решений, но как своеобразные площадки согласования позиций по определенным тактическим вопросам.

При определении субъекта, реализующего стратегию на глобальном уровне, мы базируемся на наработках таких научных дисциплин как международные отношения и мировая политика. Реалистский подход, опираясь на методологию уровневого анализа, исходит из того, что ключевым международным актором, способным реализовывать глобальную стратегию, сегодня продолжает оставаться государство. В данном случае имеется в виду не любое государство, а государство, обладающее статусом великой державы. В действительности в современной международной системе количество таких государств, в случае если их рассматривать как автономных акторов, чрезвычайно мало.

Эволюция глобальных стратегий связана с эволюцией субъектов глобальной политики, их осуществляющих. Современные государства представляют собой образования, которые существенным образом транснационализированы. Многие их них трансформируются в транаснационализированные «страны-системы», которые самым активным образом включены в наднациональные процессы в экономической, информационной, финансовой, социальной, военной и других сферах¹⁷⁸.

Характеристики

Список файлов диссертации